Литмир - Электронная Библиотека

­Как только подпись была оставлена в углу документа, все, кажется, вздохнули с облегчением. Пока министерские псы вместе с Дамблдором разбирали ещё какие-то бумаги, Драко стоял, сложа руки, оперевшись о край стола бедром. ­

­Осмотр Мэнора — это ничто по сравнению с тем, чего от Министерства Магии ожидал Драко. Почему-то мозг рисовал ярчайшие картинки казни Нарциссы. Все эти грёбаные дни после получения письма и его уничтожения. Теперь же облегчение просто-напросто окрыляло.­

­Банально осчастливило.­

­Матьего, он не был так доволен уже очень давно.­

­Когда слизеринец словил взгляд Снейпа, что стоял в нескольких шагах, минимально заинтересованный, кажется, во всём, что здесь происходило, то лишь кивнул в подтверждение того, что с ним всё в порядке. Он был благодарен ему за присутствие. Оно отрезвляло, как никогда. Малфой был уверен, что, не вынуди обстоятельства, зельевар бы с радостью оставался в подземельях сутками, и то, что он сейчас здесь — дорогого стоит. ­

­Молчаливое и несвойственное «спасибо» было принято так же молча. Профессор отвёл взгляд, посматривая на механические часы над камином. Взгляд Драко не отставал.­

­Половина одиннадцатого. ­

­Надо же. А такое чувство, что вот-вот за окном займётся рассвет.­

­Истерзанность. Опустошенность. ­

­Облегчение. ­

­— Студентам пора спать, я полагаю, — голос Северуса со стальными вкраплениями заставил обернуться всех, даже Дамблдор поднял голову, согласно кивая. Затем посмотрел на Драко из-под густых бровей и мягко улыбнулся, пока мистер Томпсон прятал пергамент и передавал его Оливару, что выглядел уже не таким недовольным, как раньше. И даже, кажется, немного уменьшился в размерах, однако по-прежнему вызывал в Драко раздражение.­

­Но...­

­Слизеринцу было спокойно, когда он прощался с профессорами. Нехотя жал руку мистеру Томпсону и кивал двум остальным волшебникам. Он не думал ни о чём, кроме того что в последующие несколько дней всё будет в порядке.­Уже этого истерзанному организму вполне хватило бы, чтобы оправиться. Собрать самого себя, по отброшенным лоскутам мяса, что лежали где-то на самом дне груди. Собрать и укрепиться для нового удара.­

­А он будет.­

­Будет, черт возьми. Иначе не может.­

­Но сначала — тишина. Сейчас Драко войдёт в свою спальню, ляжет на постель, закроет глаза и будет считать. Бесцельно считать удары своего сердца. Или отчаянные перебои секундной стрелки. Просто... тихо. Даже в голове.­

­А потом во тьме вспыхнет образ Грейнджер.­

­Это стало ёбаным правилом перед сном.­

­Он позволял ей появляться под веками лишь у себя в спальне. Лишь поздно ночью, зажмурившись, то ли гоня, то ли задерживая, или глазея уставшими, хронически-блять-уставшими, глазами в плотный полог.­

­Все это было неправильно. Горько. А тем более, после того, что случилось сегодня... только что.­

­Он вспомнил свои тягучие, плавные движения бёдрами. К ней. Прижимая её к двери. Задыхаясь в её рот.­

­Её губы. Раскрытые. Раскрытые до хруста. Горячий и влажный язык, касающийся, скользящий, танцующий по его нёбу. ­

­Но он не будет думать об этом сейчас. Хотя... это уже стало слишком привычным.­

­Думать.­

­И не осознавать.­

­Ловить эти мысли за хвосты... и не выкидывать из головы.­

­Оставлять, пригревать своим холодом, своей хроникой. Разве он способен на подобное?­

­Холод ли это бурлил подкожно, совсем недавно, рассылая в каждую клеточку одеревеневшего, пылающего, ледяного и кипящего организма импульсы, разрывающиеся где-то глубоко под шкурой, облизывая кости? Это был не холод. Так что же это было?­

­Малфою хотелось верить, что это была боль.­

­Тупая боль. ­

­Мерлин. Как можно настолько отвыкнуть от неё? Душащей невозможности вдохнуть, не всхлипнув, не захлебнувшись воздухом.­

