– Ты чего, спал?

– Уснешь здесь, – обиделся громила. – Комары сожрут…

– Открывай, – приказал ему Забелин.

Громила бросился к воротам.

Территория бывшей воинской части выглядела уныло. Сосны и ели здесь никогда не трогали. Они были естественной маскировкой объекта. Дорожки с изъеденным солнцем и ливнями асфальтом покрылись трещинами, сквозь которые обильно прорастала трава и мелкий кустарник. Повсюду валялся самый разный хлам. На глаза попались ржавые остовы кроватей, потом обломки стола, груда битого кирпича, стекло и обрывки одежды…

Они промчались по центральной дороге от развалин КПП в самый конец и остановились у почти сохранившейся казармы.

– Приехали. – Забелин вытащил из замка зажигания ключи и толкнул дверцу.

Матвей вышел из машины и огляделся. Приземистое, похожее на барак здание из силикатного кирпича уныло смотрело на него чернеющими провалами окон.

– Здесь у нас спортивный зал и класс, – проследив за взглядом Матвея, пояснил Забелин. – А там, – он показал рукой на покрытый кустарником холм с торчащими из него трубами вентиляции, – гараж.

– Техника, значит, здесь? – Матвей посмотрел на Забелина.

– Многие приезжают на своих машинах, поэтому очистили ангар.

– А где люди живут? – Матвей огляделся.

– За ангаром еще одна казарма. Там в одном из помещений окна сеткой от комаров заделали, вот тебе и место отдыха.

– Спартанский образ жизни, – усмехнулся Матвей.

– А как ты хотел? – улыбнулся Забелин. – Нам приходится жить в разных условиях. Иногда сутками торчать на площадях…

– Например.

– Болотную помнишь?

– По-моему, те события никакой связи с защитой окружающей среды не имели, – сделал вид, будто удивился Матвей.

– И не надо, – хмыкнул Забелин. – Нам на самом деле все равно, за что народ баламутить. Диапазон большой, а методы универсальные. Хоть за честные выборы, хоть за экологию, хоть за однополые браки… Лишь бы платили.

Они дошли до входа. Забелин забежал вперед и на правах хозяина открыл двери.

Из-за стоящего справа от дверей стола поднялся щуплый белобрысый паренек и с детским задором представился:

– Дежурный по лагерю Щеглов!

– Все нормально? – спросил его Забелин.

– Так точно! – по-военному четко ответил Щеглов и скользнул взглядом по экрану монитора.

– Что там? – насторожился Забелин, от внимания которого не ускользнула досада в глазах подчиненного.

Он прошел за спину дежурного и посмотрел в монитор:

– Не понял, это кто?

– Цыбин, – промямлил дежурный.

– Вижу, что Цыбин, – злился Забелин.

Матвей нерешительно подошел и встал рядом.

Экран монитора был поделен по числу камер на четыре части. Одна смотрела на центральную дорогу. Вторая захватывала часть казармы и въезд в гараж. Третья была направлена вдоль остатков забора. Четвертая оказалась установлена в спальном помещении. Железные кровати были аккуратно заправлены солдатскими одеялами, подушки как в армии выровнены. Рядом с каждым спальным местом были установлены тумбочка и табурет. Именно изображение спального помещения, а точнее, лежащий на кровати бугай стал причиной возмущения Забелина. С минуту он наблюдал за нарушителем внутреннего распорядка. Заложив левую руку за голову, правой тот прижимал к уху трубку сотового телефона и с кем-то увлеченно беседовал. При этом его ноги, обутые в армейские ботинки, покоились на спинке кровати.

Забелин посмотрел на Щеглова:

– Где группа?

– В спортзале, – виновато захлопал глазами дежурный.

– Почему это тело не на занятиях?

– Он Максу сказал, будто зуб болит…

– И что дальше? – продолжал допытываться Забелин.

Вместо ответа Щеглов вновь уставился в монитор и пожал плечами.

– Хорошо, он его освободил от занятий, – кивнул Забелин. – Разрешил болеть. А почему этот клоун на твоих глазах нарушает режим секретности?

– Как? – выпучился Щеглов.

– Откуда у него телефон?

Щеглов пожал плечами.

– Мало того, что у него «труба» на руках, так он еще и не боится ее демонстрировать дежурному! – накручивал себя Забелин.

