Через неделю Влад сидел на коне, нагруженный всяческим железом, и держал в руках здоровенную орясину, именуемую копьем. Ему было душно, бок чесался, обзор дурацкого шлема был никаким, но делать нечего – искусство требует жертв. Почва на тренировочном плацу уже подсохла, и конь легко нес его к мишени – фигуре рыцаря со щитом на груди. Разогнав коня как следует, Влад уже в сотый раз с гулом бахнул копьем в этот щит, тренируя точность попадания. Его просто тошнило от этой хрени – он лучше бы подбежал к противнику, пнул ему в промежность, врезал кулаком по морде.
Когда он это как-то между делом заявил Бориславу, тот недоуменно прокомментировал:
– Вы теперь барон, дворянин, а не просто лекарь и наемник, и то, что хорошо в битве, не приветствуется на турнире и дуэли. На вас будет смотреть множество людей, и, как вы будете биться, они запомнят на десятки лет вперед. Давайте сделаем так, чтобы они запомнили не уличного бойца, а благородного рыцаря, достойного руки графини.
Влад даже устыдился после такой отповеди и стал рьяно овладевать рыцарскими премудростями. Борислав в последнее время был совершенно незаменим – он знал множество тонкостей светской жизни империи, знал множество историй из жизни знати и разбирался в политических течениях. Если Семен был простым воином, всю жизнь проводившим в боях, в обеспечении охраны объектов – караванов и домов богатых людей, то Борислав уже давно командовал сильным отрядом наемников, являлся не только военачальником выше среднего уровня, но и тонким и весьма компетентным интриганом. Достаточно вспомнить то, как он ловко натравил графа Савалова на Влада.
Это действительно было его рук дело. Приехав в замок Савалова, он возбудил злобу графа рассказами о том, что некие лекари, обманув его отца, не вносили должную плату за работу на их землях, а кроме того, прилюдно отзывались очень плохо о новоиспеченном графе. Всего этого хватило Савалову, чтобы отправиться карать нарушителей, осмеливающихся вести себя непотребно. То, что на самом деле главный лекарь был бароном Унгерном, графу докладывали, но Борислав убедил его, будто бы это все ерунда, что перед ними самозванец, который недостоин дуэли. Реально же Борислав опасался, что Влад просто убьет этого напыщенного дурака, считающего себя великим бойцом, а тогда весь смысл задуманного исчезал. А смысл состоял в том, что в разгар этой войны Борислав появится перед изнемогающими от борьбы лекарями, предложит им свои услуги по посредничеству между Саваловым и ними, погреет на этом руки, а потом, как и было изначально задумано, станет их «крышей» за большую часть дохода.
Он видел, каков был поток больных, и представлял, сколько могли зарабатывать лекари. Зачем участвовать в войнах между капризными помещиками, подставлять свою шкуру, когда можно просто сидеть на месте и сосать деньги из клиники? Вот только он не ожидал такого мощного и умелого отпора от защитников крепости. Это явилось для него полной неожиданностью – Борислав потерял своих людей, брошенных на штурм по требованию Савалова. После того как большая часть его отряда полегла под стенами крепости, Борислав дезертировал и осел в деревеньке, где его и взял в оборот Влад. Теперь он волей-неволей был полностью на стороне Влада и являлся одним из самых ценных его соратников, – а куда он мог деться с заклятием верности?.. Теперь он был как страшный цербер, по гроб жизни преданный своему хозяину и готовый порвать за него любого, что, впрочем, не глушило в нем интеллекта и свободы воли. Разумеется, если это не противоречило интересам Влада.
Бойцы Борислава влились в охрану клиники под командованием Семена и получали там приличную плату. Сам Борислав получил должность начальника телохранителей Влада и постоянно следил, чтобы с ним находился кто-то из его подчиненных. Иногда это страшно напрягало Влада – он ведь и сам по себе был страшным оружием, его было очень, очень трудно убить, – но Борислав объяснял ему, что по статусу ему положено иметь телохранителей, раз он важная персона, да и, как говорится, береженого бог бережет. В этом были и свои хорошие стороны: Влад не задумывался о кольчуге или боевом снаряжении, ходил в нормальной удобной одежде и даже постепенно свыкся, что за ним всегда тащились два закованных в железо мужика, вооруженные с ног до головы, вроде как тени.
