— Ты не всегда так спешила расстаться со мной.

— Я не знала, какая ты дрянь, — процедила Сара, постепенно теряя самообладание.

Ей было стыдно признаться себе, что когда-то он казался ей привлекательным. Локвуд понял это, и его губы побелели от злости:

— Бог ты мой, я как подумаю, сколько времени потратил зря! Все эти скучнейшие прогулки за город, идиотские пикники, паршивая еда, которую ты там готовила… И это постоянное: «Убери руки!», как только я переходил к чему-то большему, чем поцелуи! И ради чего? Чтобы в конце концов услышать: «Пошел к черту»! — Глаза его горели яростью. — Ты должна быть мне благодарна! Я покорно выслушивал твои бесконечные рассуждения: о результатах экзаменов, об этой чертовой карьере… Ну, теперь мы квиты, — в его голосе появились довольные нотки. — Мне нужно это пересчитать. Я сам человек ненадежный, и поэтому не доверяю никому. Даже такой самодовольной ханже, как ты.

Сара скрипнула зубами и промолчала. Не стоило просить его поторопиться — на это ушли бы драгоценные секунды, а ей хотелось, чтобы он убрался как можно скорее.

Глядя на кучки купюр, разложенные на зеленом диване, он задумчиво произнес:

— Мне следовало запросить вдвое больше.

— Бери и уходи, — выдавила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.

Локвуд поднял голову, с трудом оторвавшись от созерцания денег, и окинул взглядом ее стройную фигуру. Вдруг какие-то огоньки зажглись в его глазах.

— Ты была фригидной девицей, — процедил он, медленно приближаясь к ней. — Но теперь ты замужняя женщина. Может, Бартон научил тебя заниматься любовью.

Сара окаменела от страха и слишком поздно поняла, что он загнал ее в угол.

— Не подходи ко мне! — в ужасе вскрикнула она.

— Почему же? Я докажу тебе, что ты многое потеряла, отказав мне той ночью в Блэкстоуне.

Он бросился на нее, пытаясь схватить. Послышался треск рвущейся ткани, посыпались пуговицы… Рубашка распахнулась, обнажая круглые груди, едва прикрытые темно-синим лифчиком.

Черт с ней, с рубашкой! Теперь не до приличий, нужно скорее выбраться отсюда, подумала Сара. Локвуд, не отрываясь, глядел на ее полуобнаженное тело, и было ясно, насколько серьезны его намерения.

Она рванулась к двери, но он быстро и ловко поймал ее, бросил на пол и тяжело навалился сверху.

Сара царапалась и кусалась. Она пыталась кричать, но он грубо прижался своим жадным ртом к ее губам.

И тут раздался ледяной голос:

— Что это, черт подери, здесь происходит?

Наступила мертвая тишина.

Локвуд замер, все еще прижавшись к ней. Потом раздался звук рвущегося шелка. Дэвид рывком поставил его на ноги и отшвырнул к стене.

Сара открыла глаза. Первым ее порывом было броситься на шею мужу и благодарить его за спасение. Но в его глазах, устремленных на распростертую на полу, полуобнаженную, растрепанную жену, было холодное выражение убийцы.

Она пыталась сказать, что ее пытались изнасиловать, но вспухшие губы не повиновались ей. Он с отвращением отвернулся и сжал кулаки, поворачиваясь к Локвуду.

— Вон отсюда, пока я тебя в куски не разорвал!

Но тот не собирался уходить, не забрав то, за чем пришел.

Дэвид стоял неподвижно, с застывшим лицом, только желваки играли на скулах. Его угрожающий вид внушал страх. И, когда Локвуд подошел к дивану и начал собирать банкноты, Сара неохотно поставила ему пятерку за храбрость.

— Уже ухожу, приятель, — протянул он. — Но я же не могу оставить этот маленький подарок, а? Леди может обидеться.

— Ты дала ему это? — Глаза Дэвида холодно блеснули, и Сара похолодела.

— Да.

Лгать не было смысла. Ей хотелось потерять сознание, впасть в кому… Это было бы лучше, чем пытаться все объяснить. Она прикрыла глаза, борясь с подступающей тошнотой.

— Вон. Сию минуту, пока я не размазал тебя по стене.

Мало кто смог бы не подчиниться его приказу. Казалось, даже воздух в этой маленькой комнате был пропитан насилием. Сара заставила себя открыть глаза и увидела, как Локвуд, так и не взяв деньги, выскакивает за дверь.

