- Ну что ты, дедушка... О чем ты?!

   Завьялову показалось, что на какой-то момент он и генерал превратились в скульптуру Мухиной "Рабочий и Колхозница". Под челюсть Ромы улетел сдвоенный кулак (к счастью для последнего без зажатого в руках железа - молота и серпа), нокаут отшвырнул внучка под вешалку, где - совершенно по-человечески! - взвизгнула Жюли!

   - Вы что!!! Вы что, Лев Константинович!!! - плутовски запричитала Нонна. - Убили, карау-у-ул, убили!!! Спасите, помогите, убива-а-ают!!

   - Цыц, спирохета. Нишкни. Кеша, тебя тут не сильно повредили? - Заботливо поднимая Кешу с пола, Лев Константинович даже взглядом не повел на внука с распухающей челюстью.

   Нонка продолжала голосить. Генерал подошел вплотную, одной левой сжал надсаженное криком невесткино горло и, строго, пристально глядя в глаза, раздельно произнес:

   - Еще раз здесь появитесь... Проверю на вас наградной ТТ. Понятно?

   Вздернутая нонкина голова суматошно закивала. Потапов чуть сильнее сдавил сухое, хрипящее горло и, приблизив глаза вплотную, прошептал:

   - Кто заказал вам выкрасть мемуары? Ну! Говори, пока жива!!

   Нонна ошалело замотала головой, выпучила глазищи...

   - Уральцев? - пристально вглядываясь в зрачки невестки, спросил Лев Константинович. - Ковалев?

   На второй фамилии зрачки Нонны дернулись, расширились...

   Генерал мрачно и удовлетворенно хмыкнул:

   - Коваль, значит..., сука шелковая...

   Перепуганная Нонка впилась взглядом, исследовала невероятно помолодевшее генеральское лицо; она узнавала и не узнавала деда. Крепкая, совсем не стариковская рука стискивала ее кадык, почти приподнимая тело над полом веранды. Нонна скребла ногами по доскам...

   - Бери этого ушлепка, и чтобы я вас здесь не видел.

   Потапов сплюнул. Отпустил. И руку о пиджак обтер.

   - Вон пошли. Если матери про все расскажите - проверю пистолет.

   Младшие Потаповы кубарем скатились с крыльца, приседая так, словно генерал уже прицелился, побежали к воротам, за которыми машину оставили...

   - Ты как, Кеш? - вновь, с заботой поинтересовались и Лев Константинович и Боря.

   - Головой о пуговицу треснулся, - поморщился Капустин. - Поглядите - крови нет?

   Царапину, полученную от соприкосновения макушки с крупной пуговицей Роминого пальто, залили перекисью водорода. Иннокентий во время процедуры взволнованно ерзал и постоянно твердил:

   - Лев Константинович, Борис Михайлович, нам надо уезжать! Нам надо срочно уезжать отсюда!..

   - Не крутись, Капустин, - ворчали интеллекты. - Дай дело сделать.

   - Лев Константинович! Ваши родственники видели меня и Зою! Они уже сейчас звонят в милицию!..

   Генеральское тело закрутило крышечку на пузырьке с перекисью, невозмутимо произнесло голосом Потапова:

   - Мои родственники, Иннокентий, телевизора не смотрят и газет не читают.

   - А если случайно на наши фотографии наткнуться?!

   - Навряд ли, Кеша. Им сейчас не до просмотра новостей, они сейчас в больничку поехали, вывихнутую челюсть ремонтировать.

   - Вы уверены?!?!

   - Практически. Они вас не опознали..., Зоя, ваше лицо Рома или Нонна - видели?

   - Скорее всего - нет, - коротко подумав, ответила девушка. - Я лежала на диване, повернувшись к спинке.

   - А в прихожей полутьма, - подвел итог Потапов. - Кеша, чем это у нас так пахнет?

   - Ой! Картошка подгорает! Вода, наверное, выкипела!

   За ужином, Борис Михайлович и Лев Константинович, не сговариваясь, позволили себе наливочки.

   Завьялов помогал Зое управляться с ложкой и чашкой. Жюли привередливо обнюхивала каждый кусочек колбасы, предложенный ей мужем. Отведала едва-едва, зато вылакала целое блюдце воды со слабым раствором марганцовки...

