В самом деле, почему Ходаму нельзя было убить уже давно? Кто защищал его? Ответ, по-видимому, скрывался в истории Японии и Кореи в послевоенный период. На роль патрона и защитника Ходамы был только один серьезный кандидат, но и с ним было нелегко разобраться.
И все же в деле, кажется, наметилась некоторая определенность.
Фицдуэйн довольно тщательно обдумал вопрос о том, какую тактику лучше всего применить против братьев Намака. Все это он подолгу обсуждал с Йошокавой, с Пауком и с Чифуни. Кроме всего прочего, у него был собственный, довольно жесткий план, однако его Фицдуэйн мог обсуждать только с Килмарой.
Его целью, в соответствии с тем, как они договорились с японскими коллегами, было заставить братьев Намака как-то отреагировать, чтобы вывести расследование из тупика, найти решающее доказательство их связи с “Яибо” и арестовать. Лучший же способ добиться этого был не столь очевиден. Они решили положиться на многократно испытанную, надежную полицейскую тактику и, так сказать, “постучать по прутьям клетки”, чтобы заставить зверя броситься. Вот только как это сделать?
В конце концов, все они пришли к заключению, что первым шагом должна стать встреча Фицдуэйна с братьями Намака, договориться о которой и дать необходимые рекомендации взялся Йошокава.
Формальным предлогом для этого могли быть чисто официальные причины: Фицдуэйн приехал в Японию и собирался нанести визит вежливости. Кроме того, расследование показало, что денежные средства Фицдуэйна были вложены в ряд фирм, которые вели дела с корпорацией “Намака”. Это было не особенно удивительно, принимая во внимание, насколько широко были распространены японские товары. Таким образом, можно было считать, что у Фицдуэйна с братьями Намака имеются общие деловые интересы. Их общее с Кеи Намакой хобби едва ли имело меньшее значение. Оба состояли членами Общества средневековых воинов, и Фицдуэйн, стремясь еще сильнее разжечь интерес Кеи, даже привез ему подарок — великолепную, ручной работы копию традиционного ирландского оружия.
Было также договорено, что параллельно с попытками выйти на контакт с Намака, Фицдуэйн будет сотрудничать с отделом детектив-суперинтенданта Адачи, с Чифуни в роли переводчицы. Для того чтобы придать Фицдуэйну определенный вес среди полицейских, решено было вернуть его из резерва “Ирландских рейнджеров”, где он, не получая никакого жалования, состоял в чине полковника вот уже несколько лет, а также снабдить специальным удостоверением на японском и английском языках, которым он мог бы в случае необходимости воспользоваться. Отныне он становился для японцев полковником Хьюго Фицдуэйном.
В дополнение Фицдуэйна щедро снабдили двуязычными визитными карточками мейши, и Чифуни проинструктировала его, как пользоваться ими в соответствии с правилами японского этикета. Фицдуэйн с удивлением узнал, что одну и ту же вещь можно сделать трояко: правильно, неправильно и по-японски.
Постепенно Фицдуэйн утвердился во мнении, что все время, которое японцы в своей предлинной истории не участвовали в войнах, они употребили на разработку тонкостей протокола.
Официальные традиции были путаны и сложны, постороннему человеку запомнить их было невозможно. К счастью, от гайдзина никто не требовал знания всех тонкостей, хотя и предполагалось, что основные правила приличий все же будут соблюдены. Что касалось всевозможных социальных ограничений, то у гайдзина были даже некоторые преимущества: от него прямо-таки ожидали эксцентричного поведения и дурных манер. Иностранцу многое сходило с рук.
— На Западе, — говорила Чифуни, — визитная карточка служит просто в качестве памятной записки, на которой указаны имя, должность и адрес человека. Японская мейши имеет гораздо большее значение — она сообщает собеседникам о ранге друг друга и, таким образом, определяет процедуру протокола. Прочитав мейши, люди узнают, как им вести себя, кто должен кланяться первым и так далее. Это очень важно.
