Наконец он вышел из здания телеграфа. На его напряженном лице проступала сквозь загар смертельная бледность. Когда Рози окликнула его, он посмотрел на нее, словно не узнавая, затем забрался на сиденье рядом с ней, закрыл глаза и подставил лицо заходящему солнцу.

— Ты не можешь уехать, — пробормотала она.

Не дождавшись ответа, Рози потянула вожжи и выехала из города. Она старалась не думать о том, почему у ее мужа такой потухший взор.

Из того, что выручила за зерно, Рози не заплатила по счетам, не порадовала себя шляпкой, которую давно присмотрела в витрине магазина миссис Хоудж. Не купила Джону Хоукинзу карманный нож, который ему так нравился, а Лодише шоколадные конфеты, о которых та мечтала с той минуты, как узнала, что мисс Крэндалл получила новую партию. Даже Боуи она не купила новые ботинки, которыми хотела его удивить.

— Пожалуйста, Боуи, — прошептала Рози, когда молчание стало невыносимым, — поговори со мной.

— Мой отец умер. — Он отвернулся и уставился на прерию, безвольно свесив руки между коленями. — Это все из-за трибунала и истории с повешением. Он не пережил скандала.

— Ты в этом уверен? — Прости ее Господи, но Рози испытала облегчение. Теперь, когда отец Боуи мертв, у него не осталось обязательств в Вашингтоне и ему незачем уезжать. Она вздохнула.

— Да. — Запрокинув голову, Боуи смотрел в необъятный простор предзакатного неба. — Я сам хотел рассказать сенатору об ущелье Стоун-Тоус. Он не понял и не простил бы, но я хотел рассказать ему, что произошло в тот день и почему я поступил так, а не иначе. Я хотел сказать ему, что газеты не напечатали ни слова правды о Лютере Рэдисоне, и объяснить, почему мне пришлось убить его. — Он помолчал, созерцая расстилавшуюся вокруг прерию. — Я не успел сказать отцу, что всегда восхищался им.

— Мне очень жаль, что твой отец умер, — осторожно проговорила Рози. — Но это значит, что теперь тебе незачем уезжать.

— Я все равно должен уехать, Рози. Я предупредил тебя об этом в первый же день и оставался до конца уборки, как и обещал.

Джон Хоукинз стоял возле амбара, когда повозка влетела во двор. Бросив на них взгляд, он молча взял Айвенго под уздцы.

— Нет, — отрезала Рози, когда Боуи зашел с ее стороны, чтобы помочь ей выбраться из повозки. Сама не понимая почему, она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Интуиция подсказывала ей, что худшее еще впереди. Не сговариваясь, они двинулись в прерию, подальше от привычных мест.

Боуи остановился и посмотрел назад, на ферму. Угасающий свет окрашивал обшарпанные строения в розово-золотистые тона.

— Говори, а то я сейчас взорвусь, — потребовала Рози, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно в эти последние минуты перед концом света. Боуи взглянул на нее и снова повернулся к ферме.

— Помнишь, я рассказывал тебе о моем брате Натане? В детстве мы были неразлучны. — Боуи устремил внутренний взор на минувшие годы. — Натан, очень добрый, порядочный человек, был моим кумиром, я хотел во всем походить на него.

Рози куталась в шаль, несмотря на теплый вечерний ветерок.

— Он стал жертвой несчастного случая, когда перевернулся экипаж. — Рози не понимала, почему Боуи рассказывает об этом и к чему он клонит. Однако он был в таком напряжении, что походил на каменное изваяние, и это подсказывало Рози, что ее самые мрачные предчувствия подтвердятся. — Это была нелепая случайность. — Боуи пнул ногой камень. — Натан рисковал жизнью в дюжине кампаний, а погиб при столкновении экипажей в трех милях от дома. Он промучился несколько дней, страдая от мучительной боли, прежде чем наступил конец. — Засунув руки в карманы, Боуи вглядывался в далекую линию горизонта. — Перед смертью Натан рассказал мне о женщине, которую любил. Он собирался жениться на ней.

Рози нагнула голову и сжала кулаки, готовясь встретить неминуемый удар. Дрожь охватила ее. Она затаила дыхание.

