– Простите, госпожа Стеллер, – спохватился Хеллборн, – вы случайно не еврейка?

– Почему вы об этом спрашиваете? – нахмурилась она.

– Простите еще раз, но вы не ответили на мой вопрос.

Она гневно тряхнула кудряшками:

– Революция предоставила равные права и возможности всем без исключения народам бывшей империи. Поэтому, пока вы находитесь на территории Советской России, не советую вам поднимать национальный вопрос. Даже у иностранного дипломата могут быть серьезные неприятности.

"Неужели генерал ПташекЗаполянский был прав?" – с внезапным ужасом подумал Джеймс.

– Я из петроградских немцев, а мои дальние предки приехали в Россию из Баварии. И советую вам немедленно забыть об этом.

" Точно, она что то скрывает. Они везде!"

Но вскоре ему стало не до смеха.

Товарищ Стеллер откашлялась и достала из нагрудного кармана маленькую записную книжку. Чуть больше достопамятного блокнота старшины Коппердика, но совсем тонкая. Впрочем, на фоне такой груди…

– Вы воевали против нас на Груманте, мистер Хеллборн. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Грумант? – переспросил он.

– Грумант, Свальбард, Шпицберген, имя ему Легион, – нетерпеливо уточнила она.

– Было дело, – не стал спорить Хеллборн. Все гости могли наблюдать его битву на стаканах и тарелках.

Она снова откашлялась и принялась зачитывать из блокнота:

– " Около 16.00. 1 января 1940 года, из ранее захваченной советскими войсками гавани Митраборга, в Мурманск отправился боевой танкатер Советского Северного Флота "Корниловец", бортовой номер 1779. На его борту находились шесть человек. Старший офицер – лейтенант Красной Армии Владимир Стеллер…"

СТЕЛЛЕР!

– "… водитель пилот – ефрейтор Василий Петляков; красноморский пехотинец Андрей Пугачев; красноморский пехотинец Степан Бондаренко; и двое военопленных – риттмейстер Ханс Браге, офицер ДНА; и лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус". Вы и есть тот самый лейтенант Джеймс Хеллборн, гражданин Альбиона, – уточнила собеседница.

– Не стану отрицать, – у него почемуто пересохло в горле. Знакомое ощущение – и такое предсказуемое.

– " В порт назначения корабль в расчетное время не прибыл", – продолжала госпожа Стеллер. – " Тщательные поиски не привели к положительным результатам. Танкатер "Корниловец" был объявлен пропавшим без вести", – она захлопнула блокнот и уставилась на альбионца. Хеллборн выдержал ее вгляд, и даже скорчил нейтральную и ни на что не намекающую гримасу.

Тогда Надежда Стеллер продолжила:

– " Седьмого января 1940 года губернатор Белголландской Исландии пригласил в свою канцелярию российского консула в Рейкъявике. Консулу сообщили, что береговая оборона Исландии обнаружила вышеописанный корабль в территориальных водах к востоку от острова. На борту никого не было. Корабль был возвращен советской стороне без каких либо условий и дополнительных переговоров.

Следователи из Советской военной полиции в результате тщательного осмотра обнаружили на борту танкатера "Корниловец" Н 1779 – пятна крови; стрелянные гильзы 35 го калибра от карабинов СКФ образца 1933 года.

Судьба экипажа и военопленных по прежнему остается неизвестной. Текущая война отнимает все силы и средства, поэтому принято решение временно заморозить расследование"

– она снова захлопнула блокнот.

– Вы – лейтенант Джеймс Хеллборн, – повторила товарищ старший комиссар. – Вы были на борту этого корабля. Теперь вы здесь, живой и здоровый. Расскажите мне, что там произошло.

Он мог бы послать ее ко всем чертям.

" По какому праву этот допрос?! Я ничего не обязан отвечать! Я офицер союзного флота! У меня дипломатическая неприкосновенность! У вас будут серьезные неприятности!!!"

Но не стал этого делать. Только спросил:

– Зачем вам это?