   После ужина, как повелось, Лев Константинович настоял на перекуре на веранде. В виду всех нервных перегрузок Завянь почти не сопротивлялся требованию о р г а н и з м а, позволил телу получить никотиновый допинг. Генерал блаженно растворился в глубинах сознания, ушел в тень альфа-интеллекта.

   Жюли осталась с Зоей, на крыльцо вышел Иннокентий. Остановился напротив генеральского тела, дымно релаксирующего в плетеном кресле, взволнованно потер руки:

   - Борис Михайлович..., сегодняшняя ночь может быть очень тревожной, - произнес, пристально вглядываясь в Завьялова, как будто пытаясь угадать - с кем конкретно он сейчас разговаривает.

   - Боишься, что в тебе циклоп очнется? - ломая в пепельнице окурок, сказал Завьялов.

   - Да. Очень. Прошла ночь не была "перелистнута": вы и Зоя находились на пике развития отношений. Сегодня, как я подозреваю, мне и Жюли устроят ускоренную "перемотку". Время сна носителей ни привлекательно для путешественников. Жюли на время покинет тело собаки. Не удивляйтесь, если начнет лизать себя под хвостом и с тапочкой играть... Я - покину ваше тело, Борис Михайлович.

   - Чем это грозит моему телу? - серьезно спросил Завьялов. - Я могу - погибнуть? Если во мне не останется ни одного функционирующего интеллекта...

   - Пожалуй - нет.

   - Пожалуй? - поднял брови Борис.

   - Нет, я совсем, совершенно в этом уверен! - разгорячился Кеша. - В вегетативном состоянии тело может продержаться довольно долго. Жюли мне подсказала, что кома тела, лишенного интеллекта может длиться несколько суток. Вы же помните, мы это обсуждали, говоря о поездке на Кипр...

   - Я помню, - перебил Завьялов. - Когда вас начнут "перелистывать"?

   Стилист развел руками:

   - Понятия не имею. Первыми путешественниками в вас и Зою, как положено, были сотрудники хроно-департамента. Они произвели хронометраж событий, отметили часы сна, внесли их в реестр... Если учитывать, что первую ночь вы и Зоя должны были провести практически без сна, то этой ночью..., - Капустин смущенно поскреб в затылке, - я думаю, вы должны уснуть ближе к полуночи.

   - Спасибо, Иннокентий. Я и Лев Константинович будем настороже, станем спать по очереди. Пистолет возьмем. Чего конкретно нам опасаться, знаешь?

   Кеша полубоком примостился на перилах крыльца, поболтал висящей в воздухе ногой, признался:

   - Кабы знать, Борис Михайлович. Жюли предполагает, что как только Зоя Павловна уснет, циклоп в ее теле активизируется полностью и попробует установить контакт с другим пришельцем. Пока циклопша не знает, где конкретно разместился ее приятель - в генерала улетел или во мне остался...

   - Думаю, Кешка, она уже почти уверена, - оборвал предположения Завьялов. - Лев Константинович слишком лихо разобрался с родственниками, без помощи носителя я бы даже их имен не знал.

   - Согласен. Почти наверняка, общение циклопша начнет с меня.

   - Вот будет номер, если тело ей ответит, - угрюмо проворчал Завянь.

   - Ну с одной стороны, - повел плечом стилист, - это будет плохо: с самого начала в вашем теле прятался террорист, Борис Михайлович. Но с другой... - если циклопы не знакомы с точным хронометражем событий, есть надежда, что я смогу изобразить сон и отсутствие бета-интеллекта. Циклопша со мной заговорит..., я попытаюсь узнать хотя бы что-то об их намерениях. С вами, Борис Михайлович, этого не получится. Циклопы - малочисленное интернациональное подполье. В основном они общаются на интерлингве, вы же этого языка не знаете.

   "Жюли надо спрятать, - впервые с начала разговора с Кешей, в беседу вступил генерал Потапов. - Ее типично собачье поведение станет сигналом для циклопши, что путешественников "перематывают"".

   Завянь донес здравую генеральскую мысль до стилиста, попутно предложил:

   - А почему бы, Кеша, нам не попробовать уговорить Жюли изобразить полноценную собачку, а? Пусть поиграет с тапком, хвостом помашет, косточку где-нибудь в кустах прикопает...

   О том, что предпочтительнее убедить мадам Капустину к собачьей заднице хоть слегка принюхаться..., Завьялов благоразумно умолчал. Авось, мадам с тапочкой или древней косточкой зубах уже сигнализирует циклопу, что путь свободен.