– Чаю, пока любят, потому как Суздаль над Ростовом поставил. Но это ненадолго.

– Почему?

Вот пристала! Хорошо, что у боярина настроение хорошее было, не то давно разозлился бы.

– А с того, что он и более суздальских бояр любит с простым людом знаться. Всегда вокруг него не знатных больше, а деловитых, то градостроители, то сотники, то вообще вчерашние холопы, что с его помощью в крепкие хозяева выбились. А каково при том знатным?

– Глупости про него говорят, что он толстый! – неожиданно заявила Кучковна. Муж даже обомлел:

– Когда это ты успела разглядеть, какой он?

– Так ведь в шубе и я толстая, и ты вон какой, глянешь – кажется, что на кобыле не объехать. А князь вовсе не толстый. И нос у него не кривой, а просто крупный, и он сам крупный…

– Тю, сдурела, князя обсуждать! Тебе что, за него замуж идти или дочь выдавать?

– Мне, может, и нет, а тебе?

– Замуж? – вытаращил глаза Кучка.

– Сам сдурел! Улиту за князя пристроить.

– Замолчь, чтоб я этих речей больше не слышал. И Улите голову не морочь, какая из нее княгиня, девке только двенадцать минуло.

Жена чуть помолчала, а потом все же возразила:

– А простой люд князя любит!

Кучка, отвернувшийся было к стене, повернулся обратно:

– Простой любит. Да только не волей простого люда на Руси дела делаются, как бояре скажут, так и будет.

– А в Новгороде? Там вече…

– А на вече кто громче всех кричит? Кто боярами куплен или должен им больше других. Князь, конечно, молодец, что земли свои крепит и населяет, только с боярами тоже дружить нужно, иначе может и погибнуть…

Кучковне от этих слов стало страшно. А муж ее снова отвернулся к стене и еще долго возился, устраиваясь своим упитанным телом поудобней.

Если бы только он знал, что так и будет, только через много лет и не в Ростове или Суздале, а в Киеве.

Что заставило князя ехать в Смоленск не привычным путем, а прямиком через леса? Неужели желание все же глянуть на владения Степана Кучки, а еще на его красавицу-жену? Наверное, и то, и другое вместе.

Несмотря на неприятности, настроение у Юрия Владимировича было хорошим. Он рассчитывал на поддержку племянника, Ростислава Смоленского, тот мог помочь договориться с остальными своими братьями против Всеволода Ольговича, даже с Изяславом, сидевшим во Владимире-Волынском.

Возможно, сыграло роль и третье – нежелание, чтобы Всеволода предупредили раньше времени, а так… поехал князь по владениям своих бояр и поехал… кто знает, где он и каким путем движется? Ивану пока приказано с дружиной подождать в Ярославле. Тоже дело, никому в глаза бросаться не будут.

Дорога оказалась, к удивлению, наезжена, видно, боярин Степан Кучка частенько возил в Ростов свои товары. Ну и женку в Ростов – развлечься…

Сказать, что и место, на котором стояло Кучково, и сами его владения понравились, значило бы не сказать ничего. Все то, о чем они столько говорили с Шимоновичем, то, что он старался ввести у себя в суздальских землях, Кучка ввел в своих. Так ладно да складно было все в кучковых деревнях, на кучковых полях, на дороге, на сходнях к реке, всюду, куда только мог дотянуться взгляд. Казалось, даже лес рос по хозяйскому замыслу!

Боярин исправно посылал князю дань, была она немалой и вопросов не вызывала, хотя Шимонович когда еще твердил, что Кучки недодают, у них хозяйство столь справное. Что брать можно больше. Но Юрию не хотелось тягаться с этим веселым толковым боярином, одним из немногих в Ростове, с кем не было вражды, пусть даже скрытной. Он дорожил хорошим отношением со Степаном Кучкой, которое стоило дороже большей подати.

Может, потому и в его землях на Москове да Неглинной никогда не бывал, чтобы не убеждаться, что Шимонович прав? Но пришло время и сюда добраться.

Полюбоваться было чем, а потому князь не торопился, к тому же давая возможность хозяину встретить. К Степану Кучке и правда примчался кто-то из челядников с криком:

– Князь едет!

– Кто?! – ахнул Кучка и тут же приметил, как блеснули глазки у жены. Все понял, рыкнул: – Ты позвала?!

– Нет, сам спросил и обещал.

Кучка не поверил, но делать что-то было уже поздно. Выскочил на крыльцо, краем глаза примечая, все ли в порядке. В порядке было все, у Степана Ивановича иначе не бывало.

А князь с малым числом сопровождающих (чего бояться в своей земле?) уже въезжал во двор. Навстречу бросился, заливаясь лаем, огромный лохматый пес. Юрий Владимирович рассмеялся:

– Неласково нас твой охранник встречает.

Кучка рассмеялся в ответ:

– Служба у него такая… – Цыкнул на пса и поклонился: – Милости прошу в дом.

Челядники подскочили к князю и его людям, принимая поводья лошадей, а из двери уже выплывала сама Кучковна с большим блюдом и чарочкой на нем:

– Милости прошу отведать нашего хлеба-соли…

Мысленно подивившись: и когда успела, Кучка поддержал супругу. В конце концов, что дурного в том, что князь заехал к своему боярину, с чего беды ждать? Напротив, может, сразу грамоту и выправит?

Приняв чарочку и сладко расцеловав хозяйку прямо в сахарные уста, Юрий довольно крякнул:

– Благодарствую…

Он с явным удовольствием разглядывал и двор Кучки, похвалил:

– Такого справного хозяина еще поискать надо. Вот все бы так…

Все шло хорошо, не понравился хозяину только поцелуй, вроде к чему и придраться, обычай таков, да и князь известен своей любовью к красивым бабам. Но вот показалось Степану Ивановичу, что не впервые они целовались, неизвестно с чего, но показалось… И мысль эта не давала покоя.

Потом они еще долго осматривали двор, сидели за богато накрытым столом, вкусно ели, сладко пили, смеялись и жаловались друг дружке на все подряд… И все равно что-то тревожило Кучку. А Юрию Владимировичу так понравилось, что решил задержаться на пару дней, все посмотреть.

От крестной из соседней деревни вернулись сыновья и дочь. Юрий Владимирович восхитился мальцами, и по тому, как приветствовали его сыновья, было понятно, что в Ростове они тоже беседовали по-доброму. А княгиня говорила, что только вскользь. Почему? От сплошных тайн вокруг становилось не по себе. Решил строго расспросить обо всем жену позже вечером.

А пока князь разглядел и Улиту, ахнул:

– А ведь женка твоя, Степан Иванович, правду говорила, краса писаная! Женишок-то есть?

– Что ты, князь, мала еще.

– Хм, а у меня сын Андрей неженат до сих пор.

Кучка вспомнил сразу и разговоры жены, и самого Андрея. Вот уж кого он вовсе не хотел бы для своей любимицы! Сыновья князя удались в деда Аепу, скуластые, носы широкие, глаза узкие. Кучка представил, что и у него внуки могут быть такими же, мысленно ахнул и решил пока время потянуть, отвлечь князя другим, а Улиту спешно отдать за кого другого.

Но Юрий Владимирович и не настаивал, видно, мысли были заняты другим…

Сам Кучка все размышлял, как бы напомнить про грамотку-то?

Уже вечерело, в небе появились первые звездочки, когда князь с боярином вышли на берег Неглинной, постоять, посмотреть вокруг. И тут Кучка вдруг понял: Юрий до сих пор не сказал ни куда, ни зачем едет! Не в гости же явился. Если бы так, то давно сказал бы, но князь явно собирался дальше, а куда дальше, если там лишь лес и дорога на Смоленск через него.

В Смоленск обычно шли водой, так проще, с чего вдруг князь поехал верхами? Юрий что-то говорил, спрашивал, Кучка отвечал, думая совсем о другом. Не хочет, чтобы его на волоках гнездовских видели? Почему? Степан Иванович понял: случилось что-то очень важное, о чем князь уже знает, но пока молчит. Почему и что это могло быть?

И вдруг Юрий Владимирович стал говорить, видно, поверив боярину. Он рассказал о том, что Всеволод изгнал Вячеслава и сам сел на Киевском столе. Об этом Кучка уже знал и ломал голову о том, как это надолго.

Но заботило суздальского князя совсем не то, живут братья и племянники далеко за лесами (хотелось сказать, что это они сами далеко), и пусть живут. Юрий Владимирович стал говорить о том, что не все пока получается в Суздальской земле, много сделано, но сколько еще предстоит.