— Эта женщина была беременна. Натан с ужасом сознавал, что его смерть погубит ее репутацию и жизнь, лишит будущего еще не родившегося ребенка. Перед смертью он умолял меня жениться на Сьюзен и дать ребенку фамилию Стоун. Я обещал Натану, что ни Сьюзен, ни ее дитя никогда не узнают нужды, обещал позаботиться о ребенке как о своем собственном.

— Боже!

Колени Рози подкосились, и она осела на землю, но не оторвала потрясенного взгляда от Боуи.

— У меня есть жена и сын. — Желваки заиграли у него на скулах. — После трибунала я написал Сьюзен письмо, где сообщил, что больше не будет долгих разлук, и предлагал начать все сначала. Затем произошла история с Лютером Рэдисоном и… остальное ты знаешь. — Он потер ладонью лицо. — Нэйт — сын моего брата, Рози. Мальчик уже подрос и нуждается в отце. Я обещал Натану, что стану его сыну настоящим отцом.

— Сьюзен, — прошептала Рози. Слово обожгло ей язык. Она предпочла бы не знать имени той женщины. Имя делало ситуацию реальной и окончательной, как смертельный выстрел.

— Этот брак никогда не был настоящим. Вначале, после гибели Натана, Сьюзен сломило горе. Мы были совсем чужими друг другу. Я принял назначение на Запад, чтобы время позволило нам приспособиться к сложившейся ситуации, прежде чем мы на самом деле станем мужем и женой. Потом я взял другое назначение. Военный форт не место для семьи. Я уделял ребенку не слишком много внимания. У меня есть обязательства перед Натаном и долг по отношению к мальчику.

— Ты, сукин сын! — Если бы револьверы Рози висели у нее на поясе, она пристрелила бы его на месте. — Жениться на мне при живой жене!

Боуи провел рукой по лицу и посмотрел вниз, на Рози.

— Я тысячу раз думал о том дне. Поднявшись на виселицу, я искренне полагал, что примирился с мыслью о смерти. Затем ты и шериф Гейн предоставили мне возможность сохранить жизнь, и, прости меня, Господи, я ухватился за нее. Я стоял с петлей на шее, уверенный, что всего лишь несколько минут отделяют меня от смерти, и вдруг у меня появился шанс выжить. Я не думал о последствиях, не задавался вопросом, имею ли право жениться на тебе и спастись. К тому времени, когда мои мозги немного прояснились, мы уже были женаты.

— Ты должен был сказать мне!

— В тот период это не имело значения. Ты нуждалась в моей помощи, чтобы вырастить урожай, а я был у тебя в долгу. Свое пребывание здесь я рассматривал как передышку, считал, что потом двинусь дальше. Вначале не было никаких оснований предполагать, что мы станем друг для друга больше чем хозяйкой и наемным работником. Я собирался рассчитаться с тобой, вырастив прибыльный урожай, и после этого вернуться на восток. Ни одному из нас это не могло повредить.

Рози смотрела на него невидящим взором. Огонь, пылавший в ней, сменялся волнами холода, настолько жестокого, что кровь стыла в жилах. Ее била дрожь.

Она не замужем. И никогда не была замужем. Все сплошная ложь. Та ночь в амбаре, слова, в которых черпала силу, долгие ночи нежности, страсти и любви… все было построено на лжи.

Рози вскочила и с воплями кинулась на него, нанося беспорядочные удары, плюясь и царапаясь, лязгая и молотя кулаками по груди, плечам и лицу Боуи.

— Я любила, тебя! — кричала она. — Ради тебя я бросила пить, начала мыться, перестала ругаться и курить! Я вывернулась наизнанку, а ты все это время знал, что бросишь меня и вернешься к ней!

Сначала Боуи не пытался защищаться, но теперь схватил ее за руки.

— Ты изменилась для себя! Нельзя измениться для кого-то другого. Ты должна была сделать это и сделала! Я обошелся с тобой плохо, Рози, и буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Но все хорошее ты сделала сама!

Ругаясь, выкрикивая все известные ей бранные слова, Рози вырывалась из его рук и наконец освободилась.

— Ты такой же, как Блевинз. — Захлебываясь от рыданий, она махнула рукой в сторону надгробия. — Разница только в том, что он применял силу, а ты воспользовался ложью и сладкими речами! Вы оба попользовались мной и выбросили за ненадобностью!

Всей душой сожалея, что не дала его повесить, Рози подхватила юбки и понеслась к дому.