— При чем тут я?
— Надо было сообразить, что, если я не могу отказаться от приглашения Уэлша, ты можешь вполне. Достаточно было проявить твердость!
— Ты смеешь утверждать, что отказываться от приглашения должна была я? Я?
Сьюзен почувствовала, что у нее из глаз вот-вот брызнут слезы, и отвернулась, пытаясь скрыть их.
— Какого черта! — уже почти орал Ларри. — Если в ресторане мы встретим кого-нибудь, кто ненароком откроет наш секрет, как мы объясним это Уэлшу?
— Скажем, что произошло досадное недоразумение. Скажем правду. Что на самом деле мы брат и сестра.
— Которые целуются, не успев остаться наедине. Дьявол нас возьми, если это не так! — теряя контроль над собой, громко воскликнул Ларри. — Ты представь только, что он подумает, когда узнает, что мы брат и сестра!
Сьюзен в испуге отступила на шаг и застыла в оцепенении посреди кухни. Ларри, еще раз помянув черта, вышел, хлопнув дверью. Объяснение с братом лишило Сьюзен последних сил. Она долго смотрела на закрытую дверь, собираясь с мыслями. Потом снова взялась за посуду. Это занятие ее несколько успокоило. Покончив с последней тарелкой, Сьюзен подумала, что Ларри и Хью в эти минуты наверняка продолжают обсуждать детали договора. Это займет немало времени. Значит, она успеет съездить в Нью-Беверли, в одну очень приличную парикмахерскую, и сделать прическу к ужину. Быстро собравшись, Сьюзен побежала во двор к своей машине. Но не успела открыть дверцу автомобиля, как из дома вышли Ларри с Уэлшем.
— Мы съездим на часок ко мне на фабрику, — сказал Ларри. Но, видя, что его сестра тоже намерена уехать, не удержался: — Ты-то куда собралась?
Это было сказано таким грубым тоном, что Уэлш невольно вздрогнул.
— В Нью-Беверли. Мне надо кое-что купить. Кроме того, я хотела бы повидаться с Томом.
Том был адвокатом ее отца. Теперь он стал доверенным лицом Сьюзен и Ларри. Сейчас она сослалась на него главным образом потому, что не хотела говорить брату о парикмахерской.
Однако само упоминание имени Тома заставило Ларри сжать губы. Почему? Сьюзен задавала себе этот вопрос, садясь в машину и включая зажигание. Ведь Том был для нее не просто адвокатом, но кем-то вроде дяди, хотя и не родного. Всякий раз, приезжая в Дьюарз, она непременно навещала его.
Через полчаса Сьюзен припарковала машину у небольшого сквера. Она всегда любила Нью-Беверли с его старыми домами. В нем осталось что-то от старой Новой Англии. От тех времен, когда этот небольшой уголок огромного мира славился лучшим на побережье шотландским виски, а жители его были богатыми и счастливыми. Гордость за свой маленький поселок они пронесли через века. Сьюзен окинула взглядом небольшую площадь. Здания, в которых преобладал старинный голландский стиль, излучали покой. В одном из них, едва ли не самом высоком и солидном, располагалась адвокатская контора Томаса Генри.
Она решила сначала повидаться с Томом, а потом заняться прической. В приемной адвоката ее с радостной улыбкой встретила Эллен, секретарша адвоката, которую Сьюзен знала с детства. Она приоткрыла дверь в кабинет и доложила:
— Сэр Генри, к вам мисс Сьюзен.
— Просите сейчас же! — раздалось в ответ. Сьюзен поблагодарила Эллен и вошла.
— Сьюзен, милая моя, как я рад вас видеть! — воскликнул Том, широко улыбаясь неожиданной гостье. — Садитесь, пожалуйста!
Он всегда очень любил дочь Алекса, своего покойного клиента. Том был в курсе всех планов ее отца, касающихся будущего Сьюзен. И не одобрял твердости, с которой старый Алекс Кендел настаивал, чтобы дочь вышла замуж только за человека, которого он сам ей выберет. Раз или два Том пытался очень мягко объяснить отцу Сьюзен его заблуждение. Увы, Алекс ничего не хотел слушать. Несмотря на тупое упрямство, Том Генри ни секунды не сомневался, что его маститый клиент больше всего на свете хотел счастья своей дочери. Другое дело, как он его понимал.
— Чашечку чая? — продолжая улыбаться, спросил Том, когда Сьюзен опустилась в широкое мягкое кресло.
— Спасибо. С удовольствием!
