– Ну?

Первым откликнулся врач:

– Обморожение второй степени. Провел согревание, наложил теплоизолирующие повязки, дал сосудорасширяющее. – Он огорченно поджал губы. – Сейчас начнет болеть.

– Потерплю! – огрызнулся Красилов, но тут же стушевался: – Спасибо тебе, Владлен Михалыч!

– Теперь ты, – кивнул ему Денисов.

– А что я? Я с девяти часов с трактором вожусь! Возился… А там насквозь все ледяное! Пальцы-то сразу чувствительность потеряли, я на них и внимание-то перестал обращать: гаечный ключ держат – и ладно. А тут Колька ваш мне говорит: «Ты погляди! У тебя же кожа сейчас пузырями пойдет!» Ну, я и сдрейфил маленько, попросил Кольку позвонить Владлену.

– И вовремя! – вставил Осипов. – Еще бы чуть-чуть…

Денисов покивал собственным мыслям и резюмировал:

– Энто хорошо. Тоись обморожение второй степени – энто, конечно, плохо, но хорошо, что врача вовремя позвал и что травму получил не в драке.

– В какой драке?

– Ну, мало ли… Трактор, стало быть, не завели. – Последняя фраза получилась без вопросительной интонации.

– Почему это? – оскорбился Красилов. – Очень даже завели!

– Ну? Неужели? И где же он?

Гордо вскинувший было голову тракторист вновь сконфуженно сжался, заерзал на банкетке.

– Так это… Крюков на нем уехал.

– Куда?

– Туда. – Как-то нелепо, затылком Красилов указал примерно в ту сторону, где находился холм с передвижным лесопунктом.

– Один? – ахнул милиционер. – Да за рекой дороги вовсе не осталось, все ветром задуло! Туда же, почитай, неделю никто не ездит! А ежели встанет?

– Я ему так и сказал: мол, начнешь один в движке копаться – пуще меня подморозишься! Там ведь шесть километров – чисто поле, со всех сторон продувает.

– А он?

– Покидал в тележку охапки соломы, телогрейку ничейную, лыжи свои, сказал «Прорвемся!» и укатил. Что я, держать его, что ли, буду? И захотел бы – не удержал. – Красилов продемонстрировал забинтованные кисти рук.

– Да неужели во всем селе ни одного помощника не нашлось бы?

– И это я ему сказал! Говорю – хоть кого-нибудь с собой возьми, вдвоем все же не так опасно! А он на мои ладони показывает: «Вот тебе сейчас плохо, а им, в тайге, может, еще хуже! Пока я кого-нибудь разыщу, станет совсем поздно». Добавил «Прорвемся!» и укатил.

«Ничего, ничего! – успокаивал себя Денисов. – Сам же председателю советовал вестового на лыжах отправить, а Колька получше Петьки на лыжах бегает». Да только почему-то казалось участковому, что не оставит Крюков трактор, если тот встанет. До последнего будет пытаться завести.

– Солому, значит, на всякий случай взял, костер запалить?

– Нет, – помотал головой Красилов. – Чтобы лесорубам нашим на обратном пути было чем укрыться в тележке.

Снаружи просигналила машина. Денисов встрепенулся и тут же понял, что никто, кроме него, сигнала не услышал. Глянул сквозь Сумрак, убедился в верности догадки и принялся торопливо одеваться-застегиваться. Когда этот гость пожаловал в прошлый раз, с ним пожаловали и беды. Сейчас это было совершенно некстати, так что лучше разобраться поскорее.

– Ну, – обратился участковый к Красилову, – позвонишь. Расскажешь, как и что. В кабинете буду.

В морозном безмолвии снег под валенками скрипел оглушительно. «Хоть бы завьюжило, что ли! – мечтал Федор Кузьмич, направляясь к наискось приткнувшемуся за гаражом «газику». – Не сейчас, конечно, а когда люди из лесу вернутся. Когда вьюжит – и воздух мягче становится, и на душе не так тоскливо от затишья».

По осоловевшим глазам черноусого водителя Денисов понял, что руководителю районного Ночного Дозора пришлось воспользоваться специальными полномочиями. Сам Угорь, улыбаясь, махал участковому с заднего сиденья.

– Эк тебя потрепало! – вместо приветствия проговорил милиционер, забираясь в машину и пожимая протянутую руку.

– Это да, – невесело усмехнулся Угорь. – Покой нам только снится.

– В машине посидим или ко мне поедем?

– А это от вас зависит, Федор Кузьмич. Согласитесь проконсультировать – разговор может выйти долгим. Ну а не захотите помогать – обменяемся любезностями да разойдемся.

– Хитришь, Евгений Юрьич! – недовольно пробурчал Денисов. – Когда энто Светлый Светлому в помощи отказывал?

– Вы, может, удивитесь, но и такое бывало, – развел руками маг.

– Ладно уж, поехали. Печки в «газиках» завсегда неважнецкие были, да и незачем бензин зазря жечь. Стало быть, в городе транспорт бегает?

