- Дарь, это как-то… А что потом? Плохо это.
- Знаю, тяжело. Да и не выйду я за него. Потом скажу, он и убьет.
- Связалась ты с ним. Ни два, ни полтора. Злой, собака.
- Да Бог с ним. - Даша тряхнула головой. - Уедет скоро в Кувшиново.
- Ты решай что-нить. Добра нет, да худо не стало б.
- Худо уже, Вась. Это ясно, что решать надо. Да как? Сама кашу заварила. Давай не будем об этом.
Вася вздохнул. Он думал о том, что проще всего и для него тоже было бы, чтоб его прибил кто-нибудь.
- Слыхала, Антон с Москвы приехал? - спросил он. - К Наташке заезжал.
- А она что?
- Даш, она и без Антона-то, - Вася поймал на лету комара. - Уйдет она от меня.
Даша вопросительно посмотрела на него.
- Ирка к ней приходила. На коленях стояла…
- Знаю, Вась.
- Спивается она.
- А Андрюшка как?
- Вот. - Вася внимательно посмотрел на Дашу. - Ты понимаешь, что сына забирать надо? А она – нет.
- А ты ей предлагал?
- Какой там! - Вася махнул рукой. - Она спит и видит в Тверь смотаться. Меня будто нет. Вернее, я – причина незадачи. И уехала б, да стыдно. Горе прошло, дальше жить захотелось. Я теперь не нужен.
- Ладно, Вась, - Даша положила ему на плечо руку. - Может, отойдет еще, - сказала, и сама не поверила.
- Даш, ты ж ее знаешь. Все это. Конец. Тут Антон еще этот вовремя. Я не пойму, как она еще до сих пор не ушла.
- Что ж ты делать будешь?
- Поживем – увидим. - Вася усмехнулся. - Держать-то я ее точно не буду. Куда мне.
- А с сыном?
- Вот. - Вася снова посмотрел в глаза Даше. - Вот тут-то не знаю, как быть.
- Сходи к Ире, поговори.
- Хуже б не было. Да и Наташка тогда точно уйдет. - Вася отвел взгляд.
Дарья поняла, что он все еще надеется, что Наташа не уйдет от него.
ГЛАВА 6
- Ну, и как же ты здесь живешь? - Спрашивал Антон Наташу, встретившись с ней на берегу Осуги.
Он сейчас квартировал у Поспеловых, что позволяло ему увиваться за Наташей.
- С твоим умом, красотой, возможностями. Уж прости, если покажусь тебе банальным, - продолжал Антон. - Я, конечно, допускаю, что Вася – человек хороший. Но он, прости, Вася. - Антон усмехнулся и покачал головой. - Ты и он – это дисгармония.
- Где ты на земле узрел гармонию? - Грустно спросила Наташа.
- Хм, - хмыкнул Антон, - мы с тобой – личности гармоничные.
- Какими же критериями ты это измерил?
- Балансом души и тела.
- Не так уж у меня все прекрасно. За себя говорю и отвечаю. И спорю с классиками. Человек – это совсем не гордо и вовсе не должно в нем все быть прекрасно. А помыслы и чувства? Их куда? В гордость или во все прекрасное?
- Это ты сдалась так.
- Нет. Это я реально на жизнь посмотрела.
- Наташенька, где ты жизнь-то видела? – Антон осекся. - А любовь-то как же?
- А что любовь?
- Как же ты без любви живешь?
Наташа недовольно поморщилась.
- Это тебе к Дарьке. - сказала она. - Она у нас теоретик любви. Практикующий.
- Как это? - Не понял Антон.
- Так. Проповедует любовь как необходимое условие жизни с человеком. Без любви, по ее теории, это обман, ложь, грязь, и вообще гнусность какая-то, то и подтверждает делом.
- И с кем она живет?
- Одна, - усмехнулась Наташа. - А я вообще любовь как некое возвышенное чувство не понимаю, а как плотскую потребность – презираю.
- Это почему же презираешь? - С искренним интересом спросил Антон. - То есть, почему не понимаешь, это ясно – сказка. Высокие материи, любовь вселенская – бред, короче. Согласен полностью. Но вот за что ты презрела простое человеческое чувство? Это мне непонятно. Или тебе оно недоступно? Прости, конечно.
