Я вспомнил этот запах. Когда, ещё живя в деревне, лет с девяти я стал присутствовать при процессе разделки туши свежее убитой свиньи. Запах разрезанного трупа, запах крови, вот что ударило мне в нос, вот что за знакомый запах. От этой мысли, меня вырвало ещё раз.

- Она не уйдёт? – спросил Денчик, прислонившись к стене дома, и вытирая, рвота рукавом куртки со рта.

- Куда ей, - сказал Абрам. – Ты видел её глаза? Она, наверное, продолжила мясо разделывать.

- Тогда нужно остановить, - сказал Дравдин. – Это ведь мерзко, и не правильно. Её нужно как-то наказать.

- Она уже сама себя наказала, - ответил я. – Как ты её уже накажешь-то а? Как? Убьёшь?

- Да, хотя бы так, - сказал Артем, вставая с колен, и доставая пистолет из кобуры. – Я её накажу, за убийство, по справедливости, как положено.

Исполненный решимости наказать больную женщину, которой по большому счёту нужна психиатрическая помощь, изоляция от общества, но её не нужно было убивать. Как только он рванулся в подъезд, я подскочил и побежал за ним.

- Стой! – прокричал я ему вслед. – Артём, не делай этого! Артём! Её нужна помощь!

- Да, и я ей помогу, пулей в голову, - услышал я откуда-то со второго этажа. – Психов содержать, средств нет, пусть лучше сдохнуть, дешевле будет.

Догнать я его уже не мог, а остановить, только словами, но Артём был таким человеком, которого переубедить в принципе очень сложно.

Прозвучал громкий выстрел, буквально оглушивший меня. Я резко остановился, в осознании того, что только что Артём убил больную женщину.

Он вышел из квартиры, обратно засовывая Макарова в кобуру. Артём медленно спустился по ступенькам, и похлопал меня рукой по плечу, бросив на ходу:

- Нужно кого-нибудь отправить за труповозкой, чтоб к могильникам отвезли.

А я, ошарашенный его действиями, и холодными чёрствыми словами после этого лишь медленно кивнул, и остался стоить в подъезде, в воображении ещё слыша отголоски прозвучавшего выстрела.

Мне было понятно, что не очень ему было важно совершить правосудие, ему совершенно плевать на убитых детей, на их уже мёртвую сумасшедшую мать. Но я не понимал что он хотел… Убить кого-то? Почувствовать или показать власть?

Труповозка, за которой отправили играющих неподалёку детей, прибыла быстро. Здоровые, по комплекции и росту схожие с Абрамом мужики погрузили тела на свою телегу, накрыли их когда-то белой, а теперь почти полностью заляпанной кровью тряпкой.

- Что, теперь на могильник? – спросил извозчик, который стоит отметить, не принимал участие в погрузке трупов на телегу.

- Нет, ещё один адресок, через пару домов. Мужика одного надо забрать, жена, когда узнала что паёк, который выдали на всю семью, на самогон выменял. Ну, она его топорикам и пришибла, забрать надо.

Как только труповозка отъехала, Горев, с чувством выполненного долга развернулся и пошёл дальше патрулировать улицу.

- Эй Артём, постой, - сказал я ему в спину, и быстрыми шагами принялся догонять его. – Ты так и не сказал, зачем ты это сделал. Я с тобой разговаривай! Повернись!

- Остынь Рамчик, что сделано, то сделано, - бросил он мне через плечо. – Кто-то должен был это сделать, и это сделал я.

- Нужно было сделать? Было бы лучше? – крикнул я остановившись. – Это ты так решил! А эту девочку, дочку её, Аню, ты к себе возьмёшь? Или что? Там её дома одну оставишь?!

- Ты хотя бы можешь не орать на всю улицу? – спросил он, шёпотом подойдя ко мне. – Потом поговорим.

Сказав это он снова развернулся и пошёл патрулировать улицу, шпыняя детей, попадавших ему на пути.

- Евгений Семыкин? – услышал я за спиной у себя не знакомый голос.

- Да, так точно, - гаркнул я разворачиваясь на голос.

