– Ты! – Палец Императора указал на аколита всебесцветных.

– Ваше императорское величество. Да, обещанная мною помощь пока ещё не поступила. Но я ожидаю её с минуты на минуту. Если до рассвета ничего не изменится, я постараюсь услышать голос Нерга и немедля доведу все известия до слуха моего августейшего повелителя.

– С первыми лучами солнца эта орда повалит на нас, – яростно прошипела Сежес. – Мой Император, умоляю, заклинаю, вот, становлюсь на колени, – и она действительно бухнулась прямо в лагерную пыль, – отдайте приказ к отходу. Мы ещё успеем. Твари медлят, наверное, ждут, когда их соберётся ещё больше… Легионы сумеют оторваться. Отступим к Мельину, соберём когорты с побережья, вооружим всех, кто ещё не в строю, от мала до велика. И тогда… возможно… где-нибудь под Арсинумом или Бринзием…

– Повелитель! – резко перебил чародейку нергианец. Лицо его неприятно подёргивалось. – Я с трудом верю собственным ушам. Сежес предлагает отдать на полное разорение половину западного удела! Сейчас она говорит – Арсинум и Бринзий, а потом заявит, что отступать следует до Мельина и Гунберга; а там, не успев оглянуться, и до Гедерна доберёмся! Нет, повелитель, бой следует дать здесь и сейчас. Подумайте, сколько злокозненных тварей окажется на нашей земле, если мы станем мешкать и тянуть время! Что останется от ещё живых городов и сёл? Какая судьба будет ожидать их обитателей? Нет, у нас только один выход – сражаться, сражаться и ещё раз сражаться!

– А что станет делать во время этого сражения аколит Всебесцветного Ордена? – дрожащим от ярости голосом осведомилась Сежес. – Отсиживаться в обозе, притворяясь, что он «внимает голосу Нерга»?

Аколит с притворным смирением развёл руками.

– Я не владею ни мечом, ни копьём, ни щитом, досточтимая Сежес. От меня будет мало толку в первой линии легионов. Для общего успеха каждому надлежит исполнить свой долг. Мой заключается в том, чтобы и впрямь «слышать голос» моего Ордена. И, естественно, извещать об услышанном моего повелителя, выздоровлению которого я не перестаю радоваться.

Сежес криво улыбалась, и весь вид её, казалось, говорил: мол, знаю я цену твоей радости.

Император задумался. В словах чародейки Лива имелся свой резон. Если Древние Силы и впрямь опоздают к сражению – то как его легионы выстоят против катящегося на них живого моря?

– Проконсула ко мне, найдите, живо! Всех легионных легатов – срочно! – отрывисто бросил Император.

Конечно, они неплохо врылись в землю на этом рубеже, но, в конце концов, рвы и палисады можно выкопать и возвести заново. Легионерам не привыкать.

– Мой Император! – настала очередь нергианца умолять и кланяться. – Я ручаюсь всем, что у меня есть, и полностью предаю себя в ваши руки. Помощь будет. Её просто не может не быть!..

Однако правитель Мельина уже его не слушал.

– Передать мой приказ – немедля снимаемся с лагеря! Не мешкать ни минуты! Не меш…

– Пропустите! Пропустите! – раздались вопли со стороны частокола.

– Гонец, мой повелитель, – побледнела Сежес.

– Они начали атаку. – У Императора вырвался самый настоящий рык раненого зверя. – Словно услыхали, проклятые… Нергианец! Вызывай своих, слушай Нерг или вообще, что хочешь, но чтобы ответил мне, где обещанная подмога! Кер-Тинор! Оставь с ним пяток лучших бойцов.

Вольный молча кивнул, глаза его зло сощурились. Император не позавидовал бы адепту Нерга, вздумай тот хотя бы дёрнуться.

– Не спускать с него глаз. Ни на миг не отворачиваться. Руки его чтобы были постоянно на виду, – давал Император последние указания.

– Я никуда не собираюсь бежать, мой повелитель, – с благородной грустью заявил нергианец, демонстрируя глубокую оскорблённость недоверием. – Но, если так будет угодно моему повелителю…

– Твоему повелителю, – Император не скрывал сарказма, – угодно, чтобы ты расшибся тут в лепёшку, принёс сам себя в жертву, но привёл бы, мрак и тьма, обещанную нам подмогу!

– Я сделаю всё, что в моих силах, – поклонился аколит всебесцветных.