– Насилу нашел! – отмахнулся дозорный. – Ни одной машины на ходу! Викентий возит заместителя первого секретаря райкома. Гараж, сами понимаете, теплый, передвижению районного руководства морозы не должны становиться помехой. Пришлось позаимствовать автомобиль вместе с водителем.

– А своими, значит, пока не обзавелся?

Угорь сразу загрустил. Похоже, вступать в Дозор городские Светлые не спешили. Возможно, поэтому дозорный напоминал выжатый лимон – везде и всюду сам, один. Денисов сжалился:

– А давай-ка мы не в кабинет, а домой ко мне поедем, а? Время к обеду, Людмила – жена моя – горячим нас накормит. Небось соскучился по домашней еде? Или ты у себя в городе энто дело уже наладил? – Участковый тут же прикусил язык, поняв, что снова ударил по больному.

– Федор Кузьмич, давайте сперва с делами разберемся, а там видно будет. Хорошо?

– Хозяин – барин, – пожал плечами Денисов. – Ну, тогда начинай, что ж время терять…

– Сперва вы мне расскажите, как тут у вас. Этот молодой человек… У той истории были последствия?

Денисов помолчал, пошевелил раздумчиво бровями и, глядя в окошко на холм за рекой, медленно проговорил:

– Последствия такие, что сегодня энтот молодой человек с Катериной заявление на регистрацию брака подали. Через полчаса после энтого Николай так запугал продавщицу в магазине, что она принялась своими силами вычислять вурдалаков в родном селе. А ишшо через пару часов он в одиночку отправился на собственноручно починенном тракторе вызволять людей из тайги. – То ли померещилось, то ли действительно по заснеженному склону холма едва заметно ползла черная точка. – Но ты не бери в голову, р-руководитель, энто просто день сегодня такой. Обычно же молодой человек ударно работает в своем колхозе, а в нашем только вечера проводит.

– Весело! – подумав, оценил сказанное Угорь.

– Вот и я говорю, сегодня – сплошные леденцы с чесноком.

– Что?

– Да энто я так, о своем. Ну-ка, останови-ка тут! Я быстро.

Хлопнув дверцей, участковый пробежался по тропинке, ведущей к ближайшей избе, потопал на крыльце, сбивая снег с валенок, исчез в сенях, но буквально через минуту появился снова. Кулька в его руках уже не было.

– Порядок! – вернувшись, улыбнулся он. – И сразу вроде как на душе радостнее стало.

– Этот Николай… – продолжил тему дозорный. – С ним уже побеседовали?

– Темные-то? Насколько я понимаю, нет. Ты приходи на свадьбу – и сам убедишься, и я буду рад тебя видеть за столом.

– Я подумаю. Мы ведь уже приехали?

Угорь нервно прохаживался по кабинету участкового оперуполномоченного, время от времени натыкаясь на поставленную в центре табуретку. Усатый Викентий умиротворенно дрых за столом Денисова. Сам же хозяин кабинета, присев на корточки, неторопливо помешивал кочергой шкворчащие смолой поленья и внимательно слушал рассказ дозорного.

– Фирсову инициировали в прошлом году, когда ей было уже пятьдесят два. Конечно, я могу представить, каково это – понять, что ты могла сохранить молодость и красоту, если бы узнала о своих возможностях лет на двадцать раньше. Знаете, ее ведь совсем не снимали в последнее время. А раньше, сразу после войны, помните, сколько поклонников у нее было? Такие фильмы, такие роли! Даже я в то время… Впрочем, отвлекся… Она вступила в Дневной Дозор, занялась бумажной работой в областном архиве Темных, но скоро поняла, что заслужить право на магическое омоложение сможет только через пару веков – настолько малы и невостребованы ее способности. А ходить постоянно под «марафетом» или «паранджой» силенок ей не хватало. Она бы и смирилась, наверное, но тут откуда ни возьмись появляется молодой человек, влюбленный в актрису еще с тех пор, как с одноклассниками с уроков на утренние киносеансы сбегал. Причем появление его – поступок осознанный: окончил институт, прошел ординатуру и только после этого принялся разыскивать предмет обожания, чтобы, значит, предстать перед Фирсовой уже состоявшимся мужчиной, а не желторотым юнцом без образования, без профессии, без опыта. Она его поначалу-то всерьез не восприняла, даже, можно сказать, внимания на него не обратила, так как уже привыкла выбирать себе любовников сама, используя вдобавок к природной своей красоте допустимые по квоте чары. И была, следует признать, даже слишком разборчива – директор филармонии, главный конструктор станкостроительного завода, знаменитый ученый-полярник. А тут – всего лишь врач-окулист, без имени и особых перспектив. Но уж больно красиво Сергей ухаживал! Букеты, письма в стихах, билеты на концерты, черешня посреди зимы… Какой женщине это не понравится? А Фирсову еще и то покорило, что не она его соблазняла, применяя штучки из арсенала ведьм, а он ее добивался – как в те времена, когда она была молода и популярна, когда толпы поклонников не давали проходу. Так или иначе, они стали сожительствовать, но Сергею и этого было мало. Он хотел, чтобы все было как у людей. В смысле, по-людски, по-человечески, правильно: загс, штамп в паспорте, общая фамилия – короче, настоящей семьи ему хотелось…