— Привет, это ты — Ями? Я тебя узнала. А Йен мне про тебя всю дорогу рассказывал.
Физиономия мужа принимает серо-бурый цвет. Это мой-то молчаливый Йен всю дорогу рассказывал обо мне? Обо мне? С чего бы? Разве что пытался самому себе напомнить, что у него есть жена. Ну, Йен, ты попал… Впрочем, и так видно — глаза тоскливые, взгляд остановившийся. Как доехал только, никуда не врезавшись? И что делать теперь мне? Жена должна заботиться о муже. Будь Аня из наших, поселковых, я сама бы пошла договариваться насчет младшей жены и выяснять, сколько за нее хотят. А так… Только и остается делать вид, будто ничего не замечаю, и вечером кричать по-английски. Или по-русски? Пока же надо быстрее уводить нашу принцессу от Йена подальше, пускай в себя придет.
— Hi, да — это я. Пойдем, покажу домик, или какие-то другие планы?
— Не, — мотает головой, и я вижу, что солнце ожгло ее белую кожу, а на лице мелкие капельки пота. — Очень хочу пить, чего-нибудь прохладного, в душ и спать, спать. Почти сутки в дороге, и у вас тут очень жарко.
— Да? Сегодня не жарко. Только тридцать два. А напитки в холодильнике.
— В холодильнике — это прекрасно…
Хоть Аня и спешила добраться до домика, но против дерева с орхидеями замерла, будто споткнулась. Потрогала руками лист, потянулась к заросшему стволу.
— Ями, а это — монстера? Такая большая? Это вы посадили?
— Здесь и росла, просто обдирать не стали.
Действительно, зачем лиану обдирать? Старый трухлявый ствол сам по себе не смотрится никак, а так будто на нем выросли листья-ладошки по полтора метра размером. И цветы орхидей между ними будто всегда здесь были и вкусно пахли вечерами.
В домике Аня сразу направляется к холодильнику. Немного нервничаю, я туда понаставила всякого: несколько пепси, других газировок, джин-тоник, местное пиво. Может, надо было какого-нибудь еще европейского, но, по словам Йена, приезжие хвалили именно местное.
— Ой, что это?
Аня вытаскивает кокосовый орех со вставленной в него коктейльной трубочкой. Я его принесла просто потому, что самой нравится, как сок в орехе долго остается прохладным. Никак не ожидала, что Аня в первую очередь вцепится именно в него. Ведь не в железных банках, как любят европейцы, и без красивых этикеток. Орех и орех, разве что большой.
— Кокос, зеленый. Там сок. На молоко похожий.
— Настоящий?
— Ну да. А каким ему еще быть?
— Как здорово… — зачарованно произносит она.
— Ты голодная? Еды приготовить?
Медленно качает головой:
— Спасибо. В самолетах закормили. Если можно, только… парочку таких же орехов.
— Запросто. Устраивайся, а я пока принесу.
Бегу в деревню к родителям Оан. У их родственников как раз есть участок, на котором целых двенадцать кокосовых пальм и всегда есть орехи. Приятно, когда гостю нравится то же, что и тебе. Да и вообще, Аня вроде нормальная девчонка, хоть и несколько странная. Когда принесла орехи, она уже после душа растянулась в гамаке под навесом и смотрела на море. Влажные волосы свешивались вниз, как ленточки желтых водорослей, и меня опять кольнуло сходство с описанием дочерей сказочных королей-нагов.
— О! Кокосы, классно. Ями, если я усну, разбуди меня перед закатом, сфотографировать хочу.
Да не вопрос, разбужу, конечно. Молча наклоняю голову и уношу кокосы в холодильник.
* * *
На ужин решила приготовить жареный рис с ананасами и креветками. И для Ани и нас с Йеном немного побаловать. Ананас должен привезти Йен, а за креветками отправляюсь к родителям — папа наверняка вместе с рыбой сколько-то вытащил. Встретили они меня вместе и сразу напомнили обещание. Ну как же, гостевой дом построить помогли? Помогли. Первый клиент есть? Есть. А когда ребенка заводить будешь, как договаривались? И ответить-то нечего, только послушно кивнуть. Потом приехал Йен и, даже не дав разобрать продукты с рынка, поставил в позу. Йен сегодня вообще какой-то озверевший, как будто месяц женщины не видал. А потом затащил меня к себе в гамак, уткнулся лицом в плечо и зубами скрипит. Я глажу, успокаиваю, массирую плечи… Он мне:
— Ты хорошая, Ями. Ну почему ты такая хорошая?
Ага, если я хорошая, значит, кто-то плохой? Опять приходится делать вид, что ничего не поняла. Выбираюсь из гамака, иду варить рис.
