- Ну, спасибо.

- Будьте мои гостем.

- Итак, о деле. Ваша цель – Никос.

- Никос – террорист? В смысле, что он руководит мусульманскими террористами? Как это может быть?

- Может. Все в этом мире и нелепо и возможно.

- Он здесь?

- Будет здесь, если Вы не поторопитесь. Сейчас он в Италии. Он пытается через организацию, контролирующую весьма серьезные финансы и имеющую влиятельных сторонников, выйти на кардинала ди Корсо в Ватикане.

- У него такие возможности? Кардинал – человек крайне могущественный. И насколько я знаю, деньги не могут решить вопросы, связанные с тесными отношениями с кардиналом. Он, говорят, человек весьма строгих правил и принципов.

- Так и есть. Но, ему помогли организовать и контакт и возможности.

- Кто, если не секрет?

- Я.

- Мистер Ной, я не перестаю Вами восхищаться.

- Это приятно, но не стоит, я не девушка. Это просто моя работа.

- А Вы сами когда-нибудь путаетесь в Ваших же играх?

- Пока нет. Ошибка или путаница будет стоить мне слишком дорого, а у меня есть планы на внуков. Надо успеть порадоваться их успехам.

- Они, конечно, пойдут по Вашим стопам.

- Боже упаси! Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Младший, например, любит паровозики – вот пусть пока и любит. А старший собирается стать актером или режиссером. Мне не так трудно поддержать его в этом, устроив его в пару фильмов с участием звезд Голливуда. Пусть мальчик почувствует настоящий успех сразу, а потом станет главой какой-нибудь киностудии и все у него будет хорошо. Если, конечно, ему не встретиться какая-нибудь старлетка, но думаю, что с этим семья тоже справится.

- Хорошие планы. Меня не сможете устроить в кино?

- Только скажите. Вот вернетесь из Швейцарии, и мы поговорим, ок?

- Итак, Никос? За ним кто-нибудь серьезный?

- Более чем. Не стоит Вам об этом думать. Если он неожиданно попадет в неприятную историю, которая закончится для него трагически – буду Вам весьма благодарен.

- Благодарен или обязан?

- Как скажете, Бальтазар.

- Договорились. Когда я улетаю?

- Ахмед ждет Вас на улице. Ваш самолет через два часа.

Бальтазар вышел со двора и увидел у ворот «Тойоту», которая когда-то была синего цвета. Сейчас у нее была внешность уставшей девушки по вызову: с непонятным цветом волос, с колесами, которые почему-то смотрят в разные стороны и с мутными фарами, которым уже не поможет никакая косметика. За треснувшим от солнца рулем сидел Ахмед, откинувшись на сидении, и слушал старую песенку Офры Хазы.

- Доволен?

- Ты о чем? – Ахмед открыл глаза.

- Впутал меня в историю, которая, скорее всего, не доставит мне никакого удовольствия. И почему-то мне кажется, что и дивидендов тоже.

- Это вряд ли. Бальтазар, друг мой, все еще впереди.

- Поясни мне только одну вещь, Ахмед. – Бальтазар облокотился на крышу машины. – Ты говорил мне про Швейцарию и про какого-то человека, которого надо уговорить, а я услышал совершенно иное.

- Мало ли что я тебе говорил, дорогой. Разговоры, как чай – выпил и нет – какая им цена? Швейцария от тебя никуда не уйдет. Поедешь покататься на лыжах в другой раз. Язык на то и нужен, чтобы говорить и не всегда то что мы говорим имеет отношение к тому что мы думаем.

- Это была такая восточная игра: скажи мне кто твой друг и я забуду о тебе?

- Мы просто болтали. Какая тебе разница: Швейцария, Италия? Они же рядом, правда? Ну и пусть будет Италия. Пусть будет Италия. Тем более, что никто из них даже не подозревает, как мне хочется домой – в Италию.

Машина двигалась по узким улочкам Иерусалима с такой скоростью, что казалось дома устроили игру в догонялки. Пусть будет Италия. Пусть будет. Только кажется мне, что не все так просто сложится в ближайшие дни. Уж больно все странно: мне нужны убедительные доводы и хотя бы один повод поверить мистеру Ною. Но есть один человек, который сможет кое-что прояснить перед тем, как Никос в последний раз поужинает. И если меня не убедят обстоятельства в том, что все так, как говорили Хусейн и мистер Ной, то этот парень еще поживет. Как-то неприлично убивать человека, с которым недавно пил вино просто потому, что тебя об этом попросили. Тем более, что попросили не те и не так – осталось позвонить кардиналу, чтобы уточнить детали этого шоу.

