– Ну вот мы и условились, принимаю с благодарностью. Дождемся полуночи. Мы устроим с этими господами и барышнями, что тут собрались, свой собственный маленький бал, в конце галереи, и, может быть, тетя, которая танцует в большой зале с самыми важными особами, не заметит, что вывих мой так быстро прошел.

Кристиано, со своей стороны, начал болтать с прелестной девушкой, а так как он немного захмелел от шампанского, веселость его незаметно перешла в сентиментальность; как вдруг громко произнесенное имя заставило его вздрогнуть и мигом обернуться.

– Христиан Вальдо? – произнес молодой офицер с открытым и живым лицом. – Кто его видел? Где он?

– Да, в самом деле! – воскликнул Кристиано, поднимаясь. – Где Христиан Вальдо, и кто видел его?

– Никто, – послышалось за другим столом. – Кто видел лицо Христиана Вальдо, и кто его когда-нибудь увидит?

– Вы его не видели, господин Гёфле? – спросила Маргарита у Кристиано. – Вы его не знаете?

– Нет! Кто этот Христиан Вальдо, и почему его лицо невозможно увидеть?

– Но вы о нем слыхали? Вас поразило его имя?

– Да, потому что оно дошло до моих ушей еще в Стокгольме; но я не обратил на него особенного внимания, и я уже не помню…

– Послушайте, майор, – начал молодой лейтенант, – раз вы знаете этого Вальдо, объясните нам, кто он такой и что он делает. Я ничего еще о нем не знаю.

– Если это удастся майору Ларсону, значит, он человек весьма умелый, – заметила Маргарита. – Что до меня, то я столько всего наслышалась о Христиане Вальдо, что заранее обещаю не поверить ни слову из того, что мы о нем сейчас услышим.

– Однако, – отвечал майор, – честью готов поклясться, что не скажу ничего, о чем не осведомлен как следует. Христиан Вальдо – итальянский актер, разъезжающий из одного города в другой, развлекает народ своими славными шутками и неистощимым весельем; спектакли его состоят из…

– Это мы знаем, – перебила Маргарита, – нам даже известно, что он дает представления то в гостиных, то в тавернах, сегодня во дворце, а завтра в хижине, беря втридорога с богачей, но часто совсем задаром играя для народа.

– Забавнейший чудак, – заметил Кристиано, – что-то вроде паяца.

– Паяц или нет, а человек он необыкновенный, – продолжал майор, – больше того, отважный. Я видел, как в Стокгольме месяц тому назад он храбро дрался с тремя разъяренными пьяными матросами; один из них чуть не побил молоденького юнгу, а возмущенный Христиан Вальдо вырвал у него из рук его жертву. В другой раз этот Христиан кинулся в огонь, чтобы спасти старушку, и всегда отдавал почти весь свой заработок тем, кто вызывал в нем жалость. Наконец, в предместье люди его так полюбили, что, говорят, он вынужден был уехать потихоньку, чтобы ему не устроили торжественных проводов.

– А также, – сказала Маргарита, – чтобы не снимать маски: а то власти начали уже опасаться столь популярного незнакомца и думать, не русский ли он шпион, готовый поднять какой-нибудь мятеж, когда придет время.

– Вы полагаете, – сказал Кристиано, – что этот чудак – ибо, как видно, он все же чудак – русский шпион?

– Ну нет, этому-то я не верю, – ответила Маргарита, – я не из тех, кому всегда хочется, чтобы под обличьем доброты и щедрости скрывались дурные намерения.

– Но зачем эта маска? – спросила одна из девушек, жадно слушавшая офицера. – Зачем он всегда надевает черную маску, когда входит в свой театр и выходит оттуда? Может быть, чтобы изобразить итальянского арлекина?

– Нет, он ведь никогда не играет сам в спектакле, который дает публике. Причина тут есть, только никто ее не знает.

– Может быть, – предположил Кристиано, – чтобы скрыть какой-то изъян?

– Поговаривают, что ему нос отрезали, – сказал кто-то из молодых людей.

– А другие уверяют, – добавил третий собеседник, – что это писаный красавец и что хозяева дома, где он остановился в предместье, и еще несколько человек, с которыми он подружился, видели его лицо.

– Кажется даже, – продолжал майор, – он вовсе и не маскируется, если можно так сказать, внутренне; что до его лица, то тут мнения разделяются. Молодая перевозчица, сходившая с ума от любопытства, добилась того, что он снял маску, и ей стало дурно: она увидела череп.

– Положительно, этот Вальдо – воплощение дьявола, – сказала Маргарита, – если он умеет по желанию прикинуться то красавцем, то привидением. А вам, барышни, не хочется поглядеть на него?

– А вам самой, Маргарита?

– Честно говоря, все мы горим этим желанием, и все-таки нам очень страшно.

– Говорят, что он приедет сюда? – спросила одна из девиц.

– Говорят даже, что он уже здесь, – ответил майор.

– Как, неужели? – вскричала Маргарита. – Он приехал? Мы его увидим? Он, может быть, здесь, на бале?

– Ну, сюда ему было бы трудно попасть, – проговорил Кристиано.

– Почему трудно?

– Потому что фигляр не посмеет появиться в хорошем обществе в качестве приглашенного.

– Ба! Похоже, что этот шутник отважится на все, – сказал майор. – Маска и лицедейство неразлучны с его именем; но утверждают, и это весьма возможно, что под другим именем и без всякой маски он расхаживает по улицам Стокгольма, проникает в дома и что на гуляньях и в самых людных тавернах, заводя разговор о нем, никогда не знаешь, нