Роберт перевел взгляд на доктора Тот не двигался.
— Нам лучше дождаться врача, Ирма. Я хотел бы знать, что с доктором, — сказал мужчина.
— Хорошо, Джордж
Никто не садился. Минуты три–четыре, как показалось Роберту, никто не произнес ни слова. Роберт пощупал пульс доктора. Он старался не замечать его открытых глаз. Казалось, они смотрят укоризненно и в тоже время выглядят мертвыми. Но доктор был жив, пульс еще бился. «Кроме вас», казалось, говорили глаза доктору. Роберту слышался его голос: «Не могу сказать, какое удовольствие вы доставили мне своим обществом… Вы у меня первый гость…» Роберт заморгал и посмотрел на пожилую пару.
Мужчина которого звали Джордж, курил сигарету, держа ее между пальцами у самых губ. Он вызывающе и с презрением смотрел на Роберта, будто он имел полное право находиться в этом доме, а вот Роберт нет. Потом Джордж сел на мягкий стул с прямой спинкой и сказал:
— Садись, Ирма.
— Нет, Джордж, я постою.
Мужчина затянулся и спросил Роберта.
— А полицию вы тоже вызвали?
— Нет, — ответил Роберт. — Еще не вызывал.
— Почему?
Роберт вздохнул.
— Я решил, что сейчас самое главное вызвать врача.
Мужчина не отрывал от Роберта глаз.
— Кто стрелял? — холодно спросил он.
Роберт ответил ему спокойным взглядом. Ему казалось невероятно странным, что этот человек может безбоязненно сидеть спиной к окну, что он с самого начала не поинтересовался, откуда стреляли.
— Не знаю, — ответил Роберт. — Наверно, тот же, кто стрелял в меня вчера.
— Вас ранило?
— Да, в руку, — рукава рубашки Роберта были спущены и скрывали повязку.
И мужчина и его жена вызывали у него отвращение, он с радостью выставил бы их вон.
— А вы не считаете, что надо позвонить в полицию? — спросил мужчина, словно полагал, что Роберт медлит нарочно. Тон у него был такой язвительный, что жена даже одернула его.
— Джордж!
Но когда она посмотрела на Роберта в глазах у нее был страх. Мужчина страха не выказывал.
— Почему бы вам самому не вызвать полицию? — спросил Роберт. — Я думаю, у вас это лучше получится.
— Лучше? — оскорбленно переспросил мужчина.
— Быстрее, — пояснил Роберт.
Мужчина переглянулся с женщиной и пошел к телефону.
В дверь снова постучали. На этот раз на пороге оказался врач, а рядом с ним женщина, которая объяснила, что живет напротив. Отвечая на вопросы соседки, Роберт наблюдал за врачом. Тот расстегнул на докторе рубашку и стал стетоскопом слушать сердце. Роберт заметил, что на рану он едва взглянул. Потом врач снял с доктора пиджак, закатал рукав его рубашки и сделал укол.
— Пострадавшего надо отправить в больницу, — сказал врач Ирме, стоявшей с ним рядом.
— Хорошо, доктор, мы об этом позаботимся.
— В машине скорой помощи, — добавил врач как бы самому себе, направляясь к телефону.
Роберт подошел к нему.
— Что с ним? В каком состоянии?
— У него кома, — ответил врач — Не знаю, крепкое ли у него сердце, вот в чем дело. Насколько я могу судить, не слишком, — он раздраженно осмотрелся. — Рана огнестрельная. Где же полиция?
— Они уже едут, — сказал Джордж.
Врач набрал номер и вызвал санитарную машину.
Роберт смотрел на опрокинутый поднос, лежащий на полу, на маленькие рюмки, у которых уцелели ножки, на бутылку шерри — она не разбилась и закатилась в холл — на капли крови на пороге гостиной, потом повернулся к окну — к окну, подоконник которого оказался бы как раз на уровне подбородка Грега, если бы Грег стоял на лужайке. Где сейчас Грег? Куда он уходит, погружаясь во тьму?
23
— Что слышно насчет доктора? — спросил Джек Нилсон.
— Все то же Он по–прежнему без сознания, — ответил Роберт.
Джек отказался сесть. Он неловко стоял в плаще посреди гостиной Роберта, сложив руки на груди. Роберт, огибая чемоданы и картонки, медленно ходил по комнате. Из одной картонки торчал цветок Дженни — «тещин язычок». Было субботнее утро, двадцать пять минут одиннадцатого. Каждые пять минут Роберт смотрел на часы. Он собирался снова позвонить в больницу в одиннадцать.
