Он хлопнул в ладоши. Слуги принесли подносы с морепродуктами. Огромные тарелки закрыли собой резную карту Тринадцати Земель. Томас всегда восхищался искусностью резцов по дереву, запечатлевших на столешницах тринадцати лордов детальную, насколько позволял масштаб, карту их владений.

Но, судя по действиям сира Бельгора, его больше занимало искусство приготовления пищи. Лорд, принимающий Собрание Круглого Стола, не смотря на внушительный вес и раздутое бочкообразное тело, легко лавировал между гостями, указывая на блюда и нахваливая их достоинства.

Они ели из серебряных тарелок, инкрустированных мелкими самоцветами. Свет просторной залы освещался кристаллами, привезенными артелями старателей из недр Волчьей Пасти. Поговаривали, что у короля-варвара ими украшены стены Чертога Силы. Еще до того, как прадед его прапрадеда загнал нордов к белокаменным фьордам, омываемым Льдистым Океаном, шаманы слили мерцающие стекляшки с костями древних гигантов, населявших землю до прихода людей и желтоглазых.

- Я бы не спустил парнишке оскорбление, - пробасил ему Кайл Шэнсвуд, прожевывая изрядный кусок мясного рулета.

В руках кряжистого, нависающего над круглым столом подобно утесу, лорда серебряная вилка смотрелась детской игрушкой. Заросший загривок, темные глаза и длинный нос с горбинкой придавали ему сходство с медведем, что красовался на рукояти секиры, удерживаемой двумя княжескими вассалами.

Томас Кэнсли видел, как Кайл Шэнсвуд гнет подковы руками. Воины, отслужившие в Железной Вольнице, рассказывали, как этот человек располовинил двух дикарей одним ударом. Сир Кайл был опасным противником и не избегал битвы.

В нас сила.

Можно ли так сказать о его соседе? Сир Томас медлил с ответом. Даже если его будет знать только один человек

- Рыбы мне, - прорычал сир Кайл. - Старик Беар решил прибрать ее в свои загребущие лапищи. Что скажешь, сир Форель, а?

Лорд Шэнсвудский гулко расхохотался. Но шутку никто не поддержал. Такую вольность мог себе позволить только власть имущий человек, проигравший в карты всю тактичность.

Собравшиеся здесь знали печальную историю Беара Брэнвуда. Когда-то в молодости он с дружиной обнаружил гнездовье жрецов Немого Бога. И то, что он увидел, придя на черную мессу, поразило князя настолько, что тогда еще молодой и полный сил он растерял былую удаль и превратился в мрачного человека, из которого и слова не вытянешь.

Беар Брэнвуд сделал чуть заметный жест и слуги передали филе щуки к столу громадного и неотесанного сира Кайла.

Сир Томас, как и все остальные, уже высказал свои сожаления лорду Брэнвуда о безвременной кончине его дочери. Леди Годива должна была выйти за князя-чародея, Сторма Кэнсли. Но случилось страшное. Сир Томас пытался узнать, что произошло на кровавой свадьбе, но потерпел поражение. Когда прибыли его люди, они застали лишь тлен и пепел. Место Силы пульсировало, словно открытая рана. Кто-то осквернил это место, разрушив то, над чем так упорно работал брат.

Что он чувствовал, узнав о его гибели? Слуги говорили, лорд Кэнсли сотворен из камня. Статуя из белого мрамора. Но в душе кипел котел. Он винил себя за его смерть. Все повторялось, словно колесо без спицы совершило круговорот и опять прогнулось в том же месте.

Жена, воспитанники Марши, брат.

В нас сила, Томас. Что такое сила, папа? Сила это власть. Это вера. Готовность жертвовать многим, чтобы выстоять перед трудностями.

Давние обиды как старые раны. Иногда напоминают о себе. Томас Кэнсли давно простил упрямство непутевого брата. Он радовался браку Сторма и вознес молитву богам за молодоженов. Настоящую молитву, а не те, что шептали его губы в присутствии причетников и псаломщиков.

Однако лорд Кэнсвуда не мог позволить такой роскоши. Его земли находились под защитой и святой волей Церкви. Золотые оковы власти натирали кровавые мозоли не хуже железных ошейников рабов.

Все могло пойти иначе, появись Томас на свадьбе.

- Сир Томас, отведайте паштет из оленины, - прошамкала леди Эвиция. - Зозо, поухаживай за смелым рыцарем, ты же видишь, он скучает.

- Благодарю, - сухо ответил Томас.