— Как же это срабатывает? — удивился Фицдуэйн. Всю свою сознательную жизнь он прекрасно обходился без мейши, а вопрос, кто кому должен кланяться первым, никогда перед ним не вставал. Все же странные обычаи других народов всегда казались ему любопытными. Несмотря на это, ему трудно было относиться к социальным привычкам японцев серьезно. Ирландия была совсем не такой: там собеседники начинали называть друг друга по именам и переходили на “ты” чуть ли не с первой встречи, а должность и положение, особенно в обиходе, почти не играли никакой роли. Ирландия, родина Фицдуэйна, была страной, способной довести добропорядочного японца до сердечного приступа.
— Во время встречи обе стороны с самого начала обмениваются карточками мейши, — объясняла Чифуни. — По этикету полагается слегка поклониться, а потом протягивать или принимать мейши. Делать это надо обеими руками, держа карточку вверх той стороной, на которой напечатан текст. Прочитав мейши, которую вам вручили, и определив ранг собеседника, следует и поступать соответственно. Может быть, вам нужно будет низко поклониться. Может быть, первым поклониться должен будет ваш собеседник. Самое важное — верно определить ранг ведущих переговоры сторон относительно друг друга, дабы все, кого это касается, могли правильно себя вести. Этикет в Японии чрезвычайно важен.
— Страх какой! — воскликнул Фицдуэйн полусерьезно-полушутя. — А что делать с карточкой, которую мне вручат?
— Мейши представляет человека, поэтому обращаться с ней необходимо с подчеркнутым уважением. Во время встречи считается нормальным разложить мейши перед собой на столе в том порядке, в каком сидят люди, с которыми вы встречаетесь. Подобная практика помогает не забыть, кто есть кто. После встречи уберите мейши в качественную, дорогую книжку для карточек. Никогда не суйте карточку в задний карман брюк — это неуважение.
Беседа с Чифуни по поводу мейши была очень похожа на все прошлые инструкции и советы, которые она ему давала. Кроме того, Фицдуэйн читал про Японию все, что можно. Ему, как и любому западному человеку, Япония представлялась насквозь иерархичной, конформистской, социально закоснелой и негибкой, однако он уже был готов к тому, что это наблюдение поверхностное. Фактически же он обнаружил, что вся система прекрасно функционирует, и причина этому была предельно проста: японцы знали правила и автоматически их придерживались, гайдзинам же несоблюдение традиций великодушно прощалось.
Фицдуэйн прилетел в Токио в пятницу и по договоренности должен был провести уик-энд в гостях у Йошокавы.
Миссис Йошокава очень хотела повидаться с отважным ирландцем, который спас ее сына от похищения террористами, а сам Йошокава хотел отплатить Фицдуэйну за его ирландское гостеприимство. К тому же двое мужчин незаметно для них самих сблизились. Долгие споры и беседы, которые они вели в замке Фицдуэйна, заставляли Йошокаву все чаще и чаще отказываться от своей чопорной официальности. У себя дома Йошокава смог полностью расслабиться и оказался дружелюбным и сердечным человеком. Фицдуэйн был этому особенно рад, так как, запуганный госпожой Танабу, полагал, что тонкости официального этикета окажутся ему не по зубам. Единственное, что немного огорчало его, так это исчезновение его очаровательной проводницы и переводчицы. Охрану дома Йошокавы обеспечивали два переодетых детектива.
Имея довольно точное представление о доходах Йошокавы, Фицдуэйн ожидал увидеть большой дом, однако оказалось, что японский промышленник живет с семьей в относительно новом современном строении общей площадью примерно в две с половиной тысячи квадратных футов; удобном, но без показной роскоши. Две комнаты в доме были устланы циновками-татами и декорированы в японском стиле. Остальные были вполне европейскими. Семейный обед в честь Фицдуэйна, к его облегчению, также был сервирован за нормальным высоким столом и включал копченую лососину, цыпленка в винном соусе и отличный щербет под легкое французское вино. Национальная кухня была представлена только рисом, поданным в качестве гарнира к главному блюду, и сакэ, которой было на столе неограниченное количество. Фицдуэйн налегал на вино. Сакэ, как он обнаружил, имела привычку неожиданно валить человека с ног.
