- Спасибо, родной. Не пожалеешь. Тебе понравится.
– Надеюсь, – пожал я плечами, и меня поцеловали, в это же время, защелкивая на мне браслеты.
И от этого звука, и от прикосновения металла к кистям я забыл, что дышать нужно.
Я впервые в жизни потерял возможность действовать руками. Браслеты не были тесными, не было больно и почти не было неудобно в физическом плане. Пока.
Чуть поерзал руками, удостоверяясь, что нет ничего страшного во всем этом – медленно вдохнул.
Ну, терпимо...
Но, как оказалось, это было еще не все.
- Смотри, – выдохнули мне на влажные от поцелуя губы, и Мозаик повернул голову, показывая, в каком направлении смотреть – из кармана брюк медленно и с чуть слышным шуршанием появлялся черный широкий, скорее всего, шелковый шарф.
- Ой... А это для чего еще, а?
- Для кого, а не для чего. Тоже для тебя.
Я, хлопая глазками, очумело смотрел, как мой эмо, усевшись назад на пятки, на своих коленях аккуратно складывает полоску ткани вдвое, втрое... Молча.
- Ну... я так подозреваю, чтобы мне не показалось мало, ты хочешь мне еще и глаза завязать, родной?
- Я знал, что тебе не понадобится это объяснять, – хитрющая мордаха с сияющим взглядом улыбалась, оглядев мое лицо.
- О... черт... Скажи, что у тебя ещеесть для меня, а? Плетки? Прищепки? Кляп? Нет? – я спрашивал, а Ян каждый раз отрицательно качал головой, снова вернувшись к шарфу, и я знал, что этот сучонок улыбается.
А я дернулся и остановился, за неимением возможности взять его голову руками и заглянуть в лицо, скрытое сейчас волосами - закрыл глаза, давя в себе это желание.
Блин... а ведь только начало...
- Успокойся. Это все. Ты же не думаешь на самом деле, что я собираюсь причинять тебе настоящую боль? – Януся снова встал на колени, держа двумя руками ужеповязку, сотворенную из шарфа. - Это минимум, который даст тебе понять, насколько человек чувствителен и без возможности видеть и трогать. А еще... еще ты почувствуешь зависимость. Закрывай глаза, Ангел. Ты мне доверяешь, помнишь?
О, да, малыш... Доверяю... Иначе ты бы ко мне и пальцем не прикоснулся.
Я выдохнул, дурея все сильнее, покачал головой и все-таки закрыл глаза. Тут же мягкое прикосновение к лицу заставило зажмуриться, и оставалось только поддаться рукам, которые наклонили голову и завязывали шарф на затылке.
А меня накрыла темнота.
- Зависимость... Ян... – вспомнил я, вдруг поняв смысл этого слова от и до, - ты же о себе это, да, котенок? Зависимость от ТЕБЯ?
- Да. Ну, это же элементарно. Ты же без меня теперь даже не пописаешь, родной. Если только в штаны.
Будь у меня свободными руки, я бы потер нос. Скрывая смущение, а тут... Оставалось только хмыкнуть:
- Мда уж... Блин...
- Да ты не переживай, я подержу, если что, мне же не в тягость. Своя ноша не тянет, знаешь?
- Я-я-ян!!!
- Что, любимый? Уже надо? – Мозаик ржал, упиваясь своим положением и так напоминая Свята интонацией.
- Р-р-р! – я потянулся к нему, вернее туда, откуда доносился смех, щелкая зубами, показывая, что уж они-то у меня свободные, съезжая коленями на пол рядом с моим мучителем.
- Все-все-все... я уже все понял, – меня так крепко обхватили руками, убирая волосы с шеи, утыкаясь в нее лицом, - покусать меня хочешь, да?
- Янусь... Я много чего хочу.
- Знаю. Я тоже.
- Тогда, может, просто отведешь меня в спальню, родной? – выдохнул, почти сгибаясь от спазма мышц на животе, от предвкушения...
Я чувствовал его своими бедрами и тем, что уже было давно возбуждено. Мозаик сидел на мне, так, чтобы весом не слишком давить на заложенные под спину скованные руки, и вылизывал шею, медленно опускаясь к ключице и обратно.
Не видишь... Не касаешься...
Ох, мама...
