– Благодарю, законник Боров. Буду должен.

– Не ссы, если ты тех, то сочтешься, да еще и поднимешься. Лады, Рыба, канаем назад.

Бандюки аккуратно загасили окурки и ушли.

– Все номано, Сеант?

– Да, Солдат, похоже, все нормально. Если меня поведут к Кенту, сразу иди к ребятам Кэпа в ангар. Запомнил, братишка?

– Я хоо апонил, Сеант.

– Молодец. А сейчас пойдем шалаш доделаем да опробуем, что получилось.

Получилось отлично. Солнышко нагрело так, что внутри стало жарко и душновато. Приоткрыв полиэтиленовый занавес входа, завалились на тюфяки. Напарник задремал, я обдумываю тактику поведения на неизбежной встрече с Кентом. О, обеденный колокол!

– Зомбак!

Боров перехватывает нас еще на подходе к ангару. Да, эффектно выглядит и распоряжается своими с грозным видом. Похоже, ему докладывают вернувшиеся с поисков. Подходим.

– Все, Зомбак, канаем к Кенту, потом пожрешь.

– Я понял, законник Боров.

Просительно указываю глазами на Солдата. Боров вникает на лету:

– Корень, берешь этого дохляка, канаешь к раздаче, пусть Черп нальет ему жрачки на двоих, потом отводишь в барак. Где Кэп кантуется, знаешь? Отдашь парня им. Врубился? Канай.

Успокоительно киваю братишке, расходимся. Боров по дороге инструктирует:

– Короче, прием в шныри – это типа правки. Пасть сам не разевай, отвечай, когда спросят, думай, не борзей. Фуфло будет гнать Лом, ты стой на своем твердо. И говори только правду: Кент дотошный, умный, памятливый, его хрен наколешь. Понял?

– Да, законник.

– Лады, я, если что, и на себя взять могу.

У Кента оказался настоящий рабочий кабинет в пятом ангаре. Классическая приемная с лавкой, журнальным столиком и стульями. Крепкий, выбритый охранник у дверей. Боров ткнул пальцем:

– Сиди, жди.

Благодетель зашел в кабинет. Я успел увидеть только небольшой тамбур (ничего себе), двустворчатые пластиковые «под дерево» двери закрылись на пружинах. Осторожно оглядываюсь. М-да, цивилизация: навесной потолок, две лампы дневного света, аккуратно окрашенные стены, небольшое деревце в кадке в углу. Охранник в чистых, но неглаженых брюках и рубашке. На ногах приличные летние туфли.

Уже заскучал и подумывал, можно ли полистать журналы, когда Боров выглянул и махнул рукой.

Да, кабинет роскошный. Два стола буквой «Т», застекленный шкаф с папками, во главе Кент в бежевом костюме и шейном платке, справа бандюк, который командовал на сортировке (точно, Лом), слева присаживается Боров. На столе письменный прибор, моя папка, калькулятор. Кент внимательно меня рассматривает, Лом косится с явной неприязнью, Боров с серьезным лицом украдкой подмигивает.

– Ближе подойди.

Делаю два шага.

– Ты хорошо понимаешь, зачем тебя сюда привели?

– Да, сэр Кент.

– От моего решения зависит вся твоя дальнейшая судьба. Ты можешь зажить по-человечески, а можешь сегодня же оказаться в карьере. Поэтому отвечай только правду. Ты понял?

– Да, сэр Кент, я все понял.

– Законник Боров сказал, что эти вещи ты отремонтировал сам. Это правда?

– Да, сэр Кент.

– Чем ты ремонтировал?

– У меня в шалаше, сэр Кент, есть инструменты. Шалаш – это место, где я живу, инструменты спрятаны рядом.

– Гонит (это Лом).

– Где ты взял инструменты?

– Что-то нашел, что-то сделал сам, сэр Кент.

Холеная рука ложится на папку.

– Это тоже отремонтировал ты?

– Да, сэр Кент. На папке слетела застежка молнии. Я разогнул и снял стопор, вправил молнию. Мой друг отполировал папку тряпочкой с кремом.

– Каким?

– Для рук, сэр Кент, другого не было.

– В натуре, гонит.

Боров выкладывает на стол зажигалку.

– А это – гонит?

Очки.

– Гонит?

Встает, трещит застежкой ремня:

– Нехилый гон получается, а, Лом?

Кент рассматривает очки.

– Как ремонтировал?

– На очках была сломана дужка, сэр Кент, и выпадало стекло. Оправу аккуратно выправил, стекло перестало выпадать, вывинтил винт крепления дужки, поставил целую дужку от других очков.