Ужинали уже в темноте, и даже не потому, что меня Йен задержал. Все время заката Аню было не оторвать от фотоаппарата. Потрясающе огромный агрегат и по размеру, и по количеству ручек и всяких кнопочек, небось, половину багажа занял. Наверное, нужно долго учиться, чтобы суметь управиться с таким. А потом я слушала ее первые впечатления о наших местах.
— …И еще, у вас парни такие улыбчивые. Я даже не предполагала, что такие бывают. Им улыбнешься, а они в ответ. Просто — улыбаются. По-доброму так. А твой Йен вообще светится как солнышко.
— Йен веселый. — Соглашаюсь, а сама думаю, надо будет как-нибудь сказать Йену, что его с солнцем сравнили. Начало мужское, как-никак. Хотя… на него такая новость может подействовать неожиданным образом.
— Неужели у вас в Сайберии совсем не улыбаются?
Аня как-то резко погрустнела. И я пожалела о неудачном вопросе, но откуда же мне знать.
— Ты даже не представляешь, Ями, как я устала за сезон смотреть на все эти мрачные рожи.
— "Сезон" — это когда дожди или когда сухо?
— Сезон — когда тепло. Я геодезистом работаю на прокладке нефтепроводов…
Пытаюсь сообразить, как повежливее сказать, что ни слова не понимаю, Аня замечает и поправляется:
— Как проще сказать? Землю измеряю там, где будут трубы класть, чтобы знали, какие холмики срыть придется, или насыпать где. И это можно делать только летом, пока тепло. С мая по сентябрь. После этого месяц-другой разбираем бумажки в городе. Потом отпуск, до апреля. Потом сборы к следующему сезону. И так по кругу, уже три года. Ты прости, я на тебя столько вывалила. Просто недавно вернулась, и так неожиданно видеть кого-то трезвого и довольного жизнью.
— Аня, это там, где ты работаешь, тебе просто не повезло. Но есть же дом, родители, муж… Дома же не все "мрачные рожи"?
— Дома… там родители, тоже мрачные, все спрашивают, почему я еще не замужем. Сперва, как приеду — радуются, дня три, а потом… Иногда кажется, лучше и не приезжать. Вот поговорила с тобой в чате и решила к вам сюда спрятаться.
— А почему ты не замужем-то? Ты же красивая.
— Да за кого замуж идти? За этих "настоящих мужиков"? Я на них в отряде во всех видах насмотрелась. И с бутылкой и после. Когда училась в институте, думала: отряд, романтика, а оказалось…
— Погоди. Вот ты приехала к себе в город, у тебя есть свободное время, есть деньги, неужели не найдется веселого мальчика?
— "Веселые мальчики"? Найдутся, этого "добра" сколько хочешь. Обеспеченные бездельники с пустыми головами и липкими взглядами. Бр-р… Это все не то. Не то. Понимаешь, вот твой Йен работает — туристов возит. Наверное, тяжело весь день. Но он работает и улыбается… Что-то меня сегодня несет. После этих перелетов как пьяная. Пойду спать, тем более такая ночь — всего восемь часов, а темнота как чернила.
Аня уходит в домик, а я ощупью пробираюсь по мосткам домой. Фонарик зажигать не хочется, в темноте, под плеск волн о сваи, лучше думается. Звезды отражаются в волнах, а я все пытаюсь представить жизнь Ани там, в далекой Сайберии. И еще: что-то часто сегодня в разговоре всплывало имя Йена.
* * *
Аня здесь почти месяц. Изменилось все. Отношение жителей деревни: как же, у нас с Йеном теперь совсем настоящий бизнес и долги родичам уже начали возвращать. Изменилась сама Аня. Стала гибкая, подвижная, веселая, как игривый котенок. Как будто младше. Говорит мне иногда: "Здесь — сказка!" Сложно понять, но почему-то очень приятно, как если бы она была моей младшей сестричкой. Хотя ей двадцать пять, а мне восемнадцать. Но заботиться о ней приятно, и когда Аня решила остаться у нас до конца марта, я обрадовалась не только тому, что на весь "высокий сезон" у нас есть клиент. И вдобавок неожиданно у нас появились перспективы. Все началось с того, что Аня в своем блоге разместила рассказ с фотографиями. Сказала: "Для родителей. Надо же им объяснить, почему я здесь зависла." На рассказ откликнулась художница из Москвы, написав, что хочет рисовать нашу природу. Кто бы возражал. Аня долго что-то с ней обсуждала, иногда смешно фыркая, пока я не спросила, о чем разговор.
