Побритие бороды Карла Маркса

   или

   научен ли научный коммунизм

   Вступление

   Герберт Уэлс сказал однажды:" "Капитал" дремуч, как бо­рода Карла Маркса. Когда-нибудь я вооружусь ножницами и остригу его". Он так и не собрался этого сделать и, хотя с тех пор против марксизма написаны горы бумаги, соизмеримые разве что с еще большими, исписанными в его пользу, именно так, как задумывал это Г. Уэлс, эта операция не была проделана и я решил взять на себя эту задачу.

   Прежде всего, уточню, в чем она в данном случае состоит. Речь здесь пойдет не о том, прав или неправ Маркс в своем учении, точнее, в чем он прав, а в чем ошибался. Нет сомнения, что в чем-то он был прав, а в чем-то ошибался, поскольку не может же быть, чтобы человек, написавший столь всеобъем­лющую философию, был во всем прав или, наоборот, во всем ошибался, тем более, что в обширном наследии Маркса есть немало утверждений, противоречащих одно другому, так что логично ожидать, что одно из них будет истинным, а другое ложным. Выяснению вопроса, в чем Маркс прав, а в чем нет, посвящено много работ и разных. Я же попытаюсь ответить на вопрос, в какой степени все, что сделал К.Маркс, можно считать наукой. Это не совсем то же самое что выяснять, в чем он прав, поскольку и наука может приводить нас к ошибочным выводам, с одной стороны, а с другой, оказаться правой может и гадалка на кофейной гуще. Но у гадалки нет того авторитета, что у науки.

   Почему именно это сегодня более важно? Выяснение вопроса, прав Маркс или не прав, было важно во времена Герберта Уэллса, когда решалось: принимать марксизм или нет. Не менее, а может даже более, это было важно во времена Советского Союза, когда решалось: терпеть этот строй дальше или нет. Ну, еще первые 10 лет после развала Союза, когда существовала опасность реставрации социализма в России и в Украине, это имело большое практическое значение. Сегодня - это все более вопрос академический, тоже интересный, но... Гораздо более судьбоносен сегодня для человечества вопрос о научности, научности не именно марксизма, а любой теории, продаваемой обществу, как научная. Особенно это касается гуманитарных теорий, использующих для своего утверждения в обществе авторитет научности естественных наук, перенося его на себя незаконно, а зачастую и сознательно нечестно. Это очень выгодно - "мазаться" под настоящую науку, выгодно тем, кто это делает. Это поднимает их авторитет и тем самым - материальное положение. Но это очень плохо для общества, когда оно в качестве науки с высокой надежностью ее выводов принимает всякую билеберду, к науке отношения не имеющую, и убеждается в этом, только хорошо получив по голове. История воплощения в жизнь марксизма - тому лучший пример. Сегодня есть еще много гуманитарных теорий, далеких от настоящей науки, но успешно продающих себя за таковую. Даже современные шарлатанские религиозные культы, вроде церкви Сциентологии, основанной писателем фантастом Роном Хабардом, который для того лишь основал этот культ, чтобы заработать больше денег, так как ему мало платили как писателю, процветают и дурят голову сотням тысяч и миллионам наивных людей, прикрываясь авторитетом науки. Пасутся на этой ниве и всевозможные паранауки. Вновь заявляет претензии на научность астрология. Но все это - цветочки ,о сравнению со всевозможными психоаналитическими теориями и психотерапиями, начиная с фрейдизма и тяжело сказать чем кончая, так как все новые и новые создаются чуть ли не каждый день. Последние на моем слуху - это "гешталт терапия", психодрама" и "символдрама". Все они с успехом облегчают дуракам карманы. Дуракам может туда и дорога, но переводят эти "науки" ум за разум всему западному обществу. И хотя последствия этого пока не проявились столь драматично, как от марксизма, но все еще впереди.

   Тут у грамотного читателя, знакомого с современной философией, может возникнуть вопрос: а существует ли, вообще, внятная грань между наукой и не наукой. Дело в том, что сомнения в этом возникали у философов с тех пор, как существует наука. А, начиная со второй половины 20-го века, на Западе возобладали философии (более всех постмодернизм), утверждающие уже безапелляционно, что такой грани не существует. В цикле статей ("Философские исследования" 3, 2000; 1, 2001, 2, 2002) я показал, что рациональная наука обладает единым и неизменяемым методом обоснования своих теорий, который и отличает ее от не науки. Этот метод может быть применен с соответствующей адаптацией и в гуманитарной сфере, что я и собираюсь проиллюстрировать в этой работе на примере марксизма. Марксизма, потому что марксизм первый среди гуманитарных теорий стал претендовать на научность, а его адепты (те, что остались) не устают повторять и сегодня, что марксизм - единственное в мире научное учение.

   Я не буду здесь излагать единый метод обоснования, укажу лишь основные критерии научности, вытекающие из него, и "узнаваемые" каждым ученым-естественником и просто людьми достаточно образованными, чтобы иметь представление о том, как делается наука. (Кстати, то, что эти критерии будут в основном "узнаваемы"учеными-естественниками, следует ожидать. Ведь, несмотря на то, что единый метод обоснования не был до сих пор сформулирован и доказан, ученые пользовались им на уровне стереотипа естественно-научного мышления, как пользуются правилами грамматики люди, говорящие на своем языке, но грамматику не изучавшие).

   Критерии эти таковы:

   Во-первых, внутренняя непротиворечивосить. Т.е. непроти­воречивость теории самой себе. Чтоб не утверждалась вещь и, через несколько страниц, прямо противоположная ей. Это требование столь очевидно, что не нуждается в пояснениях даже для людей, совершенно далеких от науки.

   Во-вторых, однозначность вводимых и вообще используе­мых понятий. Для ученых это требование также очевидно, но для остальных поясню примером из того же марксизма. У Ленина есть следующее определение познания: "Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту. Отражение природы в мыслях человека надо понимать не "мертво", не "абстрактно", не без движения , не без противо­речий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их" (Цитируется по книге Лекторского В.А. "Субъект, объект, познание", Москва, с.293).

   Здесь определение познания дано через другое понятие, а именно, через "отражение". Если отражение понимать так, как его понимают в обиходе, т.е. как в зеркале, то это будет достаточно однозначное и всеми более или менее одинаково понимаемое определение. И каждый, кто прочтет это определение , поймет его так же, как другие и написавший его. Но если отражение - не как в зеркале, а с изменениями, противоречиями и т. д., то поскольку не оговорено с какими изменениями и как преодолеваются противоречия (в науке, как сказано, противоречия недопустимы), каждый может понимать это изречение по-своему, как угодно, если вообще поймет. Ясно, что учение, которое каждый может понимать по-своему, это не наука. Кстати, этот пример уже проливает свет на степень научности марксизма, поскольку Ленин - сам один из столпов его и главный продолжатель.

   Еще один критерий научности - это сохранение значения и однозначности понятий по ходу построения теории. Чтобы не получалось, что сначала, при капитализме, под свободой и справедливостью понималось автором одно, а потом, при социализме, изрядно другое. Ясно, что это будет не наука, а агитпункт.