Хеллборн привстал и, прежде чем продолжить, решил потратить еще несколько секунд на осмотр себя, любимого. Это могло сэкономить немало времени в будущем.

Вот сюда попала первая пуля – в винтовочное ложе. Оторвала щепку и рикошетом ушла кудато в сторону. А вот сюда вторая – прямо в ключицу. С левой стороны. Выше сердца. Сиольно выше. Мягкий свинец. Застряла неглубоко. Но крови выпустила преизрядно. А со временем вытечет еще больше. Следовательно, времени терять нельзя.

Хеллборн оторвал задницу от палубы, доковылял до бронедвери "тюремной камеры" и отдвинул засов.

– Все на выход, – слишком спокойным голосом объявил он. – Ищите оружие. Продвигайтесь вперед. И пусть какаянибудь сволочь меня перевяжет!

Больше Джеймс Хеллборн ничего не успел добавить. В ближайшие часы он наблюдал только полную темноту, и поэтому опять пропустил самое интересное.

* * * * *

– Дурак, какой дурак! – услышал он, когда пришел в себя. Судя по голосу, это была Мэгги. – Ты чуть не погубил нас всех! Мы чудом уцелели!

– Ты так боишься умереть? – пробормотал Джеймс, не открывая глаз.

– Смерть в битве не страшна – страшна глупая и бессмысленная смерть, – отрезала коммандер Кам Бик Фай. Кажется, она когото цитировала, но Хеллборн не мог вспомнить автора. Неважно.

– Где мы сейчас? – уточнил Хеллборн.

– В море.

– Точнее?

– Корабль наш, – Мэгги решила временно подвязать с плоскими шутками. – Потери ничтожны. (Азиатка! Белый человек сказал бы – "потери невелики"). Ладно, я попозже вернусь, вот он тебе все расскажет.

Только сейчас Джеймс продрал глаза и осмотрелся.

Белая ткань, хром, стекло. Медицинский отсек.

Пятнистая ткань, пышные формы. Спина и зад удаляющейся Мэгги.

Четвертой или пятой свежести альбионская униформа и небритая бандитская рожа. Беллоди.

– Ублюдки расслабились и просто не ожидали от нас такой наглости, – начал старый товарищ. – Но вот потом… Она права, нам и в самом деле повезло.

– Не тяни, – прошипел Хеллборн. Ключица или грудь? или предплечье?… Короче, раненый участок тела заметно побаливал. Обидно и неприятно.

– Это секретная машина, – напомнил Беллоди. – Они сделали все, чтобы не допустить захвата. Офицерсвязист застрелил шифровальщика, взорвал радиостанцию кислотными пиропатронами и застрелился сам.

– Как?!

– Ага, хорошая такая кислота. Один из наших получил сильные ожоги, валяется с другими ранеными в соседнем отсеке…

– Дальше.

– Другой офицер взорвал пульт управления. Мы не можем управлять машиной.

– Дальше…

– Все входы и выходы двигательного отсека (четыре штуки) заплавлены направленными взрывами. Автогена у нас нет. Взрывчатка есть, но она нам не поможет. Дверь может быть и откроем, но при этом разнесем весь корабль и нас в том числе…

– ???!!!

– А теперь хорошая новость, – Реджи поднял указательный палец. – На гидрожабле было два очень специальных офицера – один на носу, другой на корме. Они должны были взорвать корабль целиком. Но одного успела убить Мэгги. Второму тоже не повезло. Повезло нам. Заряд сработал частично и разорвал его на куски. Но корабль уцелел… и мы тоже.

– Она назвала меня дураком, – пробормотал Джеймс. – Дуракам везет.

– Капитан мертв, – продолжал Беллоди. – Второй, как его, ван Зайин, схвачен, но от него не будет большого толку. Мы обречены сидеть на воде и дрейфовать в неизвестном направлении. Хорошо хоть корабль приводнился перед самым восстанием, иначе кто знает – грохнулись бы с небес и… Управления нет, ничего нет. Хоть веслами греби или парус из простыней сооружай.

– Дьявол.

– Поэтому Мэгги так недовольна, – подытожил Беллоди. – Она хотела разузнать все ходы и выходы, тщательно все рассчитать, внезапно и аккуратно перебить "подрывников", а уже потом помочь нам. Но мы поторопились.