Пока Эллен готовила чай, Том внимательно рассматривал, молодую клиентку. Бросалась в глаза усталость в глазах Сьюзен. Адвокат заметил, что она сильно похудела и теперь казалась еще более хрупкой, чем всегда.
— Итак, милая, что сегодня привело вас ко мне? — спросил он, — Какое-нибудь, неотложное дело, или просто желание увидеться со старым другом и провести немного времени в приятной беседе?
— И то и другое, мистер Генри.
— Тогда для начала съешьте сандвич. Не бойтесь, полнота вам не грозит. Вы к тому же выглядите до того усталой, что подкрепиться немного просто необходимо. — Сьюзен улыбнулась и ответила с легким вздохом:
— Вы же знаете, каким стремительным в наше время порой бывает ритм жизни, мистер Генри.
— Только тогда, когда вы позволяете ему быть таковым, дорогая. Вам, право же, не очень полезно жить в Гринтауне. Честное слово, при неплохом отцовском наследстве и щедром доходе с имения вы бы могли переехать за город и прекрасно чувствовать себя на природе.
— Вы имеете в виду, что мне следовало бы оставаться в родительском доме и бить баклуши? Мой братец Ларри придерживается совсем другого мнения. Особенно это усилилось после его женитьбы на Милдред.
Сьюзен подняла глаза на адвоката и заметила мелькнувшее в его глазах несколько странное выражение.
— Том, что случилось? — спросила она, нахмурившись.
— Случилось? Ничего не случилось, дорогая моя. Ровным счетом ничего!
Томас опустил глаза и некоторое время внимательно рассматривал свои ногти. Тетерь у Сьюзен уже не было сомнений: адвокат что-то явно не договаривает. После непродолжительного колебания она добавила:
— Ларри и Милдред разошлись. Это известие повергло меня в совершеннейший шок. Ведь брат мне ничего не сообщил. Я все узнала только несколько дней назад, когда приехала.
В голосе Сьюзен было столько сочувствия к брату, что Том нахмурился и тяжело вздохнул.
— Не сомневаюсь, что у Ларри для такого шага были веские основания.
— Когда он сказал, что Милдред ему изменяет, я долго не могла этому поверить. Она так яростно охотилась за ним! Сейчас Ларри очень переживает потерю жены.
И вновь Сьюзен увидела на лице адвоката все то же странное выражение.
— Насколько я понимаю, адвокатом Ларри на их бракоразводном процессе выступали вы? — спросила она, внимательно смотря в глаза Тома.
Сьюзен и сама не знала, зачем задала этот вопрос. Адвокат заметно смутился.
— Нет, не я, — ответил Томас. — Понимаете, Сьюзен, наша адвокатская фирма в своей деятельности следует старым, консервативным традициям. Обычно мы не ведем бракоразводные процессы. Я рекомендовал Ларри одного из своих друзей в Гринтауне, который специализируется на делах такого рода. Впрочем, давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном! Какие у вас планы на будущее?
Сьюзен поняла, что получила очень удобный случай поговорить с адвокатом о ее собственной жизни. О решении выйти за Роули. Тому можно честно рассказать о враждебном и грубом поведении брата. Если говорить с Томом начистоту, придется признаться и в другом. В том, что теперь она уже не сможет выйти замуж за Роули, после того как поняла, что любит только Ларри. Любит не как брата, а как самого желанного в мире мужчину.
Сьюзен впервые почувствовала вину перед женихом. Она ведь согласилась стать его женой. Роули полностью вписывался в представление отца о будущем зяте. Она обнадежила его самого, его семью. Ей поверили люди. Что теперь делать? Нет, лучше остаться одинокой, чем всю жизнь видеть рядом нелюбимого человека, с которым связана нерасторжимыми узами. Потому что он муж, а возможно и отец ее ребенка. Который может унаследовать нрав родителей Роули, столь чуждый Сьюзен.
Наблюдая, как меняется выражение лица Сьюзен, Том сокрушенно вздохнул. Опытный адвокат, он научился читать в сердцах людей и отлично понимал человеческую натуру. Без этого просто нельзя быть мало-мальски приличным юристом. Сьюзен он любил, как собственное дитя. И очень часто старался прикусить себе язык, чтобы не наговорить лишнего ее отцу. Он от всей души разделил горе Алекса, когда скончалась его молодая жена. Был глубоко возмущен, когда ее родители отказались от своей единственной дочери только потому, что та выбрала себе в мужья молодого человека не их круга, и даже не пришли похоронить ее. Но с тех пор утекло много воды. Времена и нравы значительно изменились. А потому Том никак не мог согласиться с Алексом. С его нелепым желанием подчинить своим представлениям о приличиях судьбу дочери.
