Приведенным положениям (Цельса) нам надлежит противопоставить разве только очень немногое; нам можно ограничиться самыми беглыми замечаниями для того, чтобы показать, с какой неблагодарностью он расточает хулу по адресу своего Создателя. Ведь и сам Цельс – человек, но пребывая в чести (быть человеком), он, однако, (в нее) не проник (своим) разумом (Пс. 48.13); вот почему он не только принизился до положения птиц и прочих бессловесных животных, которые – по его мнению – обладают способностью к прорицанию, но оказал им даже предпочтение ввиду того, что египтяне почитают бессловесных животных как богов; таким образом, он употребил со своей стороны все усилия к тому, чтобы, в конце концов, подчинить бессловесным животным и себя, и весь человеческий род как имеющий сравнительно низшее и худшее знание о Божестве. Итак, предварительно нужно еще исследовать и разрешить вопрос, существует или нет искусство гадания при помощи птиц и прочих животных, в прорицательную силу, которых он так верит. Ведь основания, говорящие за и против этой веры, конечно, не могут оставаться без внимания и соответствующего обсуждения.
А эти основания сводятся к тому, что, с одной стороны, в случае признания существования подобного искусства возникает опасение, как бы разумные существа вовсе не оставили прорицалища демонов и не обратились за советом исключительно к птицам, а с другой стороны – в противовес этому опасению выступает строго засвидетельствованный факт, что многие, убежденные в прорицательной силе птиц, избавились от величайших опасностей. Мы пока согласимся, что на самом деле существует искусство – узнавать будущее по полету птиц, но, однако, с тем, чтобы потом показать всем опутанным подобными мнениями, как велико превосходство человека перед неразумными животными, даже такими, которые обладают пророчественной силой вещания, – как неизмеримо высоко стоит человек перед животными. Итак мы говорим: если животным присуща божественная сила – знать наперед о будущем, и при том присуща в такой большой степени, что они могут из своего переизбытка сообщать эту силу и людям, желающим узнать будущее, то тогда они, очевидно, должны были бы предугадать гораздо ранее то, что касается их самих, – знать то, чего им нужно в последствии остерегаться, – улетать прочь от того места, где люди расставили для них силки и сети с целью поймать их, или улететь прочь оттуда, где стрелки на них наводят стрелы и на лету метят в них. И если бы орлы предвидели заранее те козни, которые замышляются против их птенцов змеями, которые подползают к ним и убивают их; если бы, с другой стороны, орлы заранее предвидели козни и со стороны людей, захватывающих птенцов отчасти для потехи, отчасти с целью извлечь из них какое-либо полезное и целебное средство; то тогда они, конечно, не держали бы своих птенцов там, где для них могла бы встретиться столь большая опасность. Вообще никогда ни одно животное не оказалось бы пойманным людьми, если бы только животные на самом деле были «божественнее и мудрее людей».
Но и вот что (нужно сказать): если бы прорицающие птицы и некоторые другие неразумные животные обладали божественной силой, и божественным ведением, и знанием будущего, если бы они вели между собой разговор, как это утверждает Цельс, то они во всяком случае о таких вещах стали бы сообщать друг другу, и тогда птица, о которой рассказывает Гомер, не положила бы своих птенцов там, где они вместе с ней могли сделаться добычей дракона, и дракон, о котором говорит тот же поэт, не был бы схвачен орлом. О первой (т. е. птице) мы читаем у славного Гомера в его творении следующее:
Показалось там великое чудо – дракон с кроваво-красными пятнами на спине:
Его сам Олимпиец на землю послал.
Подползши к алтарю, снизу вперед двинулся он.
Медленно на ветки взобрался – на высокий платан,
Коснулся и самой вершины его, где на самом верху
Было гнездо, а там маленькой птички восемь птенцов.
На высоких ветвях сидели они и бесперых крыльев своих трепетаньем
Мать свою звали. Но напрасно писком мать они призывали.
Смертоносными зубами своими дракон их схватил и пожрал,
И самую мать, с жалобным криком трепавшую
Крылья свои, он схватил и в голодное чрево отправил.
И вдруг Кронос, внезапно явившись, в камень его обратил.
Мы же стояли с изумлением на лицах,
И робость нас одолела, – мы больше тому удивлялись,
Зачем эта тварь – чудовище, о которой говорить невозможно, к святыне богов приползла.
О другом же (т. е. драконе) говорится, что:
Вот птица явилась – лишь только стали пытаться они перелезть, –
Высокопарящий орел; он, острые когти вонзив в кровавую спину дракона
Великого, по воздуху его нес – налево от той стороны,
Где Трои враги разрушить вражьи стены пытались.
Но вот он, свирепый, назад свою пасть повернул;
Зубы вонзились в птичью высокую грудь.
Страдая от боли, расправила когти она, змею
На Троян пустила и по воздуху вдоль понеслась,
Пронзительный крик испуская. Трояне
Все трепетали, явленья эти странные видя.
И верить они начинали, что этим несчастье им предвещает Зевес.
Итак, значит, только орел знал будущее, дракон же нет, хотя прорицатели и на этом звере также проверяют свои наблюдения? Как же это так? Если уж легко обнаруживается несообразность такого разграничения, то почему же не опровергнуть тогда и другое положение, приписывающее обоим (животным) вещательную силу? Ведь если бы дракон обладал силой пророческого провидения, то разве он не уберегся бы от того, что ему грозило от орла? И случаев подобного рода можно было бы отыскать и еще множество – таких случаев, которые подтверждают, что животные, отнюдь, не имеют в себе души, обладающей провещательной силой, но что они – как думает поэт и многие другие люди – посылаются самим Олимпийцем (Зевсом), чтобы видеть свет. В известных случаях и Аполлон также пользуется ястребом в качестве вестника, почему ястреб и называется «быстроходным Аполлоновым посланником».
По нашему же убеждению, в этом отношении существуют некоторые злые духи, относящиеся к разряду титанов или гигантов, если можно так выразиться, – духи, которые совершили преступление перед лицом истинного Бога и Ангелов небесных, почему и были низвергнуты с неба и теперь влачат свое существование в более грубой оболочке телесной и в нечистотах земных. Но так как они все же лишены качеств земного тела, то они могу иметь некоторое прозрение в будущее, и так как все их стремления и деятельность направлены к тому, чтобы возбуждать человеческий род к отпадению от истинного Бога, то они избирают местом своего пребывания тела животных, наиболее хищных, наиболее диких, наиболее зловредных, и устремляют их всюду, куда хотят и когда хотят: или же действуют на фантазию тех или иных животных и заставляют их летать и двигаться туда и сюда, – и все это затем, чтобы люди, ослепленные этой вещательной силой, какую они усматривают в неразумных животных, не искали Бога, Господа и Вседержителя, не заботились об истинном богопоклонении, но все свои помышления приковывали к земле – к птицам, драконам, лисицам и волкам. Люди, опытные в подобного рода делах, имели еще такое наблюдение, что при помощи этих животных получаются самые верные предсказания, – и это потому, что демоны над прирученными животными не имеют столько власти, сколько они имеют над теми (дикими животными), так как эти последние в отношении злобности имеют ближайшее сходство с демонами. Впрочем, эта злобность, которая обнаруживается в подобных животных, не есть зло в собственном смысле, а нечто только кажущееся – только подобие зла.
