— Отвали, Малфой.

Уизли озабочен. Хмурит лоб.

— Ничего нового я от тебя не услышал, — скривился.

Покачал головой и направился за удаляющейся в глубину зала спиной Блейза.

Пэнси, Винсент и Грегори уже стояли около одного из столов с напитками, отведённых под Слизерин.

Паркинсон выглядела… неплохо. Изумрудное платье, заканчивающееся примерно на ладонь выше от середины бедра, легкий ореол, отдалённо напоминающий нимб, повис над головой и послушно следовал за каждым движением девушки. Завидев Драко, она улыбнулась и подбежала к нему на своих высоких каблуках, встречая на полдороги.

— Ты прекрасен сегодня, — шепнула в самое ухо, обхватывая Драко за шею.

Кажется, положено говорить комплименты дамам, а не наоборот.

Но он промолчал. Обнял её в ответ на полнейшем автомате.

Просто потому, что так было нужно. Ему самому — в первую очередь.

Взгляд же блуждал по толпе. Искал.

Ни одного светлого платья, похожего на то… Паркинсон отстранилась, взяла его за руку, воодушевлённая, и потащила было к остальным, когда чья-то ладонь припечаталась к плечу Малфоя, останавливая.

Слизеринец развернулся, упираясь взглядом в Поттера, который стоял прямо перед ним и сверлил взглядом сквозь очки. Лицо, как и у Драко, было покрыто искусственными шрамами.

— Ещё раз прикоснёшься ко мне, Поттер, и, уверяю тебя, найдёшь эту руку в каком-нибудь очень непотребном месте.

Взгляд гриффиндорца стал острее. Холоднее в миллион раз, но… он промолчал. Это напрягло.

— Что-то забыл? — тут же взвилась Пэнси, выступая вперёд, но Малфой дёрнул её за запястье, возвращая на место и игнорируя возмущённый писк.

А потом этот вопрос. И всё существо подобралось.

— Где она?

Что?

Вот… блять.

— Кто — “она”? — процедил Драко, в то время как сердце зашлось в ударах.

Не дай Мерлин, Поттер. Не дай Мерлин ты не уследил за ней.

— Ты знаешь, — рявкнул тот, делая шаг вперёд и не отрывая взгляда от слизеринца. — Гермиона. Где она?

— Откуда мы знаем, где твоя мерзкая грязнокровка бродит?

Паркинсон.

Неважно. Не сейчас. Пусть просто… молча.

— Что значит — где?

— Не прикидывайся, блин.

— Какого хрена ты имеешь в виду? — почти рычание. Лихорадочный взгляд против воли начал метаться между скользящими по залу студентами. В глупой попытке найти.

Что значит “Где Гермиона?”, бля? Как это понимать вообще? Она… с Миллером?

Потрясающе.

Малфой был уверен, что Поттер и Уизли присматривают за ней. Хотя бы встретят перед балом. Они же долбаные друзья! Они должны были.

Но этот шрамированный кретин не соизволил проследить… Дегенерат херов.

В груди появилось дурацкое чувство, колющее и немного дрожащее. Волнение, наверное. С этим же чувством Драко смотрел в лицо матери, когда “Хогвартс-Экспресс” впервые увозил его в школу.

Драко выпустил руку Пэнси, только сейчас понимая, что Поттер опять что-то говорит.

— …не видел с обеда. Думал, что ты в курсе, вы же соседи.

Конечно.

Откуда тебе, придурок, знать, что я почти целый день после занятий провёл в подземельях.

А теперь… Просто показать, что тебе всё равно.

Давай, Драко.

— Я… — к собственному ужасу Малфой запнулся, но тут же сосредоточенно кашлянул, проклиная себя. — Я не знаю, где твоя подружка.

Тот сощурился. Хотел выдавить из себя что-то ещё, но, видимо, передумал. Потому только сильнее нахмурился и, буркнув что-то типа “ладно”, скрылся в толпе.

Сообщи мне, Поттер, если она не явится через десять минут.

Хотя… я сам замечу быстрее. Но, Салазар, если она хочет увидеть ещё хоть раз своего патлача в добром здравии, ей бы лучше явиться.

— Вот мудак, а?

Пэнс сегодня особенно разговорчива.

Но это всё равно. Так всё равно. Потому что.

