Крайт взглянул на расплывающееся в глазах круглое лицо хана, икнул. Почему бы нет? Может, действительно станет легче.

– Мне нужна женщина.

– Женщина? – Глаза Гачихана полезли на лоб, – Такой великий вождь не может получить женщину?! Эй, нука, идите сюда! – Хан махнул рукой танцовщицам. – Выбирай! Любую!

Крайт потер руками глаза, посмотрел на выстроившихся девушек. Танцовщицы улыбались и зазывно покачивали бедрами. Гдето сзади зло зашипела не отходящая теперь от него ни на шаг Алина.

– Сам выбирал! – Хан снова самодовольно хлопнул себя кулаком по груди. Как на подбор. В постели – дикие и неутомимые, как необъезженные кобылицы. Или хочешь – бери всех, мне для брата ничего не жалко! У меня еще есть. – Хан довольно усмехнулся.

– Нет, – Крайт мотнул головой.

– Нет? Почему нет?!

– Мне не нужна любая. – Крайт вздохнул. – Мне не нужны все. Мне нужна однаединственная, моя.

– Твоя. – Хан понимающе кивнул. – Где она? Дома осталась? Надо было с собой взять.

– Нет! – Крайта вдруг прорвало. – Ты думаешь, зачем я здесь? Мне добыча нужна, земли? Ничего мне не нужно, только она, она одна! А они, они украли ее у меня, спрятали. Они, они… Эта Девятка проклятая, эти маги! Я их!.. Я ради нее!.. Я ее ищу, и я найду, видят демоны, я ее все равно найду!

– Мы ее найдем! – Хан поднял пиалу, залпом осушил. – Как ее зовут?

Крайт наклонился к уху Гачихана.

– Йоля.

– Йоля, – повторил хан, запоминая. – Все мои всадники до последнего пастуха будут знать это имя! Все будут искать ее. Мы перевернем каждый дом, каждую лачугу, и увидишь, брат, мы ее найдем!

– Нет, нельзя.

– Что – нельзя?

– Нельзя никому рассказывать, нельзя никому говорить ее имя.

– Почему?

Крайт потер лоб. Почему, почему? Он забыл.

– Послушай, брат, как они будут искать, если не знают, кого? – Хан ткнул Крайта локтем в бок, хохотнул. – Наоборот, надо всем сказать, тогда и найдешь быстрее.

Крайт задумчиво глотнул кумыс. Определенный смысл в словах хана был. Может, и не всем, но… У него есть агенты, и если ктото чтото сможет обнаружить, можно будет идти прямо к цели, не тратя времени зря.

– Вот что сделаем. – Гачихан значительно нахмурился. – Разделимся. Ты пойдешь на запад, а я – на север. Будем искать вместе.

Крайт зевнул. Хан хитрил прозрачно и примитивно. Его интересовал Север не от большого желания помочь. Войска Лиги отступали к Сардигу, и пока Крайт будет отвлекать их на Западе, хан сможет вволю пограбить беззащитную Вальпию. Ну и демоны с ним, пусть проваливает, теперь он обойдется без кочевников.

– Решено, брат! – Хан улыбался. – А теперь оставим завтра на завтра. Сегодня был славный день, славная битва и славная добыча, и пусть все закончится славной ночью. – Гачихан поднял пиалу. – Давай же пить, веселиться. Изгоним тоску из сердца!

– Прошу прощения, но, если не возражаешь, мне пора идти. – Крайт, пошатываясь, поднялся.

С него достаточно. Хан может веселиться хоть до утра, а он пойдет спать.

Хан не возражал.

– Алина! Ты где? Мы возвращаемся.

* * *

– Что ж, договорились. – Джука пожал руку бригадиринтенданту, в результате чего в карман интенданта перекочевал увесистый мешочек с золотом, а партия оружия, проданная Джукой на прошлой неделе военному ведомству Сардига, вновь возвращалась к прежнему владельцу.

– Надеюсь, мы еще не раз встретимся. К взаимной выгоде. – Располневший Джука кивнул бригад иринтенданту, поднялся изза стола, медленно и солидно двинулся к выходу из таверны Медленно и солидно, как и приличествует купцу первой гильдии.

Джука вышел на улицу, удовлетворенно подставил лицо прохладному ветерку с моря. Он был счастлив, он мог точно сказать, что в этой жизни он вполне счастлив. За последние три года Джука не только располнел. Он выбился в десятку богатейших купцов Сардига. Дела неуклонно шли в гору, доходы росли. Дом на Главной улице, шесть собственных судов в порту, громадный склад. Все купеческие дочки на выданье строили ему глазки. Чего еще может хотеть человек?