Коллектив клиники уже как-то сложился – девушки-санитарки, с позволения Влада, нашли себе женихов среди охранников и с ними сожительствовали. Впрочем, время от времени женихи менялись, как он заметил. Хотя ему на это было плевать. Лишь бы они выполняли обязанности, помогали лекарям в работе и не беременели, впрочем, это им не грозило – на них наложили заклятие от зачатия. Влад был даже доволен, что они от него отстали, – ему хватало своих женщин, да еще Марина время от времени строила ему глазки, мечтая залучить в свою постель. Ну как же, красавец, брутальный мужик, барон, победитель графов – разве это не лакомая цель для женщины?
Они с Марьяной время от времени шептались, поглядывая на Влада, и он, заинтересовавшись их интригами, как-то раз прощупал их эмпатически… и чуть не захлебнулся в потоке обожания, похоти, желаний. Он быстренько отключился, поняв, что эти сильно сдружившиеся красотки уже делят его несчастное брутальное тело, планируя кавалерийскую атаку. В общем-то он был и не против Марины в качестве сексуального объекта – все какое-то новое развлечение на фоне скучищи глухомани, но его задевало отношение к нему как к племенному самцу… Впрочем, подсознательно и радовало. Ну кто из мужчин не видит себя альфа-самцом в окружении красивых продолжательниц рода! Ну, только разве что гомосексуалисты…
Единственно, что он пресекал сразу, это разборки между девушками: из-за мужчин, за лучшее место, по поводу того, что одной досталась лучшая юбка или кофточка, а другой нет. Девушки, недавно бывшие хромыми и косыми рабынями в занюханной деревеньке, вдруг стали красивыми и желанными самками, предметом обожания множества мужчин, и тогда понеслось… Дошло до того, что Влад посадил под замок в погреб двух девушек, которые принародно орали и драли друг друга за волосы из-за какого-то смазливого охранника, которого одна посмела увести у другой. Влад лично врезал по клубку из двух баб плеткой и приказал держать их под замком неделю, пока не придут в себя. После этой показательной порки и заключения в зиндан страсти в бабском коллективе если и не утихли, то перешли в подполье, внешне не вырываясь наружу.
Среди мужчин таких дрязг не было. Впрочем, как всегда, кто-то доказывал свою «могутность», так что без выяснения отношений тоже не обходилось. Но Семен все разборки сразу переносил на тренировочный плац, где соперники выясняли отношения с тупым оружием в руках – и делу хорошо, и зрителям интересно. Однако попытки новичков, бывших бориславовцев, наехать на личных телохранителей Влада закончились сломанными руками, ногами и ребрами, после чего никто не решался зацепить этих монстров. Пострадавшие были вылечены и наказаны дополнительными дежурствами.
В конце концов из разношерстной команды совместными усилиями был сколочен крепкий коллектив, вполне довольный условиями жизни. Вот только Владу было душно в этом тесном мирке – человек технологичного общества, привыкший к бешеному темпу жизни, он изнемогал в этом тихом болоте. Вот казалось бы: а что ему надо? Денег – полно. Все, что ему нужно для жизни, еда, кров, женщины, – все есть. Ну чего ему не хватает? Зуд реформатора? Жажда власти? Что его толкает вперед, что движет им? Скука? Любознательность? В минуты депрессии он думал об этом.
Власти ему хватает – он никогда не был особо амбициозным и властолюбивым. Ну, приятно, когда ты начальник, когда ты управляешь людьми, но это не трогает душу и не портит нормального человека, которым оставался Влад. Зуд реформатора? Ну да – он, когда видел неправильное, отмечал это для себя и по возможности исправлял, – но не такой уж это был зуд, чтобы менять все и вся. Не тот возраст, чтобы организовывать восстания рабов, добиваясь их свободы. Да и как-то уже сгладилось это возмущение – вот, типа рабство, оно отвратительно и так далее, – а когда пожил в этом мире – вроде даже и привык. Очерствение души? Или мимикрия под местную действительность? Скорее всего, он, как обычный мужик, старался обеспечить достаток и безопасность своего дома, как делали до него поколения его предков, донских казаков, и теперь он просто плыл по течению, решая проблемы по мере их поступления. Чужие люди были для него ничто, свои – все. Где он остановится? Кем он станет в конце своего пути? Влад не знал, да и знать не хотел. Ему было скучно.