— Забери это! — рявкнул ей Дэвид.

Он глядел на жену с ненавистью и отвращением. Покрывшись холодным потом и все еще дрожа, она умоляюще подняла на него испуганные глаза.

Сцена, которую он застал, была ужасна сама по себе: а ее признание в том, что она дала Локвуду деньги, делало ситуацию еще ужаснее. Теперь придется рассказать правду о шантаже, объяснить, что она предпочла расстаться с частью наследства, чтобы не навлечь позор и унижение на голову старика, который, единственный за последние десять лет, проявил к ней хоть немного тепла.

Сара неуверенно шагнула к мужу, умоляюще протягивая руки, и дрожащим голосом начала:

— Дэвид… позволь мне объяснить.

— Делай, что я говорю. — Его голос звучал, как пощечина. — Собери это. И не говори ничего, ни слова, или я могу забыть, что ты женщина.

Он не станет слушать, не сейчас, не в этом состоянии. Она дотащилась до дивана и, упав на колени, стала собирать деньги в пакет. Дэвиду не нужны ее объяснения и оправдания. Он все равно не поверит ей. Не поверит, потому что не любит.

Краем глаза Сара заметила, как он поднял с пола листок бумаги, прочитал его, и, скомкав, бросил на пол. Его рот скривила горькая усмешка:

— Вспоминаешь старые времена? Видимо, этот тип что-то из себя представляет, раз ваш роман продолжался так долго. Так почему ты не вышла за него замуж? Можешь не отвечать, я сам знаю. Опекуны никогда бы не одобрили бы его кандидатуру, — и твои финансовые активы были бы заморожены еще на год. А твоего дружка это не устраивало. Судя по всему, он любит тратить деньги. Он что, угрожал тебя бросить? И поэтому ты выработала план выйти за меня? За два дня до нашей свадьбы я своими ушами слышал его слова о том, что для того, чтобы получить одно состояние, ты вышла замуж за другое. Мое. Святые небеса! Думаешь, я буду спокойно смотреть, как ты, промотав на него свое наследство, примешься за мои деньги?

Сара не могла больше слушать эти несправедливые, жестокие обвинения. Если сейчас же не объяснить ему все, то о надежде на взаимную любовь можно будет забыть навсегда.

Кое-как засунув деньги назад в пакет, она с трудом поднялась на ноги.

— Это не то, что ты думаешь… — храбро начала она, но тут же осеклась под его ледяным, пренебрежительным взглядом.

— Не утруждай себя объяснениями, — бесстрастно перебил ее Дэвид. — Сцена, которую я застал, была достаточно красноречива, а счет из отеля подтверждает, что ты не собиралась терять своего любовника. — Его жестокий взгляд пронзал ее насквозь. — Он, наверное, настолько хорош в постели, что ты не вынесла разлуки с ним. Так вот почему ты отдалась мне на острове! В бурю любой порт сгодится.

— Нет!

Сара едва удержалась, чтобы не выкрикнуть, что она безумно любит его. Сейчас, в эту минуту, он не только не поверит ей, но решит, что она просто пытается загладить свою вину.

— Нет? — Его черные брови недоверчиво изогнулись. — Я не могу придумать другой причины. И не собираюсь слушать твои сказки. — Он покрутил пакет в руках, прикидывая сумму. — Я положу это обратно на твой счет. Ты можешь делать со своими деньгами все, что хочешь, — добавил он грубо, — но не имеешь права тратить их на своего любовника. Нравится тебе это или нет, но ты моя жена и должна соблюдать общепринятые правила поведения.

Он презрительно отвернулся от нее, глядя в окно.

— Одевайся. Я отвезу тебя домой. И даже не мечтай увидеть этого подонка снова, или я посажу тебя под замок.

Дэвид упрямо развернул плечи и надменно вздернул подбородок. Сара быстро повернулась на каблуках, схватила жакет и кинулась к дверям. Голосом, дрожащим от гнева, она выпалила через плечо:

— Кем ты, черт возьми, себя возомнил? Господом Богом? Надеюсь, трон Судии кажется тебе удобным. Хотя он, вероятно, слишком мал для твоего раздутого «я»!

Он осудил ее, даже не выслушав, наговорил ей ужасных вещей. Он растоптал ту любовь, которую она испытывала в его объятиях. Но у нее еще осталась гордость. Она не будет ползать перед ним на коленях!