– Именно так, – кивнул Ганнибал. – Вот вам еще один неотъемлимый элемент человеческой цивилизации – война. Люди воевали во все времена и эпохи, с того самого дня, как из обезьян превратились людей…

– Обезьяны тоже умеют воевать, – заметил Аттила. – Это вам любой африканец подтвердит.

– Это не войны, это всего лишь драки животных за землю, воду, пищу или самок, – возразил легионер. – Да, порой и люди сражаются по схожим мотивам, но только человек превратил войну в искусство; только человек может сражаться во имя чегото большего, чем удовлетворение животных инстинктов, только человек может ставить перед собой высокие цели и защищать прекрасные идеалы!

– Лучшее будущее, – напомнил Хеллборн.

– Будущее человечества – это война, – продолжал Ганнибал. – Война – часть нашей природы. Не верьте тем, кто говорит, что человечество способно жить в мире. Нет, любой мир – это всего лишь подготовка к очередной войне.

– Вы забыли сказать волшебное слово «парабеллум», – напомнил Аттила.

– Отнюдь.

*****

– Человек рождается на свет, чтобы сражаться. Наша жизнь – это борьба. Борьба за кусок хлеба, за место под солнцем, и даже за место на кладбище – ибо когото поспешно забросают землей в безымянной могиле, а другие покинут наш грешный мир под залпы салютов, чеканный шаг почетных караулов, и будут возлежать под бронестеклом в небеснолабрадорном мавзолее. Война – я говорю про войну как столкновение государств, народов и смертоносных боевых машин – всего лишь высшая форма этой борьбы. Человек рожден, чтобы воевать. Ego cogito, ergo sum? нет, «я сражаюсь – следовательно, я существую». «В чем смысл жизни?» – спрашивали древние; теперь мы знаем ответ. Нам даны глаза, чтобы видеть цель; ноги, чтобы преследовать врага; руки – чтобы прикончить его; и мозг – чтобы принять решение. Такова наша природа; в наших жилах течет горячая кровь, в наших деснах покоятся острые зубы хищников. Спросите меня, что будет завтра – и я отвечу: завтра будет война. Бесконечная война – вот цель, вот предназначение, вот смысл существования человеческой расы!

Ктото из присутствующих неосторожно опустил вилку на тарелку; на него немедленно устремились удивленные взгляды – люди и думать забыли, что собрались здесь ради примитивного ужина. Теперь речь шла о чемто большем.

– Древний охотник вышел из своей пещеры и прикончил мамонта, сорвал с него шкуру и сделал себе доспехи; сломал бивни – и сделал себе новое смертоносное копье. Построил – нет, не дом – построил крепость, чтобы обороняться от себе подобных; добыл огонь, чтобы сжигать вражеские крепости; построил корабль, чтобы перебраться через океан и убить людей на другом берегу. Древний художник смешал краски и оставил на серой скале память о великой битве; древний поэт сложил первую песню, чтобы воспеть героев своего народа – тех, кто победил, и тех, кто не вернулся. Война – вот двигатель прогресса, война – точка опоры, на которой лежит рычаг цивилизации!

Полковник Ганнибал откинулся на спинку своего стула и холодно улыбнулся. Адские огоньки блуждали в уголках его глаз.

– Это слишком возвышенная философия, – очнулся и тут же бросился в атаку Хеллборн, – давайте вернемся с небес на землю – на африканскую землю; я хочу понять, как ваша скромная «солдатская республика» собирается скрестить высокие материи и грязную прозу повседневности.

– Мы вступили в эту войну, чтобы одержать победу, – спокойно продолжал легионер. – Наша армия – лучшая в мире, наша боевые машины – последнее слово техники; наши солдаты преисполнены боевого духа, отлично подготовлены, обучены, оснащены и рвутся в битву. Это будет долгая и трудная война, но все шансы на нашей стороне. Мы одержим победу; бойцы побежденных армий вольются в наши ряды – или погибнут, или станут нашими рабами; и даже самый бедный гражданин будет иметь не менее трех рабов. Наши враги порой называют нас нацистами – пусть так; но мы не делим людей на лучших и худших согласно цвету кожи или благородным предкам. Солдаты – вот наша раса господ; шпаки – вот наша каста неприкасаемых. Человек, высшее существо – тот, кто сражается; неспособный сражаться – слизняк, ничтожество, раб, недочеловек, животное.