– Виноват, – вытянулся в струнку Щеглов.

Матвея коробило от этой клоунады, но он не подавал виду.

– Представляю, что здесь ночью творится, – продолжал негодовать Забелин.

– Давай я его проучу? – неожиданно пришедшая в голову мысль была не спонтанной. Матвею уже изрядно надоело присутствие Забелина.

– Как? – оживился Забелин. – Вообще-то он будет наказан.

– Меня он не знает, – привел свой основной аргумент Матвей. – Проверим его на гнилость. Заодно я узнаю, на что способны эти люди и как они выносливы.

– А что, это идея! – повеселел Забелин.

Матвей шагнул к выходу, но тут же, словно что-то вспомнив, встал:

– Оружие есть?

Забелин запустил руку за отворот ветровки и вынул пистолет «ПМ», не подозревая, что Матвей попросту таким образом хочет убедиться в наличии стволов.

– Травматика? – уточнил он, подкидывая пистолет на руке.

– Так бы я с боевым стал по Москве раскатывать, – Забелин протянул Матвею оружие. – «Макарыч».

«Кто тебя знает?» – усмехнулся про себя Матвей, пряча пистолет за пояс.

– Проучи его как следует, – Забелин выдвинул стул дежурного и уселся.

– Ограничения есть? – на всякий случай спросил Матвей.

– Только не убей, – предупредил Забелин. – Инвалидом в назидание другим можешь сделать.

Матвею претил подобный способ самоутверждения. По крайней мере, именно так воспримет сейчас его поступок Забелин. Однако он был и самым коротким путем к авторитету.

Оказавшись на улице, Матвей восстановил в голове картинку с видеокамеры и пришел к выводу, что можно все сделать так, что Забелину не удастся насладиться зрелищем.

Матвей подошел к казарме, правое крыло которой отличалось от левого наличием заделанных полиэтиленом окон. Другая часть здания зияла черными проемами. Матвей прикинул, как установлена камера. По всему выходило, что где-то под потолком, посреди стены, так как в сектор обзора попадал проход в спальное помещение. Зато окна, расположенные на другой стороне здания, были видны лишь частично, и то только те, что располагались ближе к центру казармы. Матвей направился вокруг здания. С тыльной части к стене вплотную подступали кусты лебеды и полыни. Осторожно ступая, он подошел к ближнему от угла окну и прислушался.

– Скоро приеду, покажу, – донесся голос молодого мужчины. По всему выходило, что он продолжал говорить, лежа на кровати. Значит, не заметит, как к нему крадутся со стороны головы. Еще один плюс – это пленка. Было бы стекло, от мысли проникнуть внутрь незамеченным наверняка пришлось бы отказаться.

– Значит, говоришь, в кино собралась? – громыхало из казармы.

Матвей зацепил пленку пальцами и осторожно потянул. Закрепленная скобками, она легко стала отрываться от прогнившей рамы. Он стал тянуть медленнее. Резко возникший сквозняк может насторожить Цыбина. К тому же пленка как-никак серьезно задерживает свет. Поэтому изменение освещения тоже может не ускользнуть от его внимания. Матвей освободил нижнюю часть окна и пролез под пленку. С ходу увидел установленную под потолком камеру. Осторожно взявшись за поперечину, попробовал ее на прочность. Из-под руки посыпалась труха, но дерево должно было выдержать. Он осторожно стал протискиваться внутрь.

– Я тоже скучаю! – между тем говорил Цыба.

Матвей перевалился внутрь помещения. Батареи со стен были демонтированы, однако остались крепления. Ухватившись за торчащую из стены скобу, он бесшумно свалился на пол. Не поднимаясь, на четвереньках пополз к стоящей в следующем ряду кровати.

Ничего не подозревающий Цыбин тем временем принялся рассказывать анекдот.

Матвей вдруг подумал, что неплохо будет, если громила его не сможет после всего узнать. Он перевернулся на бок и быстро снял ветровку. Осторожно, чтобы не выдать себя даже треском электрических разрядов, стянул через голову майку. После чего вынул из-за пояса пистолет и целиком сделал в ней два надрыва. Вставив в них пальцы, проделал отверстия для глаз. Еще немного, и вот он уже и в маске. Куртку надевать было ни к чему. Парень наверняка в этом случае запомнит ее цвет, а это лишнее. Вот торс окажет на него впечатление.