Содержимое карманов покойника несколько прояснило картину. Помимо нескольких медных монет, кастета, курительной трубки и еще какой-то мелкой дребедени я обнаружил небольшую чугунную печать на стальной цепочке. Такими печатями клеймили живой товар - от кур, до людей. Если девчонка не была с ними заодно (всякое бывает), она действительно влипла в историю. Стало понятно и поведение работорговцев. Девушку накачают какой-нибудь дрянью, вывезут в мешке за пределы города, а там их страже будет уже и не найти. В лучшем случае, за нее потребуют выкуп, но скорее всего попросту продадут кому-нибудь в провинции по сходной цене. К какому бы знатному роду она не принадлежала, для них она просто товар.
Нацепив на руку кастет, я прикрыл за собой дверь и зажмурился, чтобы глаза быстрее привыкли к царящему в доме мраку. В носу при этом что-то лопнуло, и кровь потекла из носа с новой силой. Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в узком коридоре, поворачивающем примерно через пять метров вправо. Из-за поворота сочился едва заметный свет. Три двери, расположенные по левую строну коридора, оказались заперты, на ручках лежал слой пыли. Я прижался ухом к правой стене и услышал тихое ритмичное постукивание, доносившееся с той стороны. Пройдя по коридору до поворота, я присел на корточки и заглянул за угол. Коридор здесь оканчивался лестницей на второй этаж. Двери по левую сторону выглядели такими же заброшенными, как и предыдущие, а вот под дверью, находившейся справа виднелась полоска света.
Похоже, я очутился в старой гостинице. Раньше комнаты шли по левой и задней стене здания, а все остальное пространство первого этажа занимал зал. Потом правую переднюю часть отгородили, и получилась еще одна большая комната. Я подошел к двери и снова прислушался. Стук стал слышен более отчетливо, и теперь к нему примешивались чьи-то всхлипы. Дверь была закрыта снаружи на засов, и я решил, что могу заглянуть туда чуть позже. Со второго этажа раздавались приглушенные мужские голоса и еще какое-то невнятное бормотание. Поставив ногу на нижнюю ступеньку, я понял, что подняться по скрипучей лестнице бесшумно у меня не получится. Несколько раз глубоко вздохнув, я сотворил краткую молитву, выпрямился и уверенно зашагал наверх.
Поднявшись на второй этаж, я уперся в стену и быстро обернулся. Спуск вниз ограждали массивные перила. Справа от меня дощатая стена отгораживала небольшую часть помещения. Оставшееся пространство больше всего напоминало заброшенный склад. В беспорядке разбросанные ящики, доски, тряпки и прочая ветошь были убраны только вокруг лестницы. Здесь стояли стол, лавка и неширокий топчан, сколоченные, видимо, из тех же ящиков и досок. Несколько свеч, налепленных куда попало, освещали вполне ожидаемую картину. На топчане лежала девушка, рядом - знакомые громилы. Девушка была уже наполовину раздета, один из бугаев торопливо распутывал завязки брюк, второй - рыжий - с насмешкой наблюдал за его манипуляциями.
- Юрен! - Рявкнул он, не оборачиваясь. - Я же сказал, чтобы ты ждал снаружи!
- Извини, - ответил я, снимая с пальцев кастет. - Очень уж хотел поучасвовать.
От топчана меня отделял провал лестницы и перила, так что я метнул кастет, будто простой булыжник. Рыжий уже начал оборачиваться, и кастет ударил его в висок. Тяжелая железяка звякнула об пол, рядом опустилось уже бездыханное тело рыжего. Второй парень, еще не понявший, что произошло, наконец справился с завязками, и третьими на пол приземлились его штаны. Видимо, для быстрого мыслительного процесса в его голове было недостаточно крови, потому что к моменту, когда до парня наконец дошло, что дело нечисто, я уже успел обойти лестницу. Он рванулся ко мне, запутался в штанах и упал почти плашмя. Все, что требовалось в данной ситуации от меня, это подставить носок ботинка. Я был даже несколько разочарован.
Девушка приподнялась на топчане и обвела комнату мутным взглядом. Я подошел ближе и взял ее за подбородок. Похоже, ее уже чем-то напоили. Из-за перегородки донеслось тихое бормотание. Прихватив со стола свечу, я обошел топчан и увидел, что угол этажа, примыкающий к лестнице, с одной стороны отгорожен железной решеткой. Чтобы осветить тесный закуток, было достаточно даже слабого света дешевой свечи. В углу, сжавшись в комок, сидел мужчина лет тридцати. Он мерно раскачивался вперед-назад и что-то бормотал под нос. Решетка была заперта чисто символически, из чего я сделал вывод, что попыток побега пленник не предпринимал. Вернувшись к топчану, я убедился, что девушка тоже никуда не собирается, и спустился вниз, на ходу накидывая капюшон куртки.