– Ну, предположим, вы сможете нас победить… – начал было Хеллборн.

– Не «предположим», – насмешливо посмотрел на него Ганнибал.

– Неважно. Что будет потом? После победы?

– Потом – будет еще одна война, и еще одна, пока вся Земля не окажется в нашей власти; пока вся планета не станет единой Солдатской Республикой!

– А потом? – спохватился Аттила Кун. – С кем бы будете воевать после окончательной победы? С каким врагом сразится ваше всемирное государство? Или ваши солдаты немедленно бросятся в горнило гражданской смуты?

– Никак нет, зачем? – пожал плечами пленник. – Мы отправимся на битву с новым врагом – туда.

И он показал пальцем в потолок.

Хеллборн поспешил истолковать этот жест посвоему:

– Достойная цель для правоверного митраиста! – расхохотался он. – Ты прав, отличный ход: итак, я нахожу, что Ангелов толпа готова к мятежу! Вам должно в бой идти – иль сгинут со стыда ваш царственный престол, корона и звезда!

– И все же мы летим, и цель настигнем яро. Держись – небесный свод не выдержит удара! – подхватил Ганнибал и ухмыльнулся. – Нет, вы меня с кемто перепутали.

– О чем это они? – прошептал ктото на другом конце стола.

– Это «Люцифер» ван Ден Вондела, неуч, – зашипели в ответ.

– Мы живем в век торжества науки, – продолжал легионер, – мы верим, что Марс, Венера и другие миры – на расстоянии протянутой руки. Через какихнибудь десятьпятнадцать лет мы легко сможем посещать небесные тела на ракетных кораблях. И тогда мы покорим эти планеты – или уничтожим, во славу Земли и Человеческого Рода. И если Марс, Юпитер, Нептун населены, как верят многие из наших ученых – тем лучше для нас и хуже для них. Марсианские осьминоги должны узнать свое место и униженно кланяться, если белому сагибу вздумается побить их палкой!

– О! – вскинулся Белгутай, – вот оно, «белый сагиб»! Как я рад это услышать! Что вы там говорили о высших и низших расах?

– Не следует понимать меня настолько буквально, – снисходительно усмехнулся полковник. – Я уже сказал, как выглядит наша раса господ. Когда закончится последняя война на Земле, останутся только они – самые лучшие, самые сильные, самые умелые бойцы высшей человеческой расы – а цвет их кожи, разрез глаз и форма черепа не имеют никакого значения. Между прочим, – Ганнибал окинул взглядом вагонресторан, – я чтото не вижу среди вас достойных черных офицеров, снявших меня сегодня с дерева. Похоже, друзья, вы еще бОльшие расисты, чем те, кого вы свергли, – снова усмехнулся легионер.

– Товарищ Намибия просто вежливо отказалась… – растерянно пробормотал Аттила.

– Разумеется, разумеется, – снисходительно кивнул полковник Ганнибал. – Прежние господа говорили про «бремя белых» и «дикие недоразвитые народы», вы любите жалкое и бессмысленное лопотание о «первобытнообщинном строе» и «разложении феодальных отношений». Ничего этого нет в нашей Доминации. Мы – подлиное интернациональное сообщество. Любой, кто способен держать оружие, может быть нашим братом – или сестрой.

Джеймс Хеллборн вспомнил, как они обошлись с Патрицией, но промолчал. Не стоило лишний раз привлекать внимание к нелегкой судьбе заблудившихся альбионцев.

– Как и нашим братом, – вскинулся Аттила. – Среди нас есть англичане, немцы, французы, русские, китайцы, евреи, португальцы, даже индоокеанцы…

– Словом, кто угодно, – перебил его Ганнибал, – при одном условии – ваш брат должен быть белым. Хахаха!

– И я тоже белый? – удивился Белгутай.

– А разве вы черный? – в свою очередь удивился легионер. – Как по мне – настоящий ариец Дальнего Востока! Но мы не о том говорим. Самое главное заключается в том, что вы – солдаты. Хорошие солдаты, насколько я могу судить. Поэтому вас встретят с распростертыми объятьями по ту сторону фронта.

– Вы предлагаете нам предательство? – ледяным тоном поинтересовался до сих пор молчавший полковник Маккорд, командир бронепоезда.