Носилки резко рванулись вперед, ударив Реминта сперва по руке с осколочным ружьем, что сбило прицел. Заряд осколков пролетел мимо Руиза. Потом хромированные шасси летательного пузыря врезались в живот Реминту, отбросив его назад, так что колени его наткнулись на низенькую стенку по колено высотой, которая ограждала амфитеатр с медведеподобными существами.

Руиз вскочил на носилки, размахивая дубинкой изо всей своей силы. Реминт валился назад, но даже в падении поднял ружье.

Дубинка опустилась на руку Реминта, прежде чем он успел упасть. Он не успел выстрелить в последний раз. Ружье отлетело, описав высокую дугу, и упало в яму.

Руиз посмотрел в лицо своего противника на миг, прежде чем тот упал. На лице Реминта было мертвое выражение, глаза его ничего не выцвели, холодно устремленные в себя.

Руиз еще дальше влез на носилки, распростершись поверх Публия, который размахивал рукой и визжал. Руиз пробирался вперед.

Реминт наконец поддался силе тяжести и стал падать в яму. Его растопыренные пальцы как раз на волосок не достали до шасси летательного пузыря, или же удар по руке был слишком силен и он не смог удержаться.

Когда он повис с размаху на конце канатика, за который были привязаны носилки, его огромный вес перевесил стабилизаторы пузыря, на миг казалось, что носилки с пузырем перевернутся или, по меньшей мере, сбросят Руиза вниз. Руиз резанул ножом по канатику, Реминт в тот же миг взмахнул другой рукой со сверхзвуковым ножом.

Канатик оборвался.

Боль пронизала бицепс Руиза, и он взглянул, чтобы увидеть, не оторвало ли ему еще плечо.

Летательный пузырь накренился и выровнялся. Руиз с благодарным изумлением согнул и выпрямил руку, не обращая внимания на то, что кровь струей стекает по руке.

Руиз посмотрел вниз и увидел, что Реминт приземлился на ноги среди маленьких медведеобразных дикарей. Один из них с такой быстротой, что глаз не мог уследить за ним, рванулся к Реминту и вонзил нож в щель в броне на левом плече убийцы.

Реминт взмахнул своим собственным ножом, и маленькая голова напавшего отлетела прочь. Убийца спружинил на коленях, потом прыгнул вперед, схватив рукоять ножа в зубы. Его здоровая рука схватилась за край амфитеатра.

Сердце Руиза бешено заколотилось. Человек этот был чудовищем. Ни одно по-настоящему человеческое существо не могло бы осуществить такой прыжок. Он скатился с летательного пузыря, прицелившись каблуком по пальцам Реминта.

Это чуть не стало его фатальной ошибкой. Убийца подтянулся, и его рука схватилась за щиколотку Руиза. Только страшным усилием, едва не разорвавшим его мышцы, Руиз смог увернуться в сторону, поэтому пальцы Реминта только мимолетно коснулись его ноги.

– Ах!.. – выдохнул Руиз в ужасе.

Реминт снова свалился обратно в яму, и на сей раз воители-медведи были готовы его принять. Двое из них вонзили ножи в открытые места в его броне, и ноги убийцы подогнулись.

Руиз не стал дожидаться и смотреть, что произойдет дальше. Он отполз подальше от края, подтянул к себе носилки, потом помчался к шахте выхода, толкая летательный пузырь перед собой так быстро, как только мог.

– Подождите, – сказал Публий незнакомым голосом, слабым и жалобным, – кто это?

Руиз посмотрел на создателя чудовищ в первый раз за все это время и увидел, что Реминт срезал у него веки и впустил какую-то кислоту ему в глаза. Он заметил, что под бедрами Публия скопилась лужа крови. Видимо, Реминт подрезал ему поджилки.

– Я, – ответил Руиз, экономя дыхание для бега.

К его удивлению по лицу Публия пробежала улыбка.

– Руиз Ав? Ты одолел воплощенную месть Юбере? Господи.

Он кашлянул и сплюнул кровью. Руиз подумал, какие еще травмы получил Публий и как долго он может прожить. Достаточно ли для того, чтобы оказаться полезным Руизу?

– Может быть, – ответил Руиз.

Темное отверстие лифтовой шахты было неподалеку, и Руиз с размаху запихнул туда летательный пузырь, царапая стены. Он поставил управление на подъем и забрался на носилки, когда лифт пошел вверх. Он крепко держался за ремни, которыми был привязан Публий, и сердце его не замедляло бешеной работы, пока они не оказались гораздо выше того уровня, до которого Реминт допрыгнул на глазах Руиза.

