— Меня? Зачем? Интервью нужно или что-нибудь случилось? — удивился журналист.

— Вот, вот. И то и другое. Им нужно и интервью от тебя, и кое-что случилось, — раздавалось в трубке. — Короче, умерла твоя соседка по площадке. Ее зовут, кажется, Александра Николаевна. Вот ваш участковый и опрашивал всех жильцов подъезда. И тебя очень хотел увидеть. Даже мне звонил. Так что, придется тебе прервать свой отпуск и вернуться назад, в город…

— Что? Моя соседка умерла? Тетя Шура? Как жалко…

Вологодский вернулся к себе домой в возбужденном состоянии. Его потрясло известие о смерти тети Шуры. Как же так могло случиться? Почему все произошло неожиданно быстро?

Соседка по площадке, с которой он недавно беседовал, сообщила, что Александра Николаевна умерла у себя дома.

«Обнаружила труп пожилой женщины ее сиделка или медсестра… Ну, в общем, девушка по имени Оксана. Она частенько бывала у старушки, и ты должен ее знать. И последний раз девушка тоже заходила к тете Шуре, прямо за день до ее кончины. Увидев хозяйку квартиры бездыханной, Оксана сразу же сообщила мне. А потом — позвонила в скорую, а те уже — в милицию. Врачи установили смерть старушки от сердечного приступа. Ну, а что тут удивляться? Возраст уже. Потом, несколько раз, по соседям ходил наш участковый. Был он и у меня, все выспрашивал. Интересовался и тобой. Вот и все», — вспоминал разговор с соседкой по площадке, Эдуард.

Он очень пожалел о том, что не успел помочь тете Шуре в составлении дарственной на имя Светланы Бичевой! А ведь бедная женщина так просила его! Словно предчувствовала свой конец. Получается, что Эдуард не выполнил последнее желание своей соседки.

Надо будет обязательно побеседовать с Оксаной. Хотя она такая неприятная и скользкая особа! С ней вообще трудно говорить. И нужно подбирать слова, обдумывая каждую букву.

Эдуард сел в кресло и попытался выстроить в памяти череду событий, происшедших за последнее время…

…Вологодский спросил разрешения у полицейского, чтобы осмотреть дом. Естественно, просто так, его никто и не думал пускать на место происшествия. Но мужчина показал участковому свое служебное удостоверение работника прессы. И тот, сразу же, узнав известного журналиста, призадумался.

Конечно, Эдуард мог бы сейчас напомнить блюстителю порядка про «Закон о средствах массовой информации». И, исходя из него, о полном праве журналиста попасть внутрь дома. Но, в данный момент, сейчас была ни та ситуация, чтобы «качать» свои права. И Вологодский сказал полицейскому:

— Поверьте, у меня нет никакой корыстной цели, связанной с осмотром погоревшего дома. И я обещаю, что не стану писать никакого материала на эту тему. И не желаю «выносить сор из избы». Но, тем не менее, зайти и осмотреть помещение мне очень нужно.

— Я тоже надеюсь на вашу добропорядочность, — оживился участковый. — У вас, наверное, в городе и своих забот — полон рот. А здесь что? Ну, пожар. Конечно, это чрезвычайное происшествие. Но, все же, рядовое. Трое молодых людей, будучи в нетрезвом состоянии, не соблюдали правила обращения с огнем, при отапливании жилого помещения. И как факт этой халатности — возгорание. Хорошо еще, что все обошлось без жертв. Я сам, правда, не видел потерпевших. Но, говорят, что угрозы для их жизни нет. А отвезли пострадавших в район потому, что у нас в селе не нашлось врачей, лечащих от ожогов.

Полицейский немного помолчал. А потом, закурив сигарету, разоткровенничался с гостем из города:

— Вон в соседней деревне. Вчера нам передали оперативную сводку. Умерла пожилая женщина. Она, якобы, ясновидящей была. Сердечный приступ случился. К ней в дом, будто бы проник грабитель и «тиснул» золотые украшения. А она понервничала и все — каюк. Я вот и думаю, ну откуда у бабульки золотишко? И потом: если она и вправду, как это? Ясновидящая. То почему же тогда в пришедшем к ней человеке не увидела простого жулика? Непонятно. А ее дочь, которая проживала с ней, в момент нападения была в доме. И она уверяет, что у них ничего не пропало. И хозяйская дочка никого, ни в чем не винит. И, естественно, она не стала подавать никакого заявления о хищении. Лишь только расписалась в протоколе осмотра места происшествия. Странно все это как-то, да?