Гл. 42

Дальше все будет стремительно. Просто потому, что действительно промедление бывает в некоторых случаях смерти подобно. Партия в этой странной игре «в ничего неделание» тихонько начинает подходить к концу. Итак, уже количество персонажей превосходит все допустимые подобной ситуацией нормы. Давайте посчитаем: здесь в Израиле – мистер Ной, некий Хусейн, Ахмед из Танжера, Бальтазар, человек, называющий себя Рыцарем, Мастер масонской Ложи, малопонятный доктор, которого дважды уже упоминали, Мирза, Иосиф, наследник по крови земного отца Иисуса и юноша по имени Люсьен, которого убеждают, что он прямой потомок Иуды. В Италии: сотрудник мистера Ноя Никос, назвавшийся почему-то Лео Бартом, журналист, назвавшийся мсье Дюпоном (хотя его зовут Дюпри), бывший Мастер масонской ложи Дайс Ледуайен и кардинал ди Корсо. В Нью-Йорке мистер Смит, издающий теософский журнал и мальчик, который стоит у окна. Где-то посредине Средиземного моря мало кому знакомый мистер Гутьерес. Кажется все? Ах, да! Еще только один среднего возраста человек, который только вышел из кабинета Рыцаря. Кого-то мы еще не видели, а кто-то больше совершенно не интересен – все как в жизни. Пора начинать финальный акт пьесы.

Этот милый человек, вышедший из дверей номера досточтимого рыцаря, совершенно не собирался следовать его инструкциям и идти к служебному выходу. Он прошел по коридору вдоль лифтов, спустился по лестнице на один этаж, опять прошел вдоль лифтов и зашел в номер, который находился прямо под номером рыцаря. На широкой кровати лежали: тот, кто в нем жил еще совсем недавно и даже собирался подняться в номер к сэру рыцарю, но теперь не может по причине скоропостижной смерти, а также раскрытый чемодан, со дна которого мужчина достал выключенный мобильный телефон. Человека звали Марк. Совсем недавно они с Робом скучали от отсутствия серьезного дела и постоянного хорошего заработка, но ведь всему свое время не так ли? Бальтазар всегда говорил, что безработица не грозит людям их специальности и чем хуже ситуация в мире, тем больше пользы от них. Хотите - верьте, хотите - нет, но у этих людей есть определенные нравственные устои. По крайней мере, мне так кажется.

В записке, которую достал Марк из стены Плача, было написано следующее: «Прости им, Господи, их прегрешения и направь их на путь истинный, ибо не ведают они, что творят. Подари им, Господи, еще один день, чтобы когда наступит ночь и уйдет их надежда, они успокоились и отложили меч и выпили свое вино в последний раз и проснулись, увидев Твое лицо. И сбереги сына Твоего от нападок и ненависти, что бы нашел он Отца своего в Тебе». Немного литературно и витиевато как всегда, но понятно, что хотел от них Бальтазар. Там еще были несколько цифр на обратной стороне бумажки, но так как записка к Богу была написана на обрывке какого-то выписанного от руки чека – никто внимания и не обратил бы, если бы смог отнять ее у Марка (что вообще вряд ли). Там было несколько цифр, которые точно дали понять Марку и Робу и адрес отеля, и номер в котором надо было отработать задачу.

Последние месяцы, пока Бальтазар искусно изображал из себя, то пьяницу, то утопленника, а то и вовсе клоуна, они с интересом наблюдали за ним, потому что слишком хорошо его знали. Это совершенно в его стиле: запутать всех, но остаться понятным только самому себе и своим партнерам. Созданный много лет назад собственный бизнес был не так прост и легок, но давал совершенные преимущества перед обязательствами, которые их связывали ранее: перед конторой, перед начальством. Уже несколько лет они прекрасно справлялись со своими потребностями самостоятельно – их заказчики знали, что любые действия Бальтазара, провалы или победы, никогда не смогут связать с ними. Это всех устраивало. И особенно это устраивало самого Бальтазара – он не зависел от перемены настроений заказчиков, политических течений или еще чего-либо. Бальтазар в принципе ни от кого никогда не зависел кроме одного человека – кардинала ди Корсо.