— Мертв? Но я же вчера беседовал с ним! — удивленно воскликнул Фицдуэйн. — И договорился о встрече сегодня вечером в “Зимменфелле” — заведении рядом с водопадом.

— Оскар любил “Зимменфелле”, — сказала Марта. — Часто заходил туда выпить вина, послушать джаз. Он обычно встречался там со своими клиентами. Вы же знаете: он работал проводником.

— Знаю.

Марта задумалась. Она провела своим длинным загорелым пальцем по оправе очков. Потом, отвернувшись, посмотрела на испещривших склон лыжников.

— Он научил меня кататься на лыжах. Он всех нас научил. Он был частью нашего детства. Всякий раз, когда мы приезжали в Ленк, тут был Оскар. Мы вместе катались, вместе ходили в горы. Не могу поверить, что его больше нет. И никогда не будет.

Марта замолчала. Фицдуэйн ждал. Он помнил, что Врени говорила об Оскаре приблизительно то же самое. Что знал этот человек? Он был близким другом семьи Граффенлаубов; что же такое он заметил или заподозрил? И кто мог узнать о его подозрениях? А может, он торопится с выводами, и смерть проводника — обычный несчастный случай?

— Как он умер?

Марта вздохнула. Вопрос Фицдуэйна отвлек ее от грустных воспоминаний.

— Я не знаю подробностей. Он должен был встретиться в “Зимменфелле” с клиентом. Тот не пришел, а по дороге домой Оскара сбила машина. Сбила и уехала.

— А кто-нибудь видел, как это произошло?

— По-моему, нет. Но вы лучше спросите в полиции. Фицдуэйн посмотрел на стакан с остывающим глинтвейном. Потом встал, пошел в бар и набрал номер Медведя. Выслушав Фицдуэйна, Медведь заговорил не сразу.

— Я наведу справки в местной полиции, — пообещал он. — Когда ты встречаешься с Феликсом Крейном?

— Завтра, если получится. Я пока не знаю, как его найти.

— Возьми с собой местного полицейского. Я знаю, это не в твоем стиле, но мне не нравится то, что происходит. Где ты остановишься? Я хочу перезвонить позже.

— В “Зимменфелле”.

Медведь снова помолчал и вздохнул.

— Послушай, старик, воздержись от прогулок под луной. И вообще, будь повнимательней.

— И не заговаривай с незнакомыми дядями, — добавил Фицдуэйн.

— Это не шутки.

— Да уж какое там.

Местный полицейский, сержант Фриц, оказался веселым, загорелым круглолицым парнем с большим красным носом. У него были обветренные руки настоящего крестьянина, каковым, впрочем, он и был в свободное от работы время. Он приехал на “фольксваген-битле”, точной копии того ископаемого, на котором Фицдуэйна возили на базу швейцарской армии в Санде. Он затормозил перед окнами “Зимменфелле”, когда Фицдуэйн как раз кончал завтракать. Ирландец заказал еще чашку кофе и, по некотором размышлении, порцию шнапса. Его дружественный жест не остался без внимания. Франц держался свободно. После визита Кил-мары Фицдуэйн получил официальный статус, и сержант разговаривал с ним как с коллегой. Фицдуэйну странно было чувствовать себя полицейским.

Оказалось, что Оскар Шупбах доводится Францу родственником, и разговор о его смерти сильно расстроил простодушного сержанта. Фицдуэйну пришлось заказать еще один шнапс, на этот раз из чисто медицинских соображений. Он подумал, что его завтраки со швейцарскими полицейскими становятся рядовым событием.

— Оскар, — говорил повеселевший после второй рюмки Франц, — был мужик что надо. Жаль, что вы с ним не познакомились.

— Да, — вздохнул Фицдуэйн, мысленно укоряя себя за то, что не приехал в Ленк раньше. — Но что поделать — от несчастного случая не убережешься.

— Какой там несчастный случай! — воскликнул Франц. — Разве можно случайно попасть под одну и ту же машину дважды?!

По дороге к сыроварне, на которой работал Феликс Крейн, они проехали место, где убили Оскара Шупбаха. Поглядев на присыпанные песком кровавые пятна, Франц несколько раз перекрестился. Фицдуэйн помрачнел, и у него появилось предчувствие, что худшее еще впереди. Но потом он успокоился, подумал о Крейне, вспомнил, как за ним следили, когда он шел от Врени, а еще ему захотелось посмотреть, как делают сыр.

