– Доброе утро, – сказал Шон. – Чай, кофе?

Неожиданный вопрос. Я выбрал кофе, и девушка, сидящая на коленях у Тима, встала за кружкой. Я снова забыл, где нахожусь. Что здесь делают эти две девушки?

– Знакомься, – Шон дал мне ответ на мой немой вопрос. – Это Пэрис, а это Нора.

Пэрис только что обнималась с Тимом. У неё короткие красные волосы и чёлка, бледная кожа и длинные ноги. Её внешность типична для моделей Пефома, но в городе я Пэрис не встречал. Нора – темноволосая, смуглая и хмурая. Она мимолётно мне улыбнулась. То ли она рада моему присутствию, то ли я ей смешон. Как бы то ни было, факт её веселья меня смущает. Как я могу притворяться подавленным, если вокруг меня нормальные люди?! Все четверо сидят за одним столом, и своим появлением я прервал их бурное обсуждение.

– Томас, – представился я и сел на свободный стул рядом с Шоном. Чуть не забыл своё липовое имя.

Пэрис поставила передо мной чашку с ароматным кофе и вернулась в объятия Тима. На нём такая же зелёная одежда, как и на всех остальных. У него густые русые волосы, обрамляющие лицо. Он напомнил мне вокалиста одной старой популярной рок-группы.

Мне это снится? Уголки тонких губ Норы опустились, когда она услышала моё имя. Что это, разочарование? Неужели она меня узнала? На ярую поклонницу музыки она не похожа.

– Вы наши соседи? – спросил я, обращаясь к девушкам вместо того, чтобы поблагодарить Пэрис за кофе. Нахал.

– Можно и так сказать. Мы живём в одном блоке с парнями, у нас общая кухня, как видишь, – ответила Нора и подвинула мне тарелку с яблочной запеканкой. Я кивнул в знак благодарности, не в силах выдавить ни слова.

О таких нюансах брат мне не говорил. Я думал, мужчины и женщины живут раздельно, к тому же эти четверо на вид одинакового возраста. Шон и Нора, может, немного старше меня, а Пэрис и Тим – младше. Что ж, неплохая компания для такого угнетающего места. Надеюсь, первое впечатление не окажется обманчивым. Непроизвольно я задался вопросом, что могли сделать эти люди, чтобы попасть сюда. Как бы ни старался, я не смог придумать, какое преступление совершил каждый из них…

– Вчера от нас съехала подруга, – начала Пэрис, но Тим дал ей понять, что не стоит развивать эту тему.

Я почему-то проникся симпатией к этим людям. Они не похожи на тех, у кого затуманен разум или ещё что-то в этом роде, может, просто мне пока не с кем сравнивать…

Тим с Пэрис здорово смотрятся вместе. Оба высокие, подтянутые и бледнокожие, оба влюблены и понятия не имеют, что втянуты в ужасный эксперимент. Шон заметил, что я с любопытством рассматриваю сладкую парочку…

– Эй, ребята, хватит миловаться у всех на виду, нас сейчас стошнит, – попросил Шон, накручивая на палец без того кудрявые волосы. Он производит впечатление главного в этой компании, потому что Пэрис не проигнорировала просьбу и слезла с коленок Тима, смущённо улыбаясь. Что их всех связывает?

Я уже доедал свою запеканку, когда Шон вновь обратился ко мне:

– Дружище, ты у нас новенький, поэтому сейчас тебе нужно будет пойти на склад, чтобы поменять наши вещи. Это не дедовщина, просто очередь. Помнишь правила?

– Окей. Покажи только, куда идти, – согласился я, пытаясь выглядеть непринуждённым и замкнутым. Я должен быть осторожен.

После завтрака Шон дал мне пакеты с одеждой их компании из четырёх человек и напомнил, чтобы я взял для себя постельное бельё. Опустив голову, я вышел из комнаты.

Здесь столько народа, и все кажутся на одно лицо. Вот только среди этих пустых лиц я не могу найти того самого: любимого и желанного… Пока я спускался на лифте, успел заметить разницу между всеми этими людьми и Шоном. Она очевидна. Если появится возможность, нужно сказать своим соседям, чтобы они перестали выделяться из общей массы.

