Удивительный? Отлично. Рейна права — ты не в своем уме! Он вздыхает и ускоряется. Крик Эммы едва не оглушает его.

— Стой! — кричит она.

Гален замирает. Но Эмма разговаривает не с ним. Она разговаривает с акулой.

И акула останавливается.

Эмма обхватывает обеими руками Хлою за грудь и оттаскивает.

— Ты не получишь ее! Оставь нас в покое!

Акула разворачивается и уплывает прочь, словно обидевшись.

Гален ахает. Он наблюдает за монстром, пока гладь ее хвоста не исчезает вдалеке. Он пытается понять, что произошло. Ведь он прекрасно знает — акула просто так не отступит от своей добычи. Агрессивные и беспощадные, они одни из самых страшных существ для людей и Сирен — им без разницы, на кого нападать. А эта просто отказалась от своего ужина, добытого в борьбе.

Внимание Галена вновь возвращается к Эмме, когда он слышит ее сдавленный крик. Она все еще сжимает Хлою и они погружаются на глубину. Эмма пинает ее ногами и свободной рукой. Ее лицо больше не в гневе, оно полно отчаяния. Страха. Опустошения. Эмма выглядит как настоящий человек.

Гален слышит шум— мягкий рокот приближающегося катера спасателей. Рейна. Но успеет ли она вовремя? Из-за борьбы, каждая секунда обессиливает Эмму. Она хаотично болтает ногами, не согласовывая движений с руками.

Гален замирает в замешательстве. Она не человек, она просто не может им быть. Адреналин может помочь человеку задержать дыхание, но не настолько долго. Кроме того, люди не разговаривают под водой, особенно, если цена этому — драгоценный кислород. И акула никогда бы не отступила от человека, к тому же, такого слабого, как Эмма. Тем более, акулы не отступают и от Сирен. Что, если доктор Миллиган прав. Что, если Эмма обладает Даром Посейдона?

Но если она Сирена, то почему она не изменилась? Она могла бы спасти жизнь своей подруги. Почему она не изменяется сейчас? Конечно, она знает, что ее подруга мертва. Зачем продолжать оставаться в человеческой форме? Может ли она чувствовать меня, как и я ее? Гален мотает головой. Слишком мало времени, чтобы задаваться подобными вопросами. По непонятной причине, Эмма готова утонуть, лишь бы остаться в человеческой форме.

Но Гален не позволит этому случиться.

Он спускается к ней. Лодка виднеется на небольшом расстоянии, разрезая волны. Так или иначе, Эмма будет спасена. Катер останавливается у него над головой и Гален замирает. Он сможет в случае нужды добраться до Эммы.

Белый свет разрезает воду и луч останавливается на Эмме и Хлое; впервые Гален замечает отсутствие дневного света. Солнце, должно быть, уже давно село. Двое людей ныряют и направляются к девушкам. Гален знает, что Рейна должна находиться на борту, направляя свет — без способностей Сирены видеть сквозь воду, эти беспомощные люди никогда бы не нашли их даже с прожектором.

Эмма передает Хлою спасателям, кивая им в знак понимания, когда они выдергивают безжизненное тело ее подруги из ее защитной хватки. Оба обмениваются удивленными взглядами, когда выплывают к поверхности. Они поднимают Хлою на лодку, но прежде, Эмма мельком замечает разорванную от лодыжки до колена ногу. Ее мучительный крик забирает у нее последний кислород. Ее тело обмякает и она начинает тонуть.

Гален обнимает ее, не позволяя опуститься ни на дюйм.

Не обращая внимания на всплески с другой стороны лодки, он выталкивает Эмму на поверхность, передавая в руки своей сестры. Рейна перетаскивает ее через край на борт.

Когда Гален окунается обратно в воду, он замечает двух спасателей и закатывает глаза. Они даже не понимают, что Эмма уже в безопасности на борту. Они нелепы, не замечая ничего, что происходит на расстоянии вытянутой руки. Эти жалкие существа ничего не видят. Если бы Галена здесь не было, Эмма давно была бы уже мертва.

Разъяренный, он проносится между ними со скоростью торпеды, окружая их маленькими водоворотами. Он уплывает прочь, различая позади удивленные вскрики людей.