Джука благородно высморкался и, недовольно покачав головой, зашагал к своему дому. У него была карета, у него было семь выездов, но секретность, секретность… Дела подобного рода не допускали огласки, а появление кареты в этом районе могло вызвать ненужное внимание. Конечно, восемь громил бандитского вида вокруг вполне обеспечивали безопасность от разнообразнейших жуликов, но бедные его ноги, отшагавшие, как он надеялся, свое давнымдавно… Он так привык ездить.

Джука шел, недовольно слушая, как хлюпает грязь. Доход от сделки перевешивал все эти неудобства, и все же, и все же… Нет, нельзя быть ленивым, нельзя быть глупо беспечным.

Купец тряхнул головой. Лучше подумать о чемнибудь хорошем. Например, о том, какой он молодец. Обратить сорок пять золотых монет в состояние, которое у него сейчас есть, мог только настоящий проходимец. Умный, ловкий, такой, как он. Не как эти жалкие побирушки, стоящие в подворотнях с кинжалами в руках, для которых жизнь стоит меньше гроша и которые зарабатывают еще меньше, нет. Истинный проходимец тот, у кого работает голова, а не руки.

Джука улыбнулся. Да, воистину это было верное решение, самое верное в его жизни. Связать свою судьбу с никому не ведомым шаманом никому не ведомого племени, который теперь вместе со своим племянником грозит всему миру. И приносит ему каждый день сумму, в два раза превышающую ту, что он когдато получил в счастливый день заключения сделки. Домик на побережье, ха! И всегото. Как он был молод, как он был скромен. Джука потер руки, пригладил волосы. Нет, шамана он не обманывал. Можно сказать, он даже хранил ему верность. Но кто запрещает, прежде чем отправить оркам купленное втридорога снаряжение, два раза продать его Сардигу? Никто. Как будто другие купцы поступали подругому. Эмбарго распространялось только на тех, у кого не хватало денег обойти его.

Джука уже не видел грязи. Мысли неслись, открывая перспективы, одна радужнее другой. Еще немного, и он войдет в Купеческую Палату. Он уже говорил кое с кем, и дело казалось почти решенным. А там, а там… Самый богатый, самый могущественный в Сардиге. Почему нет? Война – прекрасное время для умных и ловких, она сделала его богатым и сделает еще богаче, она поднимет его на самый верх. Вот только…

Джука скривился. Шаман его не забыл, шаман напомнил о себе, о другой части договора. Какойто парнишка на рынке вдруг сунул ему в руку коробочку, и коробочка говорила голосом шамана. Как тогда вспыхнула его кровь на платке… Джуку передернуло. Ладно, ерунда, можно и выполнить поручения шамана. По старой дружбе…

– Привет!

Джука резко остановился, взглянул на перегораживающую улицу фигуру:

– Привет! – Что за черт? Джука оглянулся. Где его охранники? Куда делись эти болваны?

– Давно не виделись, – человек откинул с головы капюшон.

Джука почувствовал, как в животе чтото неприятно скручивается. Натуанин.

– Как поживаешь?

– Ээ… Mм… – Джука переступил с ноги на ногу. Никогда ему не нравились натуане, а сейчас, на пустой темной улице – особенно.

– Значит, хорошо. – Натуанин улыбнулся, блеснув клыками. – У меня к тебе дело.

– Но шаман в этот раз ничего про вас не говорил…

– Это я знаю. Я не знаю, что он говорил еще. Но очень хочу знать. Ты понял, Джука?

– Но, но… – Джука лихорадочно думал. Так, значит, натуанин не от шамана. А от кого? Что делать? Бежать? – Но я не могу, он меня убьет.

– Ты всетаки не понял. – Натуанин вдруг словно растворился в стремительном движении, и вот он совсем рядом, оскаленная пасть перед лицом Джуки, лапа сжимает шею. – Он тебя убьет, если узнает, а он не узнает, если ты не скажешь. А я тебя убью сейчас, прямо сейчас. Понял?

Джука почувствовал, как по штанам потекло чтото теплое.

– Понял, я понял! Он велел найти какуюто девку, которую прячет Девятка!

– Девку? Какую девку?

– Она колдунья, орчиха. Это все, больше ничего. Я больше ничего не знаю, клянусь Всевысшими!