- Почему же? Оно всем доступно, - раздраженно проговорила Наташа. – Даже Дарька наверняка этого не избежала, страдает втихомолку о ком-нибудь. И я не камень. Более того тебе скажу, Вася – любит, и умеет любить, и способен на многое во имя любви. Но вот отчасти из-за его любви, я и презрела это чувство. Не потому, что я его презираю. Это не так. Дело не в этом, а в великой спекуляции, построенной на любви. На необходимом всем этим Васям, Дашам и прочим чувстве. Ведь тысячи лет люди создают себе капиталы, славу и почти все это – на необходимости любить и быть любимыми. Творчество – говорит, пишет, слагает стихи и музыку, рождает великие полотна – и все это – про любовь и ее последствия. Ведь если нет любви - о чем писать? Чем дышать? И вот, чтобы заработать себе на хлеб, одежду и любовницу, это заметь - на любовницу, мастер слова вворачивает в действие потребность, удовлетворенную или нет – зависит от жанра – потребность любви. Давит на жалость, стыд, горечь, радость, и достигает порой ошеломляющего результата. Но это – спекуляция…
- Значит, искусство – спекуляция человеческими чувствами, по-твоему?
- Чувствами спекулируют все. А реклама? «Купи этот, именно этот шампунь, и будешь красива, будешь нравиться, будешь любима…» Ну и так далее. Любовь поработила человечество, лишила его свободы. Так как же теперь ее не презирать, тем более что без нее невозможно жить.
- Вот, - заговорил Антон. - Вот! Ты признала – жить невозможно. Так как же без нее живешь ты?
- Я не только без любви живу. Я вот даже поговорить не могу так. Не с кем.
Антон улыбнулся: «Теперь есть…»
- О, к нам гости, - недовольно проговорила Наташа.
К ним подходили Даша и Светка, которая теперь усиленно «дружила» с Дарьей, намереваясь породниться.
- Антон! - Радостно воскликнула Светка. - А я тебя на речку хотела звать, а ты уж и так тута.
Антон не удостоил ее ответом.
- Как Васька? - Ехидно спросила Светка у Наташи.
- Жарко, - вместо ответа протянула Наташа. - Купаться будете? – обратилась она к Дарье.
- Надо окунуться, - тихо ответила Даша, робеющая под пристальным взглядом Антона. - Чего ты так смотришь? - Спросила она его.
- А ты чего не здороваешься? - Не смутился Антон.
- Разве? - Рассеянно спросила она. - Привет, если так.
- А ты окунешься? - Спросила Светка Антона.
- О! Я знаю, кого мы щас купать будем! - Засмеялся Антон, показывая на подходящего Мишку.
- Чего? - Спросил, подойдя, Мишка.
- Ты хмурый чего такой? - Спросил Антон.
- Да жарко просто…
- Антошечка, пойдем купаться, ну их, трепаться! - Настаивала Светка.
- Светка, - вдруг заговорила с жаром Наташа. - Тебе за мужиков еще космы не выдирали?
Светка молчала, не совсем понимая Наташин вопрос.
- Выдерут, - пообещала ей последняя.
Дарья с укором посмотрела на Наташу, Антон довольно улыбнулся.
- Ну вот, - проговорил Мишка. - Солнце скрылось. Теперь девчонки час будут его ждать. Помнишь, Тоха, - обратился он к Антону. - Как они без солнца в воду лезть боялись?
- Да, зато теперь у нас Дашка первой купальный сезон открывает, чуть не в марте, - засмеялась Светка, а за ней и Наташа.
- Моржиха, что ли? - Усмехнулся Антон.
- Ну да там, - отмахнулась Дарья. – По весне свалилась в воду, белье полоскала, вот перестаралась.
- Ясно! Щас мы вас сами искупаем, и спрашивать никого не будем! - Засмеялся Антон. - Миха, хватай их!
Это был жаркий, необыкновенно жаркий май…
* * *
Постепенно в деревню стали стекаться дачники, кто в отпуск, кто на все лето, кто на очередные выходные. Деревня начала заполняться, оживать…
Дарья мыла окна и вспоминала, как, когда она была еще маленькой, одних только детей летом набиралось два десятка, да и на зиму деревня не вымирала. Потом дома стали постепенно пустеть, заброшенные разрушались, а те, которые достались дачникам, оживали на короткий летний срок. Казалось, что теперь настали последние года деревни, еще чуть-чуть, и заколотят окна последнего дома. Раньше только в Богданово был магазин, клуб. Теперь – ничего. Продукты привозят так называемый «автолавки» - машины, набитые недешевым (а куда деваться – взять больше негде) провиантом. Зарастают поля бурьяном да кустарником, фермы разбирают по кирпичику. И работать в деревне негде, и жить опасно. А если в грозу, не дай Бог, электричество отключат, то можно с керосиновой лампой и неделю просидеть, хорошо, если и керосин-то найдется. Так и спивается потихоньку то, что осталось от деревни…