И услышал вполне предсказуемый ответ:

– Лейтенант Владимир Стеллер – мой младший брат. Поэтому я хочу знать, что там произошло. Почему вы здесь, и где все остальные люди, бывшие первого января на борту "Корниловца".

– Этот данорвежец, Браге… – Хеллборн помедлил, – он был настоящий профессионал, spetsnazovets. Ваши люди недооценили его. Решили, что хватит одной пары наручников. Браге придушил водителя цепочкой от этих наручников и завладел его револьвером. Никто даже опомниться не успел, а он уже открыл огонь. Впрочем, один из морских пехотинцев успел выстрелить и смертельно его ранить.

" Нет ли здесь противоречия, Джеймс? Не успел, но все таки успел?"

" Все правильно. Так и должно быть. Правдивый рассказ не должен быть идеален с литературной и стилистической точки зрения".

– И вот, совершенно неожиданно, я остался на корабле в полном одиночестве. Что мне оставалось делать? При всем уважении, я не собирался возвращаться в советский плен. Плыть к данорвежским берегам было рискованно – русский флот уже приступил к морской блокаде. И я направился в ближайшую нейтральную страну – в Исландию. В Белголландскую Исландию, – на всякий случай уточнил альбионец. – Там я сдался в руки Береговой Обороны. Как мы теперь понимаем, уже тогда белголы готовили свою агрессию. Им ни к чему был лишний шум за несколько дней до войны. Поэтому они поспешили замять дело. Меня быстро выслали в Англию, а корабль вернули вам. Вот, собственно, и все…

– В вашем рассказе не хватает одной важной детали, – хладнокровно заметила товарищ Стеллер. – Куда делись тела погибших?

– Я похоронил их в море, – спокойно ответил Джеймс.

– Выбросили за борт, – уточнила она.

– Похоронил в море, – настаивал Хеллборн.

– Выбросили за борт, – повторила товарищ старком.

– Мы не в детском саду, госпожа Стеллер, давайте прекращать эти игры, – нахмурился альбионец. – Я похоронил их в море. Так принято у нас, у моряков. При всем уважении к погибшим – и к своим, и чужим. Варианты возможны на гигантском мониторе или авианосце, где есть возможность положить труп в рефрижератор и доставить в родной порт для погребения в земле. На маленьких кораблях вроде танкатера вариантов нет. В море. В этом нет ничего оскорбительного. Я бы и сам себя выбросил…

– Не смешно, – в свою очередь нахмурилась она.

– Простите. Ваши комментарии задели меня за живое.

– Задели вас? – криво усмехнулась Надежда Стеллер. – Что говорить обо мне? Ведь речь идет о моем брате. Между прочим, – она резко наклонилась вперед и прицелилась в собеседника парой черных глаз, – как и_м_е_н_н_о умер мой брат?

– Вы уверенны, что вам необходимо знать… – замялся Джеймс.

– Мистер Хеллборн, – ее голос похолодел на несколько градусов, – теперь ваша очередь прекращать детские игры. Не надо меня щадить. Я боевой офицер; я воевала, была несколько раз ранена; я убивала людей; я видела как погибают мои товарищи; видела, как близкие мне люди умирают в страшных мучениях. Не надо меня щадить. Я хочу точно знать, как именно умер мой брат.

– Браге выстрелил ему из револьвера в затылок, – Хеллборн резко бросился в омут с головой. Чтобы не успеть передумать. – В упор. Я уверен, что он скончался сразу.

Она резко встала.

– Это все, господин Хеллборн. Не говорю вам "спасибо", потому что благодарить здесь не за что. Но запоните, – она внезапно наклонилась к нему, и он смог почувствовать ее горячее дыхание, – хорошенько запомните, если вы обманули меня – берегитесь. Берегитесь, мистер Хеллборн. Если вы солгали мне – с этого самого дня почаще оглядывайтесь назад. Потому что если вы солгали мне, то в один прекрасный день я могу оказаться у вас за спиной…

"ОМГ!.."

– …но рядом уже не будет данорвежского профессионала, чтобы защитить вас.

" Чтобы все на него свалить", – уточнил Внутренний Голос.