В широкополых шляпах с легкомысленными лентами и ярких цветастых халатах они смахивали на компанию пляжных бездельников. Не люди, а срань собачья. Особенно выделялся Донат, потому как брюха не скроешь. Высокородный Келхар тоже хорош: бледный, костлявый, физиономия отвратная – ни дать ни взять заблудившийся выходец из могилы, который не нашел дороги на родное кладбище и притворяется пляжником. Хоть карикатуры с них рисуй!

То ли дело Ксават цан Ревернух: представительный, подтянутый, мужественно загорелый, и брюшко почти незаметное. Хасетанская стать!

Он посматривал на охотников с тайным горделивым чувством, однако вслух ничего такого не отпускал. Не дурак ведь.

Зато Элиза, посвежевшая от соленого морского ветра, еще больше расцвела – красивая деваха, кто бы спорил. Даже завидки брали, что она променяла Ксавата на Келхара, хотя Ксават давно уже на нее плюнул.

Хорошо, что Элиза приехала с ними в Эслешат. Прямо-таки подарок шальной удачи. В таком составе их компания вызовет меньше подозрений у цепняков и у частной полиции Аванебихов.

Операция «Невод» накрылась медным тазом. Из столицы пришло указание: вопиющее самоуправство прекратить.

Ксават тогда, не пожалевши денег, созвонился с верным человеком из придворных невысокого ранга, которого давно уже прикармливал. Поболтав о том о сем, исподволь выведал, что высочайший советник Варсеорт цан Аванебих сделал запрос относительно «Невода», и в верхах за головы схватились, когда выяснилось, что полицейская машина пришла в движение и набрала разгон вроде как сама по себе, словно грузовик с не заглушенным двигателем, оставленный разгильдяем-водителем без присмотра. Им же невдомек, что это хасетанский аферист Клетчаб Луджереф всех обдурил! Теперь шухер поднялся, служебные разбираловки… Но Ксават не тупак, он так все закрутил, так все концы позавязывал, что нипочем не дознаются, кто истинный организатор «Невода».

Паскудно другое. Ксават, Донат и Келхар остались втроем против окаянной твари без никакой поддержки.

Покамест дичь укрылась в эслешатском дворце Аванебихов. Лезть туда – все равно что лезть в петлю. Три десятка слуг, по меньшей мере столько же вымуштрованных охранников…

Удалось разузнать, что сейчас там находится старая ведьма Орсенг цан Аванебих, ушедшая на покой переговорщица, экс-любовница Короля Сорегдийских гор, а также семнадцатилетняя паршивка Эннайп цан Аванебих, у которой все это еще впереди, и к ним пожаловал дорогой гость. Ясное дело, охрана несет службу в режиме повышенной готовности. Попробуй сунься, так тебе наломают… Да что наломают – в живых не оставят, Аванебихам даже это сойдет с рук.

В надвинутых на лица шляпах, в несерьезном полуголом виде они неприкаянно слонялись по Эслешату (разве это настоящий приморский город? – сонная срань!) и по окрестным пляжам. Иногда втроем, иногда брали с собой Элизу. Несколько раз видели издали дичь. Близко не подберешься, оборотня повсюду сопровождали вышколенные аванебиховские молодчики, не мозоля глаза и выдерживая почтительную дистанцию.

Примостившись за валунами, тройка охотников с полевыми биноклями будто бы загорала. Всякий ведь имеет право лежать на солнышке! Другая тройка отдыхающих выбралась на склон изжелта-белого, в складках, каменного гребня, очертаниями похожего на ленивого ящера, который наполовину выполз из моря на сушу.

Дэлги, высокий, по пояс нагой, жутковато мускулистый, спрыгнул с высоты почти в человеческий рост, повернулся и подхватил тоненькую девушку в алом платье. Легко поставил на землю. Та засмеялась. Третьим был Ник, тоже полуголый и стройный, на шее у него сверкало какое-то украшение. Ксават злорадно ухмыльнулся, предвкушая, как он сейчас будет корячиться, спускаясь по опасному склону. Хоть бы навернулся… Корячиться Нику не пришлось – оборотень подал ему руку, словно телохранитель молодому аристократу. О чем-то разговаривая, все трое пошли вдоль нагретого солнцем гребня. Ветер играл концами черного пояса, стягивающего талию девчонки, и длинным хвостом ее блестящих черных волос.

– Эх, стрельнуть бы… – мечтательно вздохнул Ксават.