Эвиция Берри напоминала высохшую мумию, что находили в старых маундах желтоглазых. Ясные, небесного оттенка глаза запали глубоко в череп, седые волосы величали три жемчужных гребня - все в виде совы. Руки леди Беррислэндской, все в морщинах и старческих пятнах, слегка тряслись. Это было почти незаметно, старушка вцепилась в подлокотники трона, чтобы унять дрожь. Эвиции шел восьмой десяток и она, как и пьяница Гарольд, не спешила покидать грешную землю.

Говорили, в молодости она была красива. Почти так же как Шарлота Лизен. Но годы стирают красоту как вода камень, оставляя людям только ум, да и тот ненадолго. Эвиция пережила и детей и внуков. Она окружила себя дальними родственниками, племянниками, троюродными сестрами и братьями, играя с их навязчивой идеей когда-нибудь занять совий престол. Сейчас, на собрании круглого стола, она забавлялась с Зойлэндом Карлайлом, ее любимым Зозо.

Томас Кэнсли наблюдал, как Зозо нехотя идет мимо земель Фартэйнд и Морлэнд, обходит высокие каменные подъемы Сульсшира с восседающим за ними Генрихом Сулроудом, одетым почти как норд, в шубу из волчьих шкур. Племянник леди Берри преодолел пороги новорожденных вод величественной Амплус и углубился в леса Лизеншира. Наконец, Зозо добрался до пустошей Кальменголда, угодий лорда-стервятника. Место тринадцатого лорда как обычно пустовало.

Шэл Кальм никогда не приезжал на собрания, ограничиваясь скупым письмом. Забавлялся с пустынными ведьмами, шутили в его отсутствие другие лорды. Ходили слухи, что у лорда Кальменголда целый гарем дикарок, практикующих запрещенную церковью магию. И они рождают ему бастардов по одному в год, а то и по два. Отношения с церковниками у Шэла были натянуты, но он ежегодно слал святому престолу шкатулку, доверху наполненную турмалинами, опалами и черной, как уголь яшмой, безупречно ограненной в цехах Бельгора, который, сир Томас в этом не сомневался, брал высокий процент за услуги. И церковь делала вид, что не замечает странностей Шэла Кальменголдского.

В кратерах карты круглого стола покоились соусы и кувшины вина. На чистые как девственная белизна заморского папируса земли без намека на города, деревни, реки и леса, поставили сладкие угощения.

Курага и финики, орехи в меду, черносливы под сметаной печеные фрукты и черничные пироги, покрытые патокой. Только Бельгор Таус мог позволить себе столь щедро выкидывать деньги на ветер. Хозяин приема, не переставая, нахваливал каждое блюдо, время от времени брал что-то со стола и смачно облизывал пальцы от жира или сливочного крема.

Томас Кэнсли получил свой паштет. Генри Штальс продегустировал блюдо и нашел его не отравленным. Томасу нравился этот молчаливый человек. Он отлично заменил старого помощника, некстати скончавшегося в дороге.

Лорды Тринадцати Земель выпустили пар, прикончив большую часть снеди. Беседа на щепетильную тему возобновилась, но уже на умеренных тонах.

Обе стороны шли на сближение. Дрэд Моргот согласился вернуть плененных рыцарей Фартэйнда и выплатить некоторую сумму за крестьян, убитых его людьми во время второго набега. Со своей стороны, Жеан Фарслоу снижал цены на пушнину втрое и отдавал пять литых статуэток Святого Джерома из чистого золота за оскорбление, нанесенное его дочерью, Мартеллой Фарслоу.

Любовь короля-варвара и прекрасной, медновласой имперки Мартеллы разрушила долго лелеемые планы Дрэда Моргота породниться с севером. Теперь счастливые супруги ждали дитя, будущего наследника престола Борейи, не обращая внимания на грызню мелких лордов.

Войны начинались и из-за меньшего, подумал лорд Кэнсли. Обида лорда куда глубже обиды крестьянина. Если у простолюдина жених почти что у алтаря бросит дочку ради другой, скажем, дочери соседа, он разорвет с ним всяческие отношения. Возможно, разобьет лицо в кровь в кулачном бою. Когда обида наносится благородному, умирают люди. Вяло текущая война Морлэнда и Фартэйнда длилась два года. Соседи совершали периодические набеги на земли друг друга, обмениваясь непродолжительными схватками, рыцари ломали копья о щиты друг друга. Иногда предавались огню села. Четыре, если точно. Восемь сотен людей остались без крова и пищи. Сколько из них переживет грядущую зиму?