Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Писатель Брюс Четвин делает такое заключение: истина в движении вперед.

У аборигенов Австралии не имеется карт, и тем не менее они не теряются, поскольку на всем протяжении путь их сопровождает поэзия. Они напевают на ходу. Эти songlines, дорожные песни, образуют огромный лабиринт невидимых дорог.

Достаточно было устроиться на обочине одной из них, по которой двигались подлинные любители садов, и прислушаться к ним.

В Версале все было как всегда: орды в майках брали приступом дворец. У входа в собор Святого Людовика всё так же, как и пятнадцать лет назад, когда я оканчивал биологический факультет, г-жа Шартон со вторника по пятницу торговала семенами и саженцами.

— Никак Габриель! Каким ветром вас сюда занесло?

— Возможно, я сюда переберусь.

— В нашем полку прибыло. Стоит только отведать Версаля, потом ни за какие коврижки не оттащишь. Это я вам говорю.

Из вереницы дам весьма почтенного вида образовалась очередь.

— Я бы вас с удовольствием проводила, но вы сами видите, каким спросом пользуется наш товар…

В воздухе пахло осенью, заложенными в кладовые фруктами, вареньем.

В Королевском огороде заканчивали сбор урожая. Отыскать тропу подлинных любителей садов не составило труда.

Прежде всего они воздавали должное Ленотру[13], восторгались перспективами липовых аллей, Большим каналом, по-детски умилялись деревне Марии-Антуанетты и готовы были отдать дьяволу душу, только чтоб попасть в один из закрытых для посещения уголков.

Однако вскоре меняли огромные пространства, заполоненные толпами, на Королевский сад, более приемлемый для человека по своим размерам. Там-то они и отводили душу, восторгаясь изяществом шпалерных кустарников и деревьев, выровненными по ниточке рядами яблонь…

Прежде мне и невдомек было поинтересоваться, куда лежал их путь дальше. А тут я решил пойти за четой пожилых американцев, цеплявшихся друг за друга, в одинаковых шляпах, как у рыболовов, в бесформенных твидовых пальто.

На улице Арди они повернули направо и маленькими шажками добрели до собора. Не без труда преодолев пять ступенек, застыли у входа. Жена стала читать и переводить мужу то, что было написано на доске, прибитой у двери:

«4 мая 1789 года процессия Генеральных штатов закончила здесь свой путь. В этой церкви состоялась торжественная месса, которую отслужил архиепископ Парижа. Людовик XVI добрался до замка к 16 часам».

Старички покачали головами. Достав из кармана план, старушка стала потерянно оборачиваться. Я чуть было не пришел на помощь. Но ее спутник не волновался, давая ей время сориентироваться. Гидом в их паре была явно она.

Затем они двинулись дальше и трижды чуть было не угодили под автомобиль. И хотя они переговаривались, их дорожная песнь была мне не слышна. Вскоре они добрались до зала Игры в мяч.

«Собравшиеся в этом зале депутаты народа 20 июня 1789 года поклялись не расходиться до тех пор, пока не будет принята французская Конституция. И сдержали слово»[14].

И только тогда я заметил, что за двумя пожилыми людьми следует черный длинный лимузин, который они, судя по всему, наняли. Прогулка окончилась. Шофер, держа в руках фуражку, открыл им дверцу.

Я усвоил урок: всякий сад — история, влюбленные в сады любят историю.

Где еще во Франции сыщется место, больше подходящее для моего дела, чем эта обочина дороги, ведущей от Людовика XIV к революции?

Я гордо вышагивал по улице с медной табличкой в руках. За мной шел Стефан, плотник, мастер на все руки, который, словно мальчик из хора, нес все необходимое для торжественной церемонии: длинные медные шурупы, дрель и отвертку с красной рукояткой. И вдруг дорогу нам преградил маленький лысый человечек, появившийся из дома с вывеской «Ветеринар».

Со злобой, не предвещавшей, что впоследствии мы станем друзьями, он стал кружить вокруг нас, а вскоре к нему присоединилась уже с утра накрашенная визгливая дама — его жена.

— О чем только думает мэрия?

— На Королевской улице три практикующих врача.

— Решили погубить нас, выдавая лицензии кому ни попадя.

— Смерти нашей хотят.

— Вам, наверное, известно, что квартал находится под охраной государства?

Забыв всякий стыд и правила приличия, выгибали они шеи, пытаясь прочесть надпись на моей медной табличке.

Мы же чинно и высокомерно занимались своим делом. Приладившись, мы привинтили табличку и отошли полюбоваться.

К нашему удовольствию добавился вздох облегчения соседей.

— Нужно было сразу сказать, кто вы.

— Другое дело!

— Какая хорошая мысль!

— Будем дополнять друг друга.