Взгляд продолжал искать копну каштановых кудрей среди всего этого сброда даже в тот момент, когда однокурсница снова тащила Драко к компании слизеринцев. Те уже уселись за один из круглых накрытых столиков. Неугомонная Паркинсон всё талдычила, что кто-то купил прекрасное платье, которое она так хотела приобрести.

А Малфой искал.

Искал, подходя к столу. Искал, садясь рядом с Блейзом. Искал ежесекундно, понимая, что сердце с каждым ударом сжимается всё сильнее, и ещё немного — и оно вовсе никогда не разожмётся.

— В чём дело?

Дело — дрянь, Забини. Если это то, о чём я думаю.

— Всё нормально.

— Точно?

— Ага, — Драко дёрнул бровью в ответ на напряжённую ухмылку пристроившейся рядом девушки.

— Чего Поттер хотел?

— Грейнджер искал. Эта грязнокровка, видимо, заблудилась по пути в зал, — судя по гоготу за столиком, кислая шутка слизеринки была оценена. А она почему-то не отрывала своих глаз от лица Малфоя.

— М-м… малыш?

Он не пошевелился. Только сильнее сжал зубы. Видимо, Паркинсон решила это интерпретировать как желание поболтать.

— Ты что, нервничаешь?

— А?

— Ну, — Пэнси нахмурилась. — Что её нет.

— Паркинсон, мне посрать.

Ох, Мерлин.

Овации! Цветы, поклоны, выкрики… где всё это?

Что, нет оценивших зрителей?

А жаль. Сыграл-то отлично. Такая чистосердечная ложь, аж в глотке горько.

Наверняка поверила, что его это никаким боком не колышет. Вся та чушь, что собралась на задворках сознания за всё время… Просто вспороть да выпотрошить. Вырвать из себя, ляпая кровью на пол.

Он протянулся за ближайшим бокалом, который Нотт уже наполнил чем-то, по цвету подозрительно напоминающим огневиски, когда рука замерла на полпути.

Замерла от такой гигантской горы облегчения, которая с грохотом обрушилась прямо на голову, оглушая. Просто оглушая.

Боже.

Он еле заставил себя…

Нет. Сиди. Не двигайся.

А взгляд уже намертво прикипел к застывшей на пороге в Большой зал Грейнджер.

И Малфой вдруг понял, что в этот момент сошёл с ума в четвёртый раз.

Глава 18 (часть II)

За столиком слизеринцев повисла такая тишина, что, кажется, из-за неё стало тихо во всём зале.

Сначала заткнулась тараторившая что-то Пэнси, застыв с приоткрытым ртом и глядя в сторону открытых дверей. За ней — Забини, который как раз посмеивался над какой-то непутёвой шуточкой Нотта, а следом и сам Нотт. Лица, выражающие полное охуение.

Малфой забыл о том, что сидит с ними за столом, потому что...

Потому что.

Забыл. И никогда, наверное, не вспомнит, что происходило в следующую — как минимум — минуту. Потому что девушка, замершая в начале Большого зала, не позволяла отвести от себя глаз.

Она была... Малфой при всём желании не мог подобрать вразумительного эпитета. Такого, который был бы понят и который мог бы... передавал бы то, что хотелось... чёрт, сказать.

Соберись.

Но взгляд... взгляд приковался к её тонким плечам. К прекрасным плечам. Тем самым плечам-которые-он-так-хорошо-помнил. Так хорошо, что стихло даже только что бушующее утробное волнение. Они были открыты и беззащитны, слегка угловаты, что давало невольную ассоциацию с распахнувшей свои крылья птицей.

Хрупкую шею обхватывал воротник. Как отдельный предмет одежды. Два острых уголка покоились на выступающей линии ключиц, отливая в свете свечей. Огоньки из парящих над головами тыкв отсвечивали в камушках, усыпающих ткань, бросая лёгкие изумрудные блики на обнажённую, будто бы светящуюся матовым светом кожу.

Ткань обхватывала её небольшую грудь, обтекая талию и спускаясь прохладным серебром почти до колена. Вниз же спадало светлое марево, которое было скорее всего не материей даже, а просто подсвеченным воздухом. Обнажающим её ноги.

Её-блять-ноги.

Мерлин.

За что?

Драко медленно закрыл глаза, едва не разодрав себе веки взглядом, который будто по-прежнему был устремлён на неё. И, словно издали, до него донёсся голос Паркинсон: