Впрочем, я не могла знать, куда меня это заведет. Другие могли знать, а я – нет.

Поэтому я еще раз посмотрела на огни Лионеи, вздохнула и…

– Армандо…

Он повернулся, посмотрел внимательными темными глазами. Милый, молчаливый, спокойный.

– …мне вроде бы стало получше, но…

Внимательные темные глаза.

– …принеси мне, пожалуйста, мою сумочку, там таблетки…

– Сумочку?

– Она или возле стола, где мы стояли с Амбер… Или на диванчике рядом с женским туалетом. Принеси, пожалуйста…

– Хорошо.

Даже затылок у него был милым, надежным, сильным. Настя выждала, пока Армандо удалится метров на двадцать, смешается с толпой и…

– Блин!!!

Давно она так не пугалась. В этом наверняка был какой-то знак – стоило отправить Армандо за сумочкой, и тут же тебя пугают до смерти; наверняка это должно было навести Настю на какие-то глубокомысленные выводы, только вот незадача – когда тебя пугают, ты просто путаешься и не делаешь никаких глубокомысленных выводов. Философские обобщение приходят позже, когда коленки перестают трястись.

– Я прошу прощения…

– Блин! – повторила Настя, и теперь в этом восклицании было меньше страха и больше раздражения из-за того, что происходят какие-то незапланированные происшествия. Нельзя сказать, что у нее был идеальный план в трех томах, где было предусмотрено все, кроме выскочившего как из-под земли красноглазого альбиноса в черном сюртуке, но тем не менее…

Посол Детей ночи склонил к Насте свое жутковатое лицо и прошептал:

– Не хотел вас пугать…

– Но у вас все равно получилось…

– И еще я не хотел говорить при всех, надеялся на минутку приватной беседы…

Настя кивала ему, как фарфоровый болванчик, а сама семенила в сторону лестницы. Вампир не ожидал такого невежливого поведения и, потеряв терпение, пожалуй, слишком быстро для дипломата, схватил Настю за руку.

И они оба замерли, удивленно разглядывая друг друга. Потом вампир разжал пальцы.

– Извините, – прошептал он. – Не знал, что вы так спешите. Не буду мешать…

Настя механически потерла руку, чтобы вернуть тепло коже в том месте, где ее коснулись холодные пальцы альбиноса.

– Да, – сказала она, приходя в себя после увиденных с опасно близкой дистанции бледно-желтых клыков вампира. – Не надо мне мешать.

И она побежала вниз по лестнице быстро, как только могла, не задерживаясь, не оглядываясь и не сожалея.

До конца лестницы оставалось еще ступеней десять, когда из длинного ряда припаркованных машин отделился лимузин, тот самый, на котором Настя приехала ко дворцу два часа назад. Машина остановилась, и водитель вылез было наружу, чтобы согласно Протоколу открыть дверцу, однако Насте было наплевать на Протокол, она махнула водителю рукой – «Go! Go!» – и сама забралась внутрь лимузина.

Когда водитель по интеркому осведомился насчет маршрута поездки, она коротко сказала:

– «Оверлук».

И уже про себя добавила: «Для начала».

Иннокентий оглядел ее и усмехнулся:

– Ты прямо Золушка, сбежавшая с бала за пять минут до полуночи.

– Вообще-то обе мои туфли при мне, – уточнила Настя. – Не для того я их покупала, чтобы разбрасывать потом на ступеньках, даже если это ступеньки королевского дворца. Я, знаешь ли, Золушка нового типа, я не хочу, чтобы меня нашли по этим следам. И вообще у меня такое подозрение, что это не моя карета превратится в тыкву, а королевский дворец превратится в какой-нибудь овощ. И я не хотела бы застрять в этом овоще…

Иннокентий почесал в затылке:

– Это ты пьяна? Или я пьян? Или мы оба пьяны? Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь…

– Напрягись. Вот тебе три простых слова: ты был прав.

– Я? Когда?

– Когда мы с тобой говорили про Андерсонов.

– Мы много чего про них говорили…

– Короче, они решили выдать тебя Давиду Гарджели.

– А-а, – протянул Иннокентий почти равнодушно.

– Что? Ты знал?

– Нет, не знал, но нетрудно было догадаться, что они выкинут такую штуку… На то они и Андерсоны, чтобы выдавать меня; на то он и я, чтобы быть выданным Андерсонами… – сказал Иннокентий. Он хмурился, но все равно оставался чересчур спокойным – для Насти. Она-то ждала взрыва эмоций и превращения Иннокентия в злобное создание, жаждущее разрушения и крови. Не потому, что Насте нравились злобные создания, разрушения и кровь, а потому, что она предполагала использовать преображенного Иннокентия в своих целях.

Однако было похоже, что вместо взрыва эмоций Иннокентий медленно погружался в депрессию. Насте этого было не нужно, депрессию она и сама могла себе устроить в любое время.

– И что, ты так и будешь стоять и ждать? – не выдержала она. На язык просилось язвительное «Ты мужчина или кто?», однако Иннокентий вполне мог ответить: «Или кто» – и погрузиться в глубокие раздумья о смысле своего существования. Настя пару раз видела его в подобном состоянии, и проку от Иннокентия в таком виде было крайне мало.

Так что язвительность пришлось придержать до лучших дней.

– Значит, будешь стоять и ждать, пока за тобой придут?

– Сначала постою, потом прилягу… – Иннокентий подошел к окну и ткнулся лбом в стекло.

– Еще сорок лет в подвале Гарджели, да?

Иннокентий обернулся:

– Тебе-то что? Ты пришла, чтобы мне посочувствовать? Я, знаешь ли, не заказывал сочувствия…

– Нет, я не для этого пришла. Я пришла, чтобы помочь тебе сбежать.

– Сбежать? Из отеля?

– Из Лионеи.

– Хм. И зачем это тебе?

– Давай я сначала помогу тебе сбежать, а уже потом буду объяснять свои мотивы, ладно? Мы теряем время!

– Это ты теряешь время, а у меня времени – хоть завались…

– Так ты не хочешь бежать?

– Сейчас как-то нет настроения. Может быть, завтра?

– Какое к черту завтра?!

– Или послезавтра. Или уже по дороге в резиденцию Гарджели… Будет еще миллион возможностей, поверь мне. Так что не волнуйся, возвращайся на свой бал… Или…

Он обернулся.

– Или что? – нетерпеливо спросила Настя.

– Или, может быть, вся эта суета не из-за меня?

– Э-э… Возможно.

– А из-за кого?

– Из-за меня.

– Поподробнее.

– Может быть, позже? Мы теряем время!

– Если потеряем, потом найдем. Итак?

– Я поняла – если они могут отдать тебя Гарджели, то они точно так же могут отдать меня Горгонам.

– Серьезно? Ты же говорила, что король Утер был с тобой так мил, и Смайли обещал тебе…

– Чтобы вернуть Дениса, они пойдут на это. Тебя отдают Гарджели, просто чтобы не ссориться с ним, а от возвращения Дениса зависит очень многое…

– Судьба мира, – улыбнулся Иннокентий.

– Что ты смеешься? Разве это не так?

– Так, Настя, так. Просто возраст позволяет мне смотреть на вещи немного иначе.

– Как это?

– Если этот мир придет к концу, то… – он развел руками. – Просто появится другой мир, другой порядок вещей. Такое случается, и лично я не вижу в этом никакой трагедии. Я помню мир, в котором не было Большого Совета, не было династии Андерсонов и всех этих договоров… Это не был идеальный мир, но он был и не намного хуже нынешнего. Хотя, может быть, это во мне просто говорит ностальгия…

– А может быть, ты еще не проснулся! Ты, конечно, переживешь все, что угодно, ты и конец света, наверное, переживешь, но Андерсонам нужен именно этот мир, они короли в этом мире, поэтому они пойдут на все, чтобы сохранить нынешний порядок вещей, в том числе поменяют меня на Дениса!

– Разве король Утер производит впечатление человека, который пойдет на все?

– Нет, но… Хватит этих разговоров, ладно? Смысл в том, что и тебе, и мне и тут нечего делать! Лично я хочу, чтобы моя жизнь снова стала простой, чтобы я не зависела ни от каких Андерсонов, чтобы меня не пытались засунуть в эту красивую картинку, которая называется Лионея… И я уж наверняка не хочу быть жертвой, которую принесут ради спасения династии Андерсонов!