Только собственные ощущения и ощущение ЕГО, запахи, обжигающий мозг шепот, дыхание, как пух по коже, пальцы, губы, поцелуи... И твои собственные обнаженные чувства, которые не скрыть, даже при всем желании. Потому что сердце мечется, потому что мурашки табунами, потому что увлажняется кожа. И он все это видит, чувствует.
- Дин, скажи... Что это? Пальцы, губы?
По ключице прошлось теплое и нежное.
- Пальцы, Ян... Да?
Мне ответили смешком и прикосновение повторилось. Чуть другое, но я понял, что вот сейчас этоточно не пальцы.
- Ммм... сейча-а-ас - губы.
- Да... Губы, – Ян сел чуть пониже и заставил меня запрокинуть голову. А потом на шее, от кадыка и ниже, до самой грудины, пролегла дорожка нежнейших прикосновений.
- Ты держишь свои волосы, Ян... Я не чувствую их... Но ты же целовал, правильно?
Закряхтел, когда на меня навалились всем телом, практически касаясь губами подбородка:
- Да... целовал... Не удалось обмануть.
Я облизал сухие губы, и Януся спросил:
- Дин, попить принести?
- Было бы неплохо.
- А может, и по паре глотков вина? Как думаешь? Не сильно же торкнуло, правда?
- Ну... Неси ты, блин... Спрашивает! – я дернулся, пытаясь скинуть Мозаика.
- Несу, не психуй ты, – поцелуй в скулу, и с меня слезли.
- Не шляйся долго. Мне страшно одному в темноте...
- Балбес!
Ага... Балбес.
Темно же!
И, блин... вот такой прям весь... разложенный на постели - бери и трахай, е-мое! Хрен сдачи дашь!
Елки... Даже нос никак не почесать! Ррр! Только если потереться им о постель. Полегчало. А если поковыряться в нем захочется? А? Это уже посерьезнее...
Офигеть ощущения.
- Ян... ЯН! Ну, где ты?!
- Тшшшш... не ори... Тут я.
Негромкий стук на тумбочке и тихий знакомый перезвон.
- Сейчас, не все еще взял.
Еще ужасно долгие полминуты одиночества. Возвращающиеся шаги, дебильная улыбка, которую хрен сдержишь.
- Ты...
- Я... Так рад, как будто меня неделю не было.
- Ты не понима-а-аешь...
Шипение открывающейся бутылки.
- Минералка?
- О, да!
Я уселся на постели, когда Ян аккуратно опустился рядом.
- Вино, – предупредил он, и моих губ коснулось холодное стекло, а потом такое же холодное вино отхлебнул и замычал, почувствовав то, что до этого так нежно звенело – кубики льда.
- Пей, давай... Хорошо со льдом?
Я угукнул, захватив один кубик, когда делал последний глоток.
- Эй, а ну отдай! – Януся прилип губами к моему рту, пытаясь захватить языком лед. Удалось, забрал.
- Жмот. Вытри мне подбородок.
- Не фиг... такой кусманище! Не хватало, чтобы еще простыл, – бубнил Януся, вытирая мне морду. – Это не для того, чтобы ты его жрал, понял?
- А для чего?
- Для чего, для чего... Для того! – я слышал, как Ян разливает по стаканам шипящую минералку. – И не трогай лед. Минеральная вода. Пей...
И я с удовольствием навернул стаканчик, чувствуя и жар разлившегося по желудку вина, и холод минералки по глотке.
- Во-о-от... Продолжим, Ангел?
А потом меня снова повалили на постель, оседлав, и я дернулся и зашипел от прикосновения холода к моему животу.
- Тшшш... Не брыкайся. Просто чувствуй. Сейчас привыкнешь.
- Сади-и-ист, – процедил сквозь зубы, на самом деле понимая, что резкое чувство ледяного прикосновения ослабевает.
- Нет. Я просто даю тебе другие ощущения, – и теперь там, где только что был холод, появилось чувство жара. Опа! Язык, горячий Янусин язык...
- Мама...
- О, дааа... Классно?
- Очень... Еще... Вау! – это я выгнулся от холода в соске. – Оййй... Ян...
- Ыть... Дин, он у тебя так скукожился. Ммм... такой остренький стал! Надо и второй...
- Черт!!!
- Тшшш! – и губы, и язык... Тягуче... Сладко... Жарко...
До дикого желания вцепиться себе в пах и рычать.
