Чолик решил, что Кабраксис боится меча и того, что оружие может сделать, но знал он также и то, что не осмелится упомянуть об этом. Необходимо немедленно стереть эту заблудшую мысль из сознания, прежде чем демон ощутит ее.

— Меч может стать проблемой, — сказал Кабраксис, — но мои подданные уже приближаются к Тарамису Простолюдину и его отряду. Им не сбежать, и если меч там, мои слуги его достанут.

Чолик подумал и спросил, намеренно повторив слова самого демона:

— Как меч может стать проблемой?

— Это мощное оружие, — сказал Кабраксис. — Кузнец, выковавший его сотни лет назад, пропитал его энергией Света — для борьбы с варварами и темной силой, которой они поклонялись.

Теперь Чолик понял:

— Они поклонялись тебе. Ты был Ледяным Когтем.

— Да. И люди использовали этот меч, чтобы изгнать меня из вашего мира.

— Его можно поднять против тебя снова?

— Сейчас я более могущественен, чем тогда, — ответил Кабраксис. — Хотя я бы предпочел, чтобы меч этот был уничтожен, уничтожен отныне и навсегда, — Демон умолк. — Но присутствие этого второго человека тревожит меня.

— Почему?

— Я просил авгуров показать знамения, касающиеся лорда Даркулана, — сказал демон. — Тогда-то и всплыл этот моряк.

Чолик размышлял. Шпионы, которых он подослал к лорду, уже донесли, что любовнице Даркулана стало лучше и она на пути к полному выздоровлению. Лорд Даркулан посетил ее немедленно после ухода из церкви прошлой ночью.

— Когда ты снова увидел этого человека после порта Таурук?

— Пару секунд назад, — ответил Кабраксис. — Когда призывал вощеров и посылал их в погоню за Тарамисом Простолюдином и его бойцами. Мне пришлось воспользоваться магическим кристаллом, чтобы навести вощеров на запах.

Чолик содрогнулся, представив вощеров. Он всегда считал, что эти создания встречаются только в легендах и мифах.

Если верить рассказам, вощеры представляли собой гремучую смесь трупа женщины, только что убитого волка и ящерицы, из которой рождалась стремительная и лютая химера, обладающая сверхзвериным коварством, почти правильным телосложением и способностью переносить множество повреждений и отращивать новые конечности взамен отрубленных.

— Если ты только сейчас увидел этого моряка, — сказал Чолик, — откуда ты знаешь, что он тот самый, кого показали тебе авгуры?

— Ты не доверяешь моим способностям, Баярд Чолик? — осведомился демон.

— Доверяю, — быстро ответил Чолик, не желая, чтобы холодная ярость Кабраксиса нашла выход. — Я просто удивился, как ты отличил его от воинов Тарамиса Простолюдина.

— Потому что я это могу, — ответил демон. — Как я смог отнять твои года и вернуть тебе молодость.

Чолик вновь посмотрел в пруд, вгляделся в расслабленное лицо молодого человека. Как же он попал сюда, больше чем через год после событий в порту Таурук?

— Я беспокоюсь из-за магии, которая открыла врата, — сказал Кабраксис. — Когда демоны выбираются из Огненной Преисподней, с ними всходят и семена их потенциального падения. Это равновесие, которое должно удерживаться между Светом и Тьмой. Но в то же время ни один из героев Света не может возникнуть, не обладая слабостью, которой можно воспользоваться. И лишь от него зависит, какая склонность победит — к силе или к слабости. Как зависит от демона, выстоит ли он против силы, способной вновь вытеснить его с этого уровня.

— И ты думаешь, что сила предназначена этому человеку, потому что он был в пещере той ночью, когда ты вошел в наш мир через врата?

— Нет. Он не обладает такой силой. И в его душе живет сильное влечение к Тьме. — Демон улыбнулся. — Фактически, если бы мы могли доставить его сюда и убедить должным образом, думаю, он бы обратился и стал служить мне. Слабости в нем не меньше, чем силы. Я чувствую, что сложностей с игрой на его слабости не возникло бы.

— Тогда зачем тревожиться?