— Может, все–таки выпьешь кофе? — спросил Роберт. Он не помнил случая, чтобы Джек отказывался от кофе.
Джек покачал головой.
— Нет, Боб, я зашел сказать вот что… Знаешь, мы с Бетти несколько разошлись во мнениях. Она немного напугана. Поэтому, мне кажется, тебе не стоит проводить у нас этот уик–энд. Помнишь я тебя приглашал.
— Спасибо, Джек. Я и не собирался. Я ведь тебе говорил, — Роберт медленно шагал по комнате, глядя в пол.
— По–моему, ее больше всего испугали эти слухи о подглядывании. Я–то все понимаю, ты же мне все объяснил. И уверен, она бы тоже поняла, поговори она с тобой. Но ты знаешь женщин… а тут эта стрельба.
Разговор начал возмущать Роберта.
— Я все понимаю, мне и в голову не пришло бы пользоваться чьим–то гостеприимством. Простить себе не могу, что согласился поехать к доктору. Он меня уговорил: он врач, а я был ранен.
Роберт швырнул окурок в камин. На чисто выметенных плитах дымящийся окурок выглядел безобразным и мозолил глаза
— Доктор может умереть, и это моя вина, — сказал Роберт.
Джек промолчал, как будто выдерживал вежливую паузу при упоминании о ком–то, кто уже умер.
Роберт посмотрел на него.
— Ну что ж, я пойду, Боб.
После его ухода Роберт сообразил, что Джек не поинтересовался, где и как он проведет наступающую ночь, не предложил спрятать его втайне от Бетти в подвале или на чердаке. «Рано или поздно Джек во всем согласится с женой», — подумал Роберт. Может быть, даже сегодня после обеда или вечером. Липпенхольц говорил вчера, что зубной врач Уинкупа должен приехать сегодня днем. Роберт подошел к телефону и набрал номер Риттерсвильской больницы.
— Состояние доктора Нотта остается без перемен, — сказала сестра.
— Спасибо.
А чего он собственно ждал? Ведь он ушел из больницы всего два часа назад.
Роберт вылил остывший кофе в раковину. Взял со стола письмо, которое начал писать родителям Дженни. Вчера поздно вечером, вернувшись домой, он вынул письмо из машинки, сложил и оставил на письменном столе. Сейчас он скомкал его и бросил в бумажный мешок для мусора. Родители Дженни жили в Скрентоне на Франклин авеню 4751. Он узнал их адрес из газет. Роберт принял душ и побрился.
В Скрентон Роберт приехал около часа дня. По дороге он все время спорил сам с собой, позвонить Тиролфам по телефону или явиться без предупреждения. К концу пути он так ничего и не смог решить. Но все–таки остановился у аптеки и зашел в телефонную будку. Он позвонил в риттерсвильский полицейский участок. Инспектора Липпенхольца не было на месте, но дежурный полицейский смог ответить на вопросы Роберта.
— Доктор Макквин только что был у нас с рентгеновским снимком. У него только один снимок — нижней челюсти. Он сказал, что ему не приходилось лечить верхние зубы Уинкупа, поэтому он ничего сказать не может. Нет, опознать тело ему не удалось.
— Понятно… понятно… — Роберт поблагодарил дежурного и повесил трубку.
Оглушенный, он обвел ничего не видящим взглядом тесно заставленное помещение аптеки.
— Вам нехорошо, сэр? — спросила его светловолосая девушка в белом халате.
— Нет, все в порядке, — покачал головой Роберт.
Он вышел и направился к своей машине. Спросил у полицейского регулировщика, где находится Франклин авеню, ему объяснили, но пришлось узнать еще и на заправочной станции, прежде чем он нашел нужную улицу. Она оказалась в богатом районе, застроенном двухэтажными домами. Перед каждым зеленела лужайка, вдоль мостовой не было тротуара, но по краям ее росли высокие деревья. Дом №4751 был из красного кирпича с белой дверью и белыми подоконниками. Траурного венка на двери не было. Дженни никогда не рассказывала Роберту про дом родителей, но при виде его Роберта кольнуло в сердце, словно он знал этот дом давно, словно приходил сюда с Дженни. Он остановил машину, вышел и зашагал по прямой, выложенной плитами дорожке. До него донесся детский смех, он на секунду заколебался, но потом подошел к двери. Постучал черным металлическим дверным молотком.