– Проклятье.

– Сто тысяч треугольных чертей, – согласился Беллоди. – Нам остается снова надеяться на лучшее. Это оживленный район. Пленные абиссинеры говорят, что кроме нас они успели утопить не менее десятка союзных машин, морских и воздушных. Быть может, в самые ближайшие часы здесь ктото появится и подберет нас…

Но прошло целых двадцать часов, пока на горизонте не появился новый корабль. К частью, к этому времени Хеллборн мог снова стоять на ногах и рассматривать загадочную машину в бинокль.

– Черт побери, это не наш, – грустно констатировал альбионец.

– Чалмы и саронги, – пробормотал рядом с ним Мэнс Эверард. – Хиндурадж…

– Что ты говоришь? – не понял Хеллборн.

– Халистан, – поспешно уточнил американец. – Я хотел сказать "Халистан".

– Что будем делать, Джеймс? – поинтересовалась Мэгги.

Хеллборн не ответил.

– Собственно, наш выбор не будет отличаться богатством и разнообразием, – осмелился заметить Беллоди. – Битва или маскарад.

– Джеймс?

– Мистер Хеллборн?

– Сэр?

– Битва? – переспросил Хеллборн. – Глупая смерть. Мы не можем маневрировать, мы даже развернуться на одном месте не можем. Что толку от наших прекрасных гаубиц с инфракрасными прицелами? Кроме того, даже если мы победим, то снова останемся посреди океана с неисправным кораблем. А корабль наших халистанских друзей – исправен. Кроме того, он еще и летает!

– Значит, маскарад? – подытожил Беллоди.

– Маскарад, – твердо повторил Хеллборн. – А если дела пойдут плохо, никогда не будет поздно превратить маскарад в битву. Как и в прошлый раз.

"Надеюсь только, нам не придется снова сдаваться в плен. Как и в прошлый раз", – подумал альбионец.

"Забыл? Халистанцы пленных не берут", – заметил ехидный Внутренний Голос.

Глава 27. Чалмы и саронги

Халистанский "Bird of Prey", двухбаллонный каттумаржабль, описал несколько кругов над "Демоном Смерти" и приводнился. Само собой, перед этим корабли обменялись световыми сигналами:

"Халистанский воздушный флот приветствует доблестных союзников!"

"Абиссинский флот отвечает на приветствие!"

"Пытаемся связаться с вами по радио".

"Вышел из боя с поврежденной радиостанцией и другими поломками и потерями".

"Требуется помощь?"

"Любая".

"Оставайтесь на месте, мы приводняемся".

– Первый этап переговоров прошел, – подытожил Хеллборн. – Отыщите для меня приличный абиссинский мундир. – Он оглядел спутников. – Здесь ктонибудь говорит на эритрансе?

– А чем он отличается о австраланса или голландского? – поинтересовался Гордон.

– Чем альбионский отличается от английского или американского? – отозвался Хеллборн.

– Понятно.

– Я говорю, – признался Эверард.

"Кто бы сомневался! Сколько еще языков знает это полиглот?!"

– Я тоже говорю, – сообщил южноафриканец Керрдок. – Среди моих моряков есть несколько…

– Хорошо, это не срочно. Итак, Эверард – вы будете капитаном Селкером. Керрдок – вы играете роль капитана ван Зайина. Я – опять штабскапитан Рузвельт, военый наблюдатель от виксов. Мэгги – попрежнему коммандер Кам Бик Фай. Все, пошли переодеваться.

"Давай начнем, а там видно будет".

Захватившие гидрожабль союзники не спешили повторять ошибки бывших хозяев. Пленных абиссинеров затолкали в другой отсек – опустевший торпедный. Допрашивать в ближайшее время их никто не собирался, поэтому ведущую в отсек решетчатую дверь заварили найденным сварочным аппаратом (жаль, автоген так и не обнаружился). Еду проталкивали прямо через прутья решетки.

– Мы вообще должны были их перебить, – заявил Керрдок, когда "члены клуба ФортАльянс" проходили рядом с новой "тюремной камерой".

– Халистанцы уже совсем рядом, они могут услышать выстрелы и задать неприятные вопросы, – машинально ответил Хеллборн.

– Мы можем поискать в арсенале бесшумное оружие, – предложил преторианец. – Или воспользоваться пожарными топорами.