— Из-за непосредственного соседства всех вариантов, — ответил демон. — То, что Тарамис Простолюдин обнаружил Гнев Грозы, уже достаточно плохо, но с появлением здесь этого человека, да еще сразу после того, как какой-то обожженный урод покушался на тебя, мне придется тщательно взвесить, насколько угрожающей стала ситуация. Баланс между Светом и Тьмой всегда сохранялся, но где-то вне его есть опасность, которую надо распознать.

Глядя в пруд на покачивающееся и уплывающее изображение, Чолик заметил лоснящиеся фигуры вощеров на горном хребте, тянущемся вокруг маленького домика. Вощеры стояли на двух лапах, выгнутых, точно задние ноги лошади, и горбились, уронив широкие плечи. Их гладкая, туго натянутая кожа меняла цвета так же быстро, как меняет окраску хамелеон, позволяя сливаться с окружением с поразительной легкостью. На плечах топорщились пучки шерсти, шерсть покрывала и головы, огибая маленькие треугольные уши, и зады с безволосыми хвостами, подрагивающими и извивающимися. В пастях у вощеров были огромные клыки.

Церковные колокола звенели, давая сигнал к началу утренней службы.

Чолик стоял, ожидая приказа удалиться и вернуться в церковь.

— Ты контролируешь ситуацию, — сказал он, — Вощеры никого не оставят в живых.

— Возможно. — Кабраксис махнул рукой на лужу. На изображении в воде вощеры начали тайком приближаться к воинам и лесному домику. Загипнотизированный, помнящий, какой жестокостью наделяет людская молва демонических созданий, Чолик не отрывал от поверхности глаз, а собор под ним продолжал наполняться.

Дэррик сидел под раскидистым дубом неподалеку от дома, держа в руках сунутую ему кем-то глубокую деревянную миску. Он хотел, чтобы хижина была чуть побольше или людей тут было чуть поменьше. Рвущийся из трубы черный дым говорил, что внутри горит огонь. Он не замерзал, но от возможности посидеть перед очагом и прогнать упрямый озноб Дэррик бы не отказался.

Эллайджа Курган проявил к своим нежданным гостям поразительную щедрость. Старик мог оказать лишь одну услугу столь большой группе, но и она восхитила гостей. Завтрак действительно оказался прост: яйца, кусочки жилистой оленины, картофельное пюре, густая коричневая подливка и толстые ломти хлеба. Но все было горячим и радовало не только желудок, но и душу.

Как выяснилось, оба разведчика Тарамиса добыли в лесу по оленю и разделали их, чтобы возместить съеденные отрядом запасы старика. Хлеба, однако, они вернуть не могли, и Дэррик предположил, что жене старика придется несколько дней месить тесто и трудиться у печки, чтобы восполнить то, что они проглотили в один присест.

Дэррик собрал последние капли подливки и яиц оставшимся кусочком хлеба и запил все водой из бурдюка. Отложив миску, он пару секунд наслаждался ощущением сытости и тем, что не сидит на лошади. Потом он вытащил из мешка одеяло и набросил себе на плечи.

Наступала зима, ведя свой войска из суровых северных земель. Вскоре грянут заморозки и по утрам холод будет пробирать до костей. Дэррик держался обособленно, наблюдая, как другие бойцы собираются небольшими группками и разговаривают между собой. На время еды воины сняли оставленных в лесу часовых — все должны быть накормлены, все должны отдохнуть.

Эллайджа Курган и Тарамис Простолюдин беседовали на крытом крыльце перед домом. Каждый из них пытался доказать что-то другому. На Тарамисе был оранжевый балахон, расшитый серебряными узорами. Путешествуя, Дэррик часто слышал описания мантий Вижири, но никогда прежде не видел их. Магический балахон защищал от заклинаний и демонических существ.

Дэррик знал, что Тарамис хочет убедить старика отдать ему Гнев Грозы, меч из древней легенды. В своей жизни моряка Дэррик кое-что повидал еще до встречи с демоном в порту Таурук, но со столь легендарной вещью, как этот меч, он еще не сталкивался. В мозгу его так и крутились вопросы: как это прославленное оружие выглядит и какой силой может обладать. Но снова и снова сознание возвращалось к загадке, почему Тарамис верит, что место Дэррика здесь и что он должен участвовать в поиске.