В начале войны немцы охватывали города танковыми клиньями, оставляя их в своём тылу. Партийные чиновники в первую очередь жгли архивы и вывозили свои семьи. Таким образом, в руки немцев попадали ценности из банков – деньги, золото, и художественные ценности – из музеев.

Борьба националистов всех мастей доставляла Советской власти всё больше беспокойства. Они убивали военнослужащих, безжалостно вырезали семьи сельских активистов, учителей, милиционеров.

Руководством НКВД решено было нанести удар по лесному отребью. С Кавказа были переброшены 19-я и 24-я стрелковые бригады НКВД. Силами этих бригад при поддержке армии планировалось прочесать облавой, как густым гребнем, леса поблизости от железных дорог, населённых пунктов и мест дислокации воинских частей. Конечно, хотелось охватить все лесные массивы, но руководство понимало – сил не хватит.

Согласно приказу полк самоходчиков выделял роту автоматчиков для поддержки бригад НКВД, как и другие полки.

Подполковник Рощекаев за голову схватился, когда Колесников заявился к нему с приказом.

– Майор, ты меня без ножа режешь! Где я тебе возьму роту автоматчиков? У меня ведь только экипажи самоходчиков и технические службы!

– Александр Дмитриевич! Я приказ сверху получил и обязан, как и вы, его исполнить. Приказ Берии, сами понимаете.

Лицо командира полка покрылось пятнами. Не выполнить приказ всесильного Берии – значит навлечь на себя большие неприятности. И ладно бы ещё, если бы это ограничивалось разжалованием и трибуналом с последующей службой в штрафной роте.

С полка всё же наскребли роту в семьдесят человек – писарей, водителей из автотранспортной роты, ремонтников.

– Пётр Михайлович, понимаю, служба у тебя такая, но ты моих людей без нужды под огонь не кидай. Обучить самоходчика – это не пехотинца научить стрелять из винтовки. Не хватает людей…

– Постараюсь, а там уж как выйдет. – Сергей развёл руками.

Ближе к концу войны командиры научились беречь людей и не бросать их в лобовую атаку на пулемёты, как в 41-м году.

Облава началась с инструктажа командиров. Руководил облавой сам командир стрелковой бригады НКВД, майор по званию. Всем приданным ротам он приказал распределить солдат между своими бойцами. Расстояние между бойцами – три метра. Причём его солдаты должны идти со щупами – металлическими штырями для обнаружения схронов и тайников.

– На время операции все командиры подчиняются мне. Огонь на поражение применять ко всем, кто будет находиться в лесу – старикам, женщинам, военнослужащим – это могут быть связники. Командиры всех воинских частей в округе предупреждены, их подчинённых в лесах быть не должно. Вопросы?

Вопросов не оказалось. Фактически командиры приданных бригаде рот утратили управление и контроль над своими людьми. Как руководить ротой, когда слева и справа от бойца стрелки НКВД, а цепь растянулась на несколько километров?

Взлетела зелёная ракета, густая цепь солдат вошла в лес, и операция началась.

Шли медленно – движение сдерживали солдаты бригады. Они сноровисто втыкали в землю щупы на глубину до полутора метров. Где щуп проваливался, там сопровождавшие их сапёры закладывали взрывчатку. И едва цепь удалялась на безопасное расстояние, следовал подрыв.

За сапёрами следовало несколько кинологов с овчарками: люди, жившие в лесу, издавали специфический запах – костров, оружейной смазки, немытых тел.

В разных местах изредка звучали автоматные очереди. Но пока тревога была ложной, стреляли по внезапно выскочившему зайцу или трупу, коих в лесах хватало.

Неожиданно на правом фланге вспыхнула перестрелка. Стреляли солдаты из цепи, стреляли из леса по ним.

Сергей побежал туда, но на месте перестрелки уже были командиры рот из бригады. Быстро подтащили пулемёт «максим» и подавили сопротивление.

Цепь продвинулась дальше. Обнаружилось двое убитых в красноармейской форме, с оружием, и следы крови. Капельки её были на траве, на листьях кустарника.

– Ранен, причём всерьёз. Далеко не уйдёт, догоним. Тем более из леса ему не выйти – там ещё рота в оцеплении стоит, – сказал старший лейтенант из бригады.