А люди, жители села, ох… Уже стали болтать: золото, грабители… Вот пойди теперь и разберись, как все было на самом деле. И где правда, а где ложь. А мы все равно должны отреагировать на поступивший сигнал и обратить внимание на всех подозрительных. И побеседовать с молодежью села. Особенно с теми, кто состоит у нас на учете.

У Вологодского голова пошла кругом: «Что творится-то? Сначала, с тетей Шурой, потом — с ясновидящей. А теперь еще и эта непонятная история с пацанами. Ведь, правда, говорят: пришла беда — открывай ворота».

В кармане у журналиста опять зазвучала песенка из кинофильма «Карнавал». И, Эдуард, достав телефон, ответил шефу:

— Да!

— Звезда! — услышал он голос Константина. — Героя Капиталистического Труда будет тебе. Посмертно. Ну что, Эдуард? Когда будешь в городе? А-то мне опять звонил твой участковый. Уже достал, откровенно говоря. Что ему сказать-то?

Вологодский, поблагодарив полицейского, вошел в небольшой коридорчик дома, в котором ночевал Шрек со своими друзьями. Мужчина открыл дверь в маленькую комнату, где теснились две кровати. В ней не было ничего интересного. К тому же участковый попросил Эдуарда, по возможности, руками ни к чему не прикасаться.

В кухне вообще все было перевернуто вверх дном. И сразу не сообразить, на что именно, нужно обратить внимание.

Журналист окинул взглядом коридорчик. Вдоль стены на нескольких гвоздях висела какая-то одежда. Вполне возможно, что она принадлежала хозяину дома. Но среди прочих тряпок Эдуард заметил куртку Шрека, в которой он вчера вечером ходил на улице. Мужчина, не снимая ее с гвоздя, ощупал несколько карманов. В одном из них он обнаружил какой-то небольшой металлический предмет. Вологодский, затаив дыхание, опустил руку в карман и вытащил оттуда…

«Перстень. Тот самый, — журналист, сидя в кресле в своей квартире, рассматривал загадочную вещицу и думал. — Неужели это и есть магический перстень графа Данилы Митрофанова? Что-то с трудом в это верится! А если это так, то почему тогда участковый из Привольного утверждал, что дочь ясновидящей не заявила в полицию о пропаже? Значит, перстень у нее. А может быть, у тети Груни, вообще его никогда не было? Или был да не графский, а другой? Вот если бы я тогда вернулся в деревню к дому ясновидящей, то глядишь и узнал, что-нибудь о перстне.»

Эдуарда так и подмывало с кем-нибудь поделится своими мыслями. Но с кем? С редактором газеты? И что ему рассказать?

«О том, что я нашел, сам не знаю, что? А если он спросит, при каких обстоятельствах? И тут я ему сообщу, что залез в карман куртки незнакомого парня и вытащил оттуда перстень. Здорово! Это уже воровством называется!» — журналист потянулся к блокноту с записанными в нем телефонами нужных ему людей.

Вологодский решил позвонить Юрию Тишляку, краеведу-историку, о котором журналисту, перед самым его отъездом, напоминал Леднев — редактор газеты «Семь палат». Конечно, Эдуард, пока не станет говорить Юрию о своей странной находке. Но узнать его мнение о перстне графа Митрофанова все же интересно. Опять же, если краевед о нем что-нибудь слышал.

Тишляк обрадовался звонку журналиста. Они не были большими друзьями, но иногда их творческая деятельность пересекалась. Они нередко встречались то на телевидении, то на различных мероприятиях, посвященных важным датам в истории города. Или просто на литературных вечерах, в доме — музее Достоевского.

Юрий любезно согласился помочь Вологодскому, пообещав посмотреть какую-нибудь литературу на подобную тему у себя дома. Конечно, лучше всего было воспользоваться услугами читального зала библиотека имени Абая. Но ведь краевед не мог об этом сказать журналисту напрямую. А если бы Юрий попросил Эдуарда помочь ему что-нибудь написать? Ведь Вологодский не стал бы ему советовать засесть за учебники по стилистике или журналистике…