Передо мной стоял человек в военной форме, судя по погонам, аж полковник. Но он не был простым командиром, или простым военным. Служил он во внутренних войсках и был ответственным за порядок на улицах, и за порядок в рядах действующей армии. То есть мой непосредственный начальник. Единственным отличием было наличие на груди, нашитого знака меча. Но и лицо выдавало в нём эдакого комиссара, который должен стрелять в тех, кто не пошёл в атаку, или побежал назад. Он будто бы сошёл из фильмов про Великую Отечественную Войну. Большое, упитанное, но отнюдь не жирное лицо, маленькие глазки. А взгляд такой надменный, ехидный и острый, будто бы он видит тебя насквозь и знает о тебе всё, даже самое сокровенное. Перед таки человеком всегда становится не по себе, начинаешь вспоминать все свои грехи и проступки.

- Вам нужно будет придти сейчас в главное отделение внутренних дел по городу Красноярску, для дачи объяснений по поводу сложившейся ситуации. Надеюсь, вам не нужно говорить по поводу какой?

- Нет товарищ полковник, а как же наша служба? Смена ещё не закончилась, - ответил я.

- Вас сменят, новая команда уже выдвинулась, а вам, лучше немедленно идти. Я понятно излагаю? – монотонным, спокойным, но в то же время приказным тоном говорил военный.

- Так точно! – сказал я.

- Ну, всё, чего стоишь? Свободен!

Я развернулся, и сделав пару шагов перешёл на бег, чтобы догнать своих уже достаточно далеко ушедших товарищей.

- Попали мы, - сказал я запыхавшимся голосом наконец-таки догнав их. – Между прочем из-за тебя, Артём.

- Что такое? – спросил Джордж. – Давай, рассказывай.

- Сейчас, в общем, заканчиваем патрулирование, и направляемся в главное управление милиции, накосячили мы, похоже, и очень сильно. Да и не мы в общем, а кое-кто один. Да, Артём?

- Не начинай а, Рамчик, я сделал то, что должен был сделать, и чего вы почему-то не сделали, я себя виноватым не чувствую, - ответил он безразлично.

Мы пошли к зданию, где располагалось сердце, святая святых нашей организации, к центральному управлению внутренних дел. Мы прошли несколько однообразных улиц, которые не сильно отличались между собой. Занавешенные окна, теперь уже пустые даже от детей улицы, на которых остались господствовать только помойные крысы, собак же уже всех скрутили на фарш. И всюду труповозки, почти у каждого подъезда, и уж у каждого дома точно стояла переполненная труповозка. Именно так я себя представлял апокалипсис, тишина, пустота, и лишь только механизм по утилизации трупов, напоминает о затухающей жизни человечества.

Но вдруг мы попали на улицу, на которой собственно и стояло главное здание милиции, здесь же на этой улице, только чуть подальше находилось и здание правительства города. Улица была чистой от мусора, труповозок я нигде не увидел, здесь стояло относительно спокойствие. И вообще было достаточно многолюдно.

Уже позже я стал замечать неладное. Во всеобщей массе людей стоящих, снующих или лежащих на улице, существенно преобладали женщины, девушки, девочки. Причём одеты они были мягко скажем откровенно. Огромные декольте, очень высокие каблуки, чересчур коротенькие юбки, и конечно же узорчатые чулки. Всё это невольно наводило на соответствующие мысли.

- Ей великан, не хочешь развлечься? – послышался голос откуда-то сбоку.

- В смысле? – не понял Абрам, поворачиваясь на лево.

- Ну в прямом, 500 за час, 750 за два часа, два часа выгоднее одного, заметь, - вновь повторила она.

А принадлежал голос не девушке, а даже девочки, лет тринадцати, может четырнадцати. Она стояла, прислонившись плечом к стене, скрестив ноги и демонстративно жуя жвачку. Одета она была в общем, как и практически все на этой улице, вульгарно.

- Тебе лет то сколько? – спросил Денчик.

- Восемнадцать! – улыбаясь, соврала она, и по голосу было понятно, что девочка была сильно пьяна, и стояла прислонившись к стене, только для того чтобы не упасть. – Да и вообще, любви все возрасты покорны. И скажу тебе по секрету, мой возраст никого не волнует. Даже наоборот.

- Мама твоя где? – спросил Абрам. – Она знает хоть, чем ты занимаешься? Может тебя к ней отвести?

- Да, давай! Отведи, могилку её показать? – вспылила она, оторвавшись от стены, чуть не упав. – Мама умерла, собаки вечером задрали. А мне что, с голоду умирать?