Сергей решил про себя – не дёргаться более на перестрелки, у солдат из бригады свои командиры есть, опытные в таких облавных делах. Он же – «чистильщик» и облавами фактически не занимался.

Лес был пройден до опушки. Было убито четверо неизвестных и обнаружен пустой схрон и тайник. Оба были взорваны.

Солдатам подвезли полевую кухню, покормили, и потом – снова густой цепью, как гребёнкой, – в лес.

Этот массив оказался побольше и подобычливее. Перестрелки вспыхивали то на одном конце цепи, то на другом. Со стрелявшими не церемонились – обстреливали из пулемётов, закидывали гранатами, а кое-где и собак с поводков спускали. Но лес прочистили, как санитары. Итог – одиннадцать убитых и два взорванных схрона. Причём один – явно жилой и только что покинутый, поскольку в нём топилась «буржуйка» и грелась еда.

Облава закончилась только к сумеркам. А на следующий день повторилась в другом лесу и тоже принесла результаты. Бандитские вылазки и нападения в окрестностях прекратились. В самом местечке ещё грабили и постреливали, но с бандитами боролись патрули воинских частей и милиции. Хотя, если честно, сил у милиции было мало – одна полуторка на отдел из десяти милиционеров при наганах и трёхлинейках. Много не повоюешь.

Сборная рота самоходчиков вернулась в полк, имея одного легкораненого в руку. Командир полка был рад, что обошлось без потерь.

– Вчера в штабе корпуса был. На днях передислокация будет, на запад дальше пойдём. Большое наступление намечается. Генерал напрямую не говорит, но я же тёртый калач, не первый день на фронте, сам по признакам вижу.

– Немцев бить – это хорошо, но думаю, чем дальше на запад, тем сильнее сопротивление будет – и немцев, и поляков, и украинцев.

– Разобьём всех к… матери! Под Сталинградом разбили, под Курском хребет сломали – добьём! Немец уже не тот пошёл, что в начале войны, той наглости нет. Силён немец, но и мы уже не те, научились воевать, да и техники хватает.

Всё правда, Сергей и сам это видел. У пехоты автоматов полно, кормёжка исправная. В небе наши истребители уже не дают немцам безнаказанно бомбить. Танки и самоходки новые появились, целые полки.

Силён немец, и потери будут ещё больше, но у бойцов и командиров уныния, как в 1941 году, уже не было, ощущался боевой настрой и уверенность в победе.

Только уйти с полком дальше на запад не получилось. Сергея вызвали в ОКР СМЕРШа в Проскуров. Удивился майор, но в армии приказам подчиняются.

Он прибыл в отдел, доложился всё тому же полковнику Глине.

– Товарищ полковник, майор Колесников по вашему приказу прибыл.

– Не тянись, майор, мы не в армии. Садись.

Ничего хорошего от вызова к начальству Сергей не ждал. Есть поговорка: «Дорога вокруг начальства короче прямой». Вот он её и старался придерживаться.

– Как служба идёт?

– Нормально.

– Я смотрю – ты быстро освоился, в зачистках участвовал.

– Так точно.

Сергей старался быть предельно краток.

– Вот что. Движение националистическое уже до печёнок достало. Советская власть на освобождённых территориях должна на местах на коммунистов, на сельскую администрацию опираться. А их вырезают наглым образом! И армия потери от бандеровцев несёт. Руководство приняло решение – бороться с ОУН и прочим отребьем их же методами.

Сергей удивился, но смолчал. Не стоит прерывать монолог начальства. Захочет – сам скажет.

– Потому будем создавать партизанские отряды из сотрудников СМЕРШа, они будут действовать под видом бандеровцев, а сами – уничтожать встретившихся боевиков. Что думаешь?

– Моё дело – выполнять приказы.

– И всё-таки?

– Сложно. Надо язык украинский знать, да и внешне сотрудники себя выдадут – причёски у них короткие, армейские. А у бандеровцев лица загорелые и обветренные, они же всё время на природе проводят. Запах опять же специфический – да много мелочей. Опытный глаз распознает. Служба безпеки у них есть, и не дураки там обретаются.