– Я не единожды объяснял вам, что стрелять в него бесполезно, – так же тихо прогудел над ухом Донат.

Ксават, конечно, не запамятовал, но в Ника или в Эннайп цан Аванебих тоже хорошо бы стрельнуть… Он и сам понимал, что нельзя. Из-за соплячки этой поднимется такая буча, что небесам жарко станет, Аванебихи всю Империю перевернут, чтобы найти убийцу. А ежели подстрелить Ника, опять же заподозрят, что покушались на юную переговорщицу или на Короля Сорегдийских гор.

– Да это я так, – Ксават снова вздохнул. – Мол, хорошо бы, и все…

Те дошли до головы «ящера», исчезли за цветущим темно-розовым кустарником. Проворные поджарые парни, прятавшиеся где придется, тоже начали перегруппировываться в ту сторону; под их пляжными халатами с веселеньким рисунком выпирало оружие – пистолеты, кинжалы, всякая метательная дрянь.

– Аванебиховы цепняки всю музыку нам испортят.

Видно, близость моря на него так подействовала – он употребил старое хасетанское выражение, чего давно уже избегал.

– Погодите, – сказал Донат, убирая бинокль в потертый футляр из дорогой кожи с узорчатым тиснением. – Скоро он отправится к себе в горы, тогда мы его и перехватим.

– Так с ним же какой эскорт будет! Небось, целая свора цепняков-дармоедов…

– Не будет эскорта. – Дочерна загорелое лицо охотника озарила ухмылка, раздвинувшая складки тяжелых отвислых щек. – Он возвращается домой непременно в одиночку, не признает никакой охраны. Его любимый смертельный номер. Аванебихам и прочим его союзникам это не нравится, да что они могут сделать… Он ведь отчаянный игрок.

– Это-то я знаю… – еле слышно прошептал Ксават, стряхивая с волосатых лодыжек налипшие песчинки.

Они побрели вдоль кромки прибоя к своей стоянке. Волны с насмешливым шипением накатывали на зализанный мокрый песок.

Среди скал с птичьими гнездами и колючего кустарника приютились три палатки – в одной жил Ксават, в другой Элиза, в третьей охотники. В сторонке стоял накрытый камуфляжным тентом внедорожник. Местечко неласковое, птицами загаженное, невелика вероятность, что каких-нибудь праздношатающихся засранцев сюда нелегкая занесет.

В воздухе витал аппетитный аромат: с утра пораньше Дважды Истребитель Донат Пеларчи и дважды битый Келхар цан Севегуст наловили крабов, и к обеду Элиза сварила суп. Единственная отрада…

– Прячемся в скалах, как бакланы какие-нибудь, – пробормотал Ксават с горьким сарказмом, поглядев на виднеющийся вдалеке белобашенный дворец, и в сердцах шваркнул на землю возле своей палатки свернутый пляжный коврик.

– Завтра я уезжаю.

– Удачно добраться, – кивнул Ник.

Что он чувствовал – самому непонятно. И грусть оттого, что скоро все закончится, все-таки с Дэлги было интересно. И облегчение: теперь эта мозаика головоломных отношений сама собой распадется, и никто больше не будет стоять между ним и Эннайп.

Дэлги усмехнулся, понимающе и беззлобно, словно прочитал его мысли.

– Сестра Миури приедет через два-три дня. Орсенг уже сообщила ей, что ты здесь.

– Спасибо.

Грусть начала пересиливать остальное. Это как в детстве, когда после новогодних елок снова наступают будни.

– Возможно, через пару часов ты меня возненавидишь, вот я и решил проститься заранее.

– Почему я должен вас возненавидеть?

Не ответив, Дэлги взял его за плечо и подтолкнул вперед. Они свернули из коридора в боковую арку, спустились по лестнице с черными лакированными перилами и оказались в другом коридоре, типично средневековом, иного слова не подберешь: грубоватая каменная кладка, окошки-бойницы, низкие своды расписаны незатейливыми охряными узорами. Здесь Ник еще ни разу не был.

Дэлги распахнул заскрипевшую дверь.

– Сюда.

Ник вошел и остановился, озираясь. Средних размеров зал, три арочных окна выходят в затененный внутренний дворик, напротив виднеется близкая белая стена с такими же окнами. Архаичного вида столы, стулья и табуреты из тяжелого темного дерева. По стенам развешано холодное оружие, щиты, сети. Ничего особенного.