Боров одобрительно кивает. Продолжаю:

– В зажигалке, сэр Кент, сточился кремень, согнулась пружина. Я взял детали от другой, заменил. В ремне испортилась возвратная пружина. Разобрал застежку, поставил похожую пружину от авторучки, отшлифовал кнопку, собрал. Так же отполировали ремень кремом. В калькуляторе был неисправен аккумулятор, я сумел найти рабочий, заменил.

– Ты сейчас назвал несколько специальных слов. Откуда их знаешь?

– Я не могу сказать, сэр Кент. Знаю, но откуда – не помню.

– А как ремонтировать, откуда знаешь?

– Не помню, сэр Кент. Вижу сломанную вещь, понимаю, как она устроена и как ее ремонтировать. Само в голове всплывает.

– Да гонит он, Кент. Помню, не помню. Фуфло.

– Ты так думаешь, Лом? Зомбак, руки покажи.

Протягиваю руки, поворачиваю.

– Ничего не видишь?

– А хули там видеть? Грабли, как грабли.

– Они чистые, Лом. И ногти подстрижены. На лицо его посмотри.

– Ну, рожа.

– Он выбрит. Чем одеколонился, Зомбак?

– Лосьон «Олд мэн», сэр Кент.

– А еще он причесан. Расческа где?

Достаю, показываю расческу.

– Хорошо. Когда стирал майку и рубашку?

– Вчера, сэр Кент.

Допрос прерывает стук в дверь и появление еще одного законника. По-моему, Вялый.

– Нашли, сэр Кент.

На стол ложится ветровка Лупеня и его дубинка. Сердце дает сбой.

– В нычке у крыс на продуктовой нарыли. Барахло Лупеня в кровянке в куче зарыли, уроды опущенные. Там и место есть, где его кончали – мусор перерыт, с кровью.

– Как нашли?

– У крыс один покоцанный, тряпками замотан (оп-па! По-моему, я знаю, кто под раздачу попал). Парни начали шмонать реально и нашли.

– Что крысы говорят?

– А что базарить? Отмазывались, ну парни их и забили.

– Нахера?! Как узнать теперь: кто такие, почему Лупень один поперся?

– Да че там узнавать… Они из наших бывших, из опущеных. Лупень их знал, да и мы тоже.

– Та-а-ак. Под кем ходили?

Вялый виновато смотрит на Лома.

– Ясно. Выйди пока, Вялый, подожди за дверью.

Помявшись, бандюк добавляет:

– Нычки у них богатые были. Бухла много, курево. У нас пока сложено.

– Не зря братва базарила, что Лупень нычки дохляков шерстит. А один шмонал, чтобы не делиться.

– Помолчи, Боров. Вялый, выйди.

Жесткий, отдающий ледяным холодом, властный взгляд Кента упирается в Лома.

– Косяк на тебе, старшина. Твой бык, ты за него отвечаешь.

– Кент, да че…

– Я так сказал, и по закону так. Все, решено.

Взгляды возвращаются ко мне. Кент звенит колокольчиком, заглядывает охранник.

– Нюхач пришел?

– Да, сэр.

– Пусть заходит.

– У него вещи в мешках.

– С вещами.

– Да, сэр Кент.

Входит смутно знакомый законник, бандюки вносят… Да, попал. Это наши вещи.

– Твое, Зомбак?

– Мое и моего кореша.

– Рассказывай, Нюхач.

– Занычено, сэр Кент, было толково. Место хорошее, халупа у него сделана, в натуре, по уму, теплая, чистая, внутри матрацы из мешков с рваниной, подушки, даже, типа, простыни. Мешок шмотья стираного, чашки, тарелки, добра разного богато.

Рассказывая, бандюк раскрывает и показывает содержимое пакетов.

– Бухло, курево?

Боров. Голос не очень довольный.

– Этого нет, старшина. От бухла нет и бутылок, свежих окурков всего два видели.

– А, это я с Рыбой утром курил (голос подобрел у благодетеля).

– Что, Нюхач, интересного, необычного?

– Вот, сэр Кент. Братва аж охренела.

На стол ставятся часы. Рядом раскладывается инструмент, цапалка, пакет с раскуроченными калькуляторами.

– Реально не простые дохляки там живут, сэр Кент.

Кент внимательно рассматривает часы, сборку солнечных батарей, жмет кнопки. Поднимает глаза на меня.

– Чем ремонтировал?

Показываю на шпатель, самодельную отвертку, шило из гвоздя, черный от нагрева гвоздь.