Засов легко скользнул в сторону, дверь открылась, и я увидел довольно большую комнату, забитую людьми. От смрада и удушья кружилась голова. У правой от меня стены сидела женщина, внешне неуловимо похожая на мужчину, которого я видел на втором этаже. Возможно, дело было в том, что она точно так же сидела на полу и раскачивалась. При этом она мерно ударялась затылком о стену. Ей никто не мешал. Откуда-то из угла доносилось детское хныканье. Тусклая лампа, висевшая под потолком, выхватывала бледные лица мужчин, женщин, детей.
- Выметайтесь, - любезно разрешил я, настежь распахивая дверь.
-- Глава 11
Поскольку человеческая судьба является не чем иным, как формой магического плетения, а плетение человеческих судеб находится во власти богов, мы не можем точно утверждать, являются ли наши поступки проявлением собственной воли или воли богов.
Улларан лот Игром. "Замысел Создателя".
Доставить девушку ко мне домой оказалось на удивление просто. Несколько несильных затрещин привели ее в относительное сознание, и она смогла идти, повиснув на моей руке. Едва ли она понимала, куда именно я ее тащу, но ноги переставляла. Свалив полубесчувственное тело на кровать, я растолкал спящего на кухне паренька, приказал ему присматривать за девушкой и, наскоро перекусив бутербродом и умывшись, вернулся в таверну.
Ничто уже не напоминало о недавнем побоище. Уцелевшая мебель стояла на прежних местах, сломанную заменили новой, то же было и с посудой. Посетителей заметно поубавилось: большинство ушли на ночной промысел. Миртав сидел за своим столом и прихлебывал пиво, обводя зал угрюмым взглядом. Когда я сел напротив, он оценивающе посмотрел на мою разбитую физиономию и помрачнел еще больше.
- Ты, я гляжу, неплохо развлекся.
- Так себе, - ответил я, пододвигая к себе одну из шеренги кружек, выстроившихся перед соседом.
- Где был? - В голосе офицера проскользнули нехорошие нотки.
- Гулял. Воздухом дышал. Я, ты знаешь, боец еще тот.
- Да уж, - хмыкнул Миртав.
Он снова оглядел зал. Пиво уже плескалось у него между ушами, и офицер искал, с кем бы сцепиться. После драки в таверне остались только завсегдатаи, но никто из них не подходил на роль достойного противника. Это было хорошо для них и не очень - для меня. Я знал, что не найдя выхода скопившейся злости, Миртав рано или поздно прицепится ко мне или хозяину таверны. В прошлый раз сосед гулял без меня, так что выходило, что сегодня моя очередь расхлебывать горькое варево под названием "пьяный контуженый отставник".
Когда я уже начал неспешно наматывать на руку кусок загодя приготовленной веревки, дверь таверны хлопнула, и на сцену вышел новый герой. Высокий мужчина замер у входа, явно осознавая, какое впечатление произвел своим появлением. Впрочем, прочитай он мои мысли... Монументальная фигура в малом боевом облачении вызывала у меня изжогу, но не оттого, что я боялся рыцарей Золотой Сотни, а оттого, что от Игрена лот Хорена узнал много нелицеприятного об этих людях. Они принимали жреческие обеты Единого и имели право вершить суд и расправу над преступниками. Номинально они подчинялись императору, но тот имел в Теморане такое положение, что про него вспоминали только в связи с публичными мероприятиями. На оных император сидел или стоял молча, с приклеенной к лицу улыбкой. Многие вполне серьезно допускали возможность, что это было искусно замаскированное чучело. Золотая Сотня отчитывалась только перед Советом жрецов, а тот не слишком накручивал поводья. Казалось бы, сто человек - это не так уж и много, но Головорезы Единого, как их называли за глаза, наводили страх на всю империю. Каждый из них находился на содержании у одной из родовитых семей, обеспечивая их "защитой". На самом же деле, это был тот же рэкет, что и в каком-нибудь портовом районе, только классом выше. Судя по чеканной кирасе, кружевному воротнику и перстням на пальцах, заглянувший на огонек таверны сотник присосался к какому-то крупному семейству. Тем более странно смотрелся подобного масштаба клещ в ночной таверне самого низкого пошиба.