На первом этаже стали собираться жители Корпуса с такими же бумажными пакетами в руках, как и у меня. То, что в холле все четыре стены зеркальные, я увидел ещё вчера. Странно, что никто в них не смотрится. В правилах нет запрета на это. На них действует подавляющая сыворотка. Чёрт, да они же все, как неживые. Никто не улыбается, никто не смеётся, лишь некоторые стоящие в очереди коротко перешёптываются. Непривычно видеть людей такими тихими, покорными и одинаковыми, ей-богу, я не вру. В Пефоме их бы не приняли в свою компанию и даже не пригласили бы на чашку кофе. Мне начинает здесь нравиться… Нет окон под потолок, нет суеты и нет проблем. Пугает, что здесь нет личной жизни. Только работа и подчинение. Зато меня никто не узнаёт и не просит автограф. Я даже буду скучать по навязанной популярности.

Пока я размышлял, настал мой черёд заходить на склад. В этом небольшом помещении пахнет стиральными порошками вперемешку с пылью. На стенах висят полки с одеждой, разложенной по полу и размеру, а в центре комнаты сидит мужчина в зелёном костюме за столом. Я сразу его узнал, хоть он и немного постарел. Эдвард Грин. Это о нём велась речь в книге правил. Пару лет назад, когда я жил в родительском доме, он несколько раз приходил к нам на ужин. Мать с отцом редко с кем-то ведут себя, как с равными, но в разговорах с мистером Грином у них практически отсутствовало присущее им высокомерие. Всё потому, что он является мэром этого города. Я даже не мог предположить, что этот с виду добрый мужчина может иметь отношение к эксперименту…

Я не могу показать Грину, что узнал его, тем более он сам молчит. Вместо приветствия я произнёс фразу, которой несколько минут назад научил меня Шон:

– Один комплект постельного белья и пять комплектов одежды, пожалуйста, – и поставил на стол четыре бумажных пакета в обмен на свой заказ.

Хоть я и старался отвести взгляд от старого знакомого, всё же заметил, что его лицо не выражает прежних эмоций. Он всегда был весел и разговорчив, а сейчас на его лице застыла дежурная улыбка. Почему вместо того, чтобы управлять Далласом, он сидит здесь и меняет преступникам одежду? Он же подвергает себя опасности. Или нет?

– Вы у нас недавно, Томас? – спросил Грин чужим, отстранённым голосом, намеренно подчеркнув моё имя.

– Второй день, сэр, – ответил я. Надеюсь, что верно к нему обратился.

Грин больше ничего не сказал, а лишь протянул мне пакеты, подписанные нашими именами. Я кивнул, расписался в бланке, взял вещи и ушёл прочь, подальше от пристального взгляда.

Людей в холле заметно прибавилось, и никто из них не смотрит на меня, кроме одной девушки… У неё длинные волосы, выразительные глаза и красивой формы губы. Она здесь, передо мной, живая и напуганная. Моя Мелоди! Нас разделяет цепочка людей, перед которыми я не могу броситься к ней, обнять, поцеловать и спрятать от лживого мира. Я замедляю шаг, чтобы подольше полюбоваться своей девочкой. Она тоже изучает меня, спрятав свободную руку в кармане. Она всегда так делает, когда волнуется. Мел прижимает к себе два бумажных пакета, значит, всё-таки у неё одна соседка. Адам не ошибся.

Мне нужно что-то сделать, не могу же я просто уйти, она должна быть уверена во мне. Проходя мимо Мелоди, я показал ей свою новую и единственную татуировку, сделанную совсем недавно. Это сработало, Мел заметила её. Потом я прошептал её первое имя в надежде, что она услышит, и пошёл дальше мимо ничего не замечающих дальше своего носа людей.

– Ник, – прошептала она в ответ, но я уже не могу вернуться. Заставляю себя и молю её не оборачиваться… Слава Богу, Мел услышала мои мысли, а я сдержал свой порыв прикоснуться к её нежным рукам. Теперь остаётся ждать нашей следующей встречи.

Не могу поверить, что впервые за столько месяцев увидел мою малышку! Она вспомнила меня, я понял это по её сияющим глазам.

Когда я вернулся в нашу комнату, в ней никого не оказалось, на кухне тоже. Парни, скорее всего, сидят у девчонок, поэтому я ненадолго предоставлен сам себе и своим мыслям. Они заполнены только ей одной – Алисой Мелоди Меллоу. Мне не терпится снова увидеть её, перебрать пальцами розовые волосы, включить наши песни, показать её стихи… Не терпится, но нужно подождать до понедельника. Меня радует тот факт, что мы будем работать вместе. Всё не так плохо, как я мог себе представить. Она вспомнила меня!