* * *

Гален вытягивает свои плавки из-под скалы; из-за пляжа, переполненного людьми, ему пришлось снять их в воде. Он проскальзывает в них, ступая ногами на илистую почву и выходит на берег.

Рейна ждет его, сидя на песке и прижав колени к груди. Она скручивает одежду в руках, пока та не начинает напоминать веревку. Гален узнает в жгуте футболку, которая была на Эмме, когда он впервые увидел ее на дороге. Даже при свете луны он замечает, как его сестра плачет.

Он вздыхает и садится рядом с ней. Рейна позволяет положить ему руку ей на плечо, и даже опускает голову ему на грудь, когда он притягивает ее к себе.

— Хлоя мертва, — всхлипывает она. При всей своей стервозности, его сестра ценила жизнь — даже если это жизнь человека.

Он кивает.

— Я знаю. Я не успел попасть туда вовремя.

Рейна фыркает.

— Гален, это единственная вещь, за которую ты не должен брать на себя ответственность. Я просто сказала, что она мертва. Я не говорила, что ты убил ее. Если ты не успел добраться туда вовремя, то никто бы не смог.

Он потирает переносицу.

— Я ждал слишком долго, прежде чем вмешаться.

— Гален!

— Забудь об этом. Что с Эммой?

Рейна вздыхает.

— Она направилась в правую сторону, когда мы добрались до берега. Люди позволили ей сесть в белый грузовик вместе с Хлоей.

— Но как она?

Она пожимает плечами.

— Я не знаю. Она все время плачет.

Гален кивает и выдыхает, даже не заметив, как задержал дыхание.

— Значит, она в порядке.

Его сестра отстраняется и встает. Он позволяет своей руке упасть, но не смотрит на нее.

— Я думаю, ты должна отправляться домой, — тихо произносит он.

Рейна встает напротив него, закрывая собой лунный свет. Она зарывает ноги в песок, а руками упирается в бедра. Тем не менее, он не ожидал, что она начнет кричать.

— Она не одна из нас! Она жалкий человек, который не смог спасти даже свою подругу! И знаешь что? Даже если она одна из нас, я не хочу об этом знать! Иначе мне придется убить ее за то, что она позволила своей подруге умереть!

Гален вскакивает на ноги прежде, чем она успевает закончить предложение.

— Так значит, ты ненавидишь ее, если она человек, однако если она Сирена, то ты ненавидишь ее точно также. Разве у тебя есть на это право?— он пытается сохранить оборонительный тон в своем голосе. Его сестра, вероятно, была бы другого мнения, если бы увидела то, что видел он. Но она этого не видела. А пока он не готов рассказать ей что-либо,— и не только то, о чем рассказывал доктор Миллиган, но и про поведение акулы, — ему придется потерпеть ее нападки в сторону Эммы. И он будет продолжать так действовать, пока не появится подходящий момент.

— Она не Сирена! Будь она ей, мы бы ее почувствовали, Гален.

Это заставляет его промолчать. Он думал, Рейна смогла почувствовать Эмму так же, как и он, ведь она его близнец. Но разве кто-нибудь когда-нибудь слышал о том, что можно почувствовать другую Сирену на земле? Как ему это удалось? Может ли это быть просто оттого, что ему понравился человек?

Нет. Он знает, что он почувствовал, когда прикоснулся к ней. Это ведь что-то означает, не так ли?

— Подожди-ка, — говорит Рейна, тыча пальцем в его голую грудь. — Ты... ты разве не говорил мне, что почувствовал ее?

Он пожимает плечами.

— Ты почувствовала ее в воде?

Она наклоняет голову, глядя на него.

— Нет. Я все время была в лодке.

— Так откуда ты знаешь, можешь ты ее чувствовать или нет?

Она скрещивает руки на груди.

— Прекрати отвечать мне вопросами на вопрос. Это срабатывало лишь когда мы были детьми.

У Галена съеживается все внутри. Нет такого способа объяснить все сестре, и в то же время, не выглядеть глупо. И его ответ привел бы еще к большим вопросам, которые пока ее не касаются. По крайней мере, пока.

Он так же скрещивает руки.

— Иногда, это по-прежнему работает. Помнишь несколько дней назад, когда мы проплывали мимо рыбы-крылатки и...