Я поблагодарил, вытащил из кармана кусок белого полотна и с помощью друга завесил табличку.

— Я жду отца и двух его подруг. Хочу устроить им сюрприз.

— Ну да, ну да, — закивал ветеринар. — Простите нас за наше поведение, но знаете, в наши дни так непросто иметь свое дело.

— Муж — ветеринар. Чтобы сократить расходы, я исполняю обязанности секретаря, — вступила в разговор размалеванная дама.

— Обычное дело, — отозвался я, — все мы на одном корабле, — и пригласил их на небольшое семейное торжество.

— Вы правы, это стоит отметить. Вывеска на фасаде — это тебе не фунт изюму.

Среди солдат с бритыми затылками, младших секретарей и на ходу вычитывающих фанки корректоров из «Монда», сошедших с поезда Версаль — Левобережье, я увидел все семейство. И не поверил своим глазам. Их было четверо: папаша со своими двумя подружками, вырядившимися как на раут (в темных костюмах) и шествующими, словно навстречу судьбе и… темноволосая молодая смуглоликая женщина в платье с воланами. Она вся светилась счастьем. Отксанда, моя мать, вырвалась из своей потусторонней тюрьмы, чтобы быть со мной в этот день.

В нашей семье всегда получалось так, что мужчины исчезали — и больше уже не возвращались, а женщины стояли до конца. Им можно слепо доверять — в нужную минуту они обязательно будут рядом, откуда бы им ни пришлось добираться.

Медленно, торжественно сорвал я покров с таблички. В желтом вечернем освещении появился четырехугольник с мудреным названием:

Агентство «Ля Кентини»[15] Создание ландшафтов

Манера хлопать в ладоши — что отпечатки пальцев: у каждого своя. Габриель XI хлопал от души, словно на свадьбе, гордясь своим отпрыском, выбравшим нелегкий путь, но верным своему призванию!

Клара аплодировала одними пальцами, пребывая в задумчивости: что это так возрадовался наш старичок, нет ли поблизости какой-нибудь красотки… Энн раза два крикнула «браво!» и умолкла, раздосадованная тем, что я не посоветовался с ней относительно названия «Ля Кентини»! Вот те раз! Бог знает что за название. Уж лучше «Оливье-де-Сер».

Из окна выглядывала жена ветеринара: смотри, как разошлись цветочники!

Сам ветеринар захлебывался от восторга, уже вынашивая планы на будущее: те, кто любит животных, любит и растения и непременно заглянет к вам… И наоборот.

Все вместе отправились сбрызнуть событие.

— Хотите знать, кто такой Ля Кентини? Так вот. Родился он в 1626 году. Был адвокатом, председательствовал в парламенте, затем был приглашен в качестве наставника в семью председателя Счетной палаты. Учитель с учеником вскоре забросили все иные занятия и увлеклись разбивкой сада вокруг особняка на Университетской улице. Юрист переквалифицировался в садовода. Его заметил Ленотр. — Тут я заторопился.

— Не спеши, не горит ведь, — охладила меня Энн.

— Личность-то какая необычная, — задумчиво проговорил отец, уже возмечтавший о том, как его сын подобно садоводу XVII века станет общаться с сильными мира сего.

— Ленотр пригласил его в Во-ле — Виконт к суперинтенданту Фуке[16]. Когда тот оказался в тюрьме, Людовик XIV заказал ему сад.

вернуться

13

Ленотр Андре (1613—1700) — французский создатель парков и садов. Ему принадлежит идея «французского сада» с бесконечными перспективами и фонтанами.

вернуться

14

После угроз короля положить конец совещаниям третьего сословия и закрыть зал Меню-Плезир, где проходили заседания генеральных штатов, депутаты от народа собрались в зале Игры в мяч (Же де Пом) и там дали торжественную клятву «не расходиться и собираться повсюду, где того потребуют обстоятельства, до принятия конституции».

вернуться

15

Ля Кентини (1626—1688) — французский агроном. Был представлен Кольбером Людовику XIV, и тот назначил его директором садов и огородов королевских домов. Создатель фруктового сада в Версале, а затем и в других королевских владениях того времени: Шантийи, Во, Со, Рамбуйе. Автор «Наставлений по возведению садов и огородов» (1690).

вернуться

16

Фуке Николя (1615—1680) — французский политический деятель. Сколотив огромное состояние на государственной должности, окружил себя писателями и художниками: Лафрнтеном, Мольером, Ле Во, Пуссеном, Лебреном. Был выдан королю завидовавшим ему Кольбером. Чрезмерная роскошь празднества, на которое он пригласил Людовика XIV, погубила его. После длившегося три года процесса был посажен в тюрьму, где и умер при невыясненных обстоятельствах.

14
{"b":"21196","o":1}