Однако поклонился он недостаточно быстро, чтобы правитель Мельина не успел заметить сверкнувшее в глазах злое торжество.

Несколько мгновений Император боролся с навязчивым, почти необоримым желанием разрубить этого слизняка надвое прямо тут. Или отдать приказ Вольным подвесить всебесцветного на первом попавшемся суку и развести под ним небольшой костерок – чтобы помучился подольше.

Но уже вовсю трубили тревогу легионные трубы, гулко бухали большие барабаны; уже разнёсся над вмиг ожившим лагерем топот десятков тысяч ног, легионеры бежали по давно затвержённым местам в строю; засуетились, забегали молодые маги – помощники Сежес, с откровенным ужасом косясь на страшного и ужасного повелителя Мельина, чьи гнев и ярость превозмогли всю мощь хвалёной Радуги. И ведь муштруют их в Орденах, и насмотрелись эти молодые маги всякого – однако человека, бросившего вызов непобедимому противнику и одолевшего, боятся…

– Ты всё верно сказала, Сежес, – повернулся Император к слегка побледневшей чародейке. – Дала хороший совет. Жаль, что он запоздал. Теперь нам остаётся только биться. Твои ребята…

– Они умрут за Мельин, – просто ответила она. – И я тоже, мой Император. Наверное, я всё же хорошо тебя воспитала. Сегодня мы или победим вместе, или вместе умрём. Отступления не будет.

– Раньше никогда не замечал в тебе склонности к патетике, Сежес. – Император протянул волшебнице руку, и она ответила по-мужски крепким пожатием. – Умрём, отступления не будет… Умирать мы не имеем права. И отступим… вернее, постараемся отступить, если не останется иного выхода. Надо сберечь легионы. Новые набирать, боюсь, уже окажется не из кого.

Сежес молча и отрывисто кивнула, глядя прямо в глаза Императору.

– Прежде чем… я пойду… – Её пальцы безостановочно теребили спадавшую на лоб прядь тёмных волос. – Прежде чем я пойду, хочу сказать тебе, повелитель. Мы ошибались. Радуга ошибалась, и страшно. Наша, моя – да, моя вина безмерна. Помни, повелитель, те чародеи, что сегодня встали рядом с твоими легионерами, думают точно так же. Иначе оказались бы с баронами в Хвалине. Помни об этом, повелитель… когда всё кончится. И ещё одно. После того как ты, повелитель… поносил эту перчатку, мысли твои от меня наглухо закрыты. И Сеамни пусть тоже не беспокоится – наследие Иммельсторна защищает её надежнее любых заклятий или оберегов. Это… на всякий случай, чтобы вы не стеснялись.

Она резко поклонилась, ещё резче крутнулась на каблуках и почти бегом бросилась прочь, на бегу командуя своим:

– Мехен, Двигор, фитили готовы? Танника, трут?.. Забаж, грузы все прикреплены?.. Шевелитесь, шевелитесь, если хотите дожить до обеда!..

Император проводил чародейку взглядом. Вот ведь как. Да, она изменилась, та самая Сежес, которую он так ненавидел в своё время. Ещё совсем недавно он был на волосок от того, чтобы отдать последний приказ – и гордая волшебница голубого Лива, чьи платья всегда вызывали завистливые шепотки среди других чародеек, – окончила бы свои дни в петле или на дыбе.

Сейчас она готова умереть рядом с ним.

Впрочем, как и он – рядом с ней.

…Проконсул Клавдий, командиры легионов, гном Баламут, начальствовавший отрядом «имперских гномов», ждали Императора на холме, поднимавшемся в самой середине позиции. За спинами защитников Империи поднялось солнце; на небе – ни облачка, день обещал выдаться жарким.

– Водоношей нарядили? – сумрачно обронил Император.

Легаты не успели даже приветствовать правителя Мельина, как умели только бывалые легионеры – одновременным и дружным ударом латных рукавиц в нагрудники, там, где сердце.

– Водоношей, мой Император? – озадачился Клавдий. – Конечно, как же иначе?

– Чтобы воды у нас было вдоволь! За недосмотр спрошу троекратно!

– Будет, повелитель, – кивнул Гай, командир Шестого легиона. Остальные переглянулись с известным недоумением – за кого, в самом деле, держит их владыка Империи?

Все легаты облачились сегодня в лучшие доспехи, надели шлемы с высокими плюмажами – легионеры должны видеть своих командиров.