– Ты его убил? – голос Публия все еще звучал страшно неуверенно.

– Возможно.

– Наверняка ты его убил. Живым он никогда не выпустил бы нас из рук. Если он мертв, он не может причинить нам вреда. Правда?

– Не уверен, – ответил Руиз и обнаружил, что он трясется в ознобе, хотя воздух в лифте был жаркий и влажный.

– Э-э-э, – сказал Публий, – куда ты меня везешь?

Руиз рассмеялся:

– Неужели тебе правда не все равно, если я везу тебя прочь отсюда, куда бы то ни было?

Он больше не чувствовал того всепоглощающего гнева, который гнал его вперед с тех пор, как он обнаружил Олбени. Встреча с Реминтом как-то опустошила его запасы эмоций, лишила возможности чувствовать что-либо, и теперь его переполняла какая-то скованность и онемение. Это могло оказаться опасным. Он осмотрел порез на верхней части плеча, обнаружил, что он сравнительно неглубок. Кровотечение превратилось в маленькую струйку.

– У нас все еще с тобой незаконченное дело, а, Публий?

– О да, – яростно сказал Публий.

– Мне вот какая закавыка пришла в голову, Публий: как могу я быть уверенным, что Тильдореаморс выполнит твою просьбу, сейчас, когда за тобой больше не стоит никакая реальная сила, а пираты просто с пеной у рта не хотят, чтобы кто-то покидал город?

Публий рассмеялся тонким безумным смехом.

– Потому что, – о господи, вот ирония судьбы – Тильдореаморс принадлежит мне целиком, это генчированный дублет, совершенно как мой Юбере.

– Ясно, – сказал Руиз, – тогда мы едем к твоему Юбере, освобождаем его, и ты даешь ему приказания подчиняться мне во всех отношениях и выполнять все мои приказания.

Как и надеялся Руиз, сампан все еще был привязан к причалу. Он выбросил несколько ящиков и освободил место для Публия на его летательном пузыре.

Когда он завел пузырь на борт сампана, создатель монстров вытянул руку и неуверенно похлопал по тому, что находилось рядом.

– Овощи? Это все, на что ты оказался способен, Руиз?

Голос его все еще был слаб.

– Не жалуйся, – ответил Руиз, располагая ящики так, чтобы они спрятали собой носилки. – Если бы ты не был мне все еще нужен для того, чтобы выбраться из Моревейника, я бы тут же перерезал тебе глотку и скормил бы тебя маргарам.

– Ей-богу скормил бы? Не знаю… ты переменился, как-то размяк, невзирая на то, что ты победил Реминта. Наверное, ты его как-то перехитрил…

– А как еще? – кисло спросил Руиз. – Насколько сильно он тебя помял?

– Я выживу, если ты достанешь мне аптечку. Ты не смочишь мне глаза? Такое странное чувство…

– Нет.

– Нет?

– Нет. И мы решим насчет аптечки, когда ты выполнишь свое обещание. А пока что мне нравится смотреть, как ты страдаешь.

Публий захихикал.

– Неважно. Даже если я умру, у меня все еще есть мои клоны, которые наверняка возместят все разрушения плоти, которые со мной произошли. Правда, признаюсь, что хотел бы сохранить этот старый мозг. Мне в нем удобно. Но времена меняются, и нам приходится приспосабливаться, правда?

Руиз посмотрел вниз на это выпачканное кровью лицо, на потускневшие глаза, на все еще презрительный и жестокий рот.

– Не хорохорься так, Публий. Я выпустил питательную жидкость из-под твоих клонов.

Побитое выражение появилось на лице создателя монстров. Он сжал губы и замолчал.

Низа жила в каком-то сером мире. Камера ее была серой. Дверь, стены, пол, узкая скамья, койка, на которой она спала. Свет, который сочился с потолка, был серый, ни яркий, ни мутный, разве что он немного потухал иногда, и тогда она спала. Даже еда была серой и не имела вкуса.

Она стала совершенно апатичной с тех пор, как страшный Реминт втолкнул ее в эту камеру и запер двери. Она потеряла счет дням или, вернее сказать, прекратила считать их. Много раз она просыпалась, не помня, что засыпала, и тогда понимала, что ее усыпили специально. Она не знала, сколько времени продолжались эти периоды бесчувствия, поэтому она перестала об этом беспокоиться. Она впала в почти удобную апатию, которая была гораздо лучше, чем постоянное беспокойство, уж не изменили ли ее разум тем самым страшным образом, какой описывал Руиз Ав.