Он любил сыр, и его интерес к сыроварению был не просто академическим. Переднюю часть сыроварни занимал маленький, но оборудованный по последнему слову техники магазинчик. На витринах красовались соблазнительные ряды лучших сортов сыра, в основном швейцарского производства. Над каждой головкой торчал маленький флажок с гербом места, в котором изобрели этот сорт. В глубине магазинчика была дверь, ведущая в саму сыроварню. Чаны из нержавеющей стали, электронные датчики — и тут же румяные крестьянки вручную раскладывают масло небольшими деревянными лопатками, похожими на прямоугольные ракетки для пинг-понга. На каждую головку сыра ставили личное клеймо мастера.

Сам мастер, высокий полный человек с роскошными усами, был без галстука, в рубашке с закатанными рукавами и белоснежном накрахмаленном халате. Фицдуэйн подумал, что ему самое место в парикмахерской. Сержант Франц обменялся с ним короткими фразами и повернулся к Фицдуэйну.

— Его зовут Ганс Мюллер, — сказал он. Потом представил Фицдуэйна. Мюллер засиял, схватил Фицдуэйна за руку и начал яростно ее трясти. Судя по силе его рукопожатия, он вполне может взбивать масло голыми руками, подумал Фицдуэйн.

— Я сказал ему, что вы друг Оскара, — пояснил полицейский ирландцу. На лице Мюллера появилось скорбное выражение. — И что вы хотите встретиться с Феликсом Крейном по личному делу.

— А Крейн здесь? — спросил Фицдуэйн, оглядывая сыроварню.

— Нет, — ответил Франц. — Он больше не работает в этом помещении постоянно: ему доверяют более серьезные операции. Сейчас он в хранилище, где дозревает сыр. Это целая пещера, вырытая в склоне холма. Там без всяких кондиционеров, естественным образом, поддерживаются нужные температура и влажность. Крейн поехал туда переворачивать головки сыра. Это одна из его теперешних обязанностей.

Мюллер начал что-то быстро говорить, обводя широким жестом свои владения, в которых неутомимо трудились с полдюжины работников и работниц. Голос его выражал энтузиазм, и он с восторгом смотрел на Фицдуэйна.

— Он заметил ваш интерес, — перевел Франц, — и, если хотите, готов устроить небольшую экскурсию. Он с удовольствием объяснит, что тут и как.

Фицдуэйн кивнул.

— Давайте.

Потом Фицдуэйн много размышлял об этой часовой экскурсии, прикидывая, как повернулось бы дело, отправься они в хранилище к Крейну сразу. В конце концов он решил, что это стоило бы ему жизни.

К сожалению, то, что позже произошло в хранилище, на всю жизнь отбило у Фицдуэйна способность восхищаться сырами.

Они ехали по дороге, пролегавшей через затененную сторону долины. В тени было прохладно. Горы, нависавшие над долиной, странным образом подавляли Фицдуэйна. Он удивлялся тому, как здесь жили люди до того, как появились железные дороги, были пробиты тоннели в горах и проложены автомобильные магистрали. Ничего удивительного, что вся власть в Швейцарии сосредоточена на местах. Чтобы выжить в такой местности, человек должен был трудиться бок о бок и жить в мире со своими соседями.

Сержант Франц медленно вел машину.

— Что мы ищем? — спросил Фицдуэйн.

— Железную дверь в горе, — ответил Франц. — Она выкрашена в серый цвет, поэтому ее трудно заметить.

Впереди они увидели стоявший у обочины темно-голубой грузовичок.

— Мы у цели, — сказал Франц. — Дверь в метрах тридцати, не доезжая грузовика.

Фицдуэйн поначалу не разглядел ничего кроме углубления в стене. Они подъехали поближе, Франц заглушил мотор, и только тогда Фицдуэйн увидел железную дверь. Она была старой, и на уровне глаз в нее была вделана небольшая решетка.

Франц прошел вперед к грузовику и заглянул внутрь, затем вернулся к Фицдуэйну, который остался ждать у железной двери.

— Никого нет, — сказал он, — наверное, шофер отошел в кусты.

В дверной петле висел незамкнутый висячий замок. Франц нажал на дверь. Несмотря на свою тяжесть и громоздкость, она поддалась довольно легко. Дверь была сбалансирована таким образом, что как только они вошли вовнутрь, она медленно закрылась за ними. Через решетчатое отверстие в двери в коридор проникал слабый свет. Франц огляделся в поисках выключателя. Найдя его, он щелкнул несколько раз. Тщетно.