­С какой силой боль ударила в грудь тогда. Он вспомнил, и снова стало страшно, а рука против воли взметнулась к солнечному сплетению и сжала пальцами ткань рубашки, сминая. ­

­Пальцы грязнокровки зарывались в его волосы. Он и об этом вспомнил — тут же рука взлетела выше. Натыкаясь на взъерошенные на затылке пряди.­

­Эти мысли были слишком быстрыми. Слишком неуместными, тяжелыми, беспокоящими, нужными.­

­Нужными.­

­Бля... пожалуйста, не сейчас.­

­Осознав, что он в гостиной всё ещё не один, слизеринец торопливо поднял взгляд, который тут же остановился на слегка сбившейся движением вбок мантии шагающего последним человека — мужчины с темными глазами — который как раз выходил из гостиной.­

­И то, что заметил Драко, заставило его сделать шаг вперед, приоткрывая рот. Похолодевшая моментально кровь, кажется, разом заморозила все его существо, а мысли рассыпались в пыль.­

­Ворон.­

­Под собранными на затылке волосами — раскинувшая крылья птица, пересекающая позвонок. Сердце застыло, обожжённое. ­

­А потом ударило так, что едва не разорвало грудь изнутри.­

­Тёмный коридор, факел.­

­Далеко и тускло, в самом конце. ­

­Босые ноги — ледяные от каменного пола. ­

­Сердце колотится, как ненормальное. ­

­Отец может увидеть.­

­Отец убьёт его, если заметит. Но дверь... дверь в первой же камере темниц открыта. Пропускает в щель свою холодную полоску света, которую видно с самой лестницы. ­

­Драко впервые смог выбраться из комнаты ночью — мать очень торопилась и не наложила запирающее. Ему никто ничего не скажет, но он должен знать, что здесь происходит. Почему мать так бледна. Так невидима. Почему отец будто держит её своим взглядом на поводке — так, словно Нарцисса животное, что в любой момент может сорваться и убежать.­

­Это адски беспокоило. ­

­Он хотел помочь. И не знал, как.­

­Вопрос, заданный матери сегодня перед сном в очередной раз сопроводили побелевшие губы и испуганный взгляд. ­

­И молчание. Чёртово вечное молчание.­

­Так не могло дальше продолжаться. Он узнает, что скрывают ночи в Мэноре. Узнает, несмотря на страх и дикий холод, от которого немели ступни.­

­Голос отца, внезапно произнёсший что-то на латыни, пролетел по коридору, и Драко застыл изваянием между двух каменных стен, торопливо отводя взгляд от линии дрожащего света в нескольких метрах от себя. Будто если не смотреть — его тоже не увидят.­

­Нет. Его не увидят. Иначе...­

­Он знал способы воспитания отца. Хо-ро-шо знал.­

­Малфой уставился на ряд крошечных окошек по левому боку стены — у самого потолка, кусая от страха губы. На улице шёл снег. Крупные хлопья и край звездного неба. Драко смотрел туда, боясь сделать вдох, слыша отголоски отцовского голоса. ­

­Он всё говорил, говорил.­

­А снежные хлопья всё липли к стеклу.­

­Затем — тишина. Вдох. Крошечный шаг, ещё. И дверная щель уже перед самым носом, а Малфой всё никак не заставит себя заглянуть внутрь.­

­Давай. Не будь трусом.­

­Он сжал правую руку в кулак и подался вперёд на медленном выдохе, не чувствуя тела — лишь покалывание в кончиках онемевших пальцев.­

­Расширенные глаза Драко уставились на открывшуюся перед ним картину.­

­Тёмная комната. Факел. ­

­Отец, возводящий руку, окрашенную во что-то тёмное, страшно блестящее в огне тускло горящего факела у небольшого каменного возвышения, на котором, преклонив колени, спиной к Драко стоял мужчина без рубашки, склонив голову.­

­Невнятное бормотание. Чужой голос, вторивший отцу. Низкий, запоминающийся.­

­Зелёные вспышки, срывающиеся с кончика палочки Люциуса, которую он держал второй рукой, направляя куда-то в спину мужчины. Они пробегали по его выступающему хребту и терялись в волосах. ­

­Тёмных. Лишь слегка посеребрённых сединой. Или это игры пламени, пляшущего на сквозняке?­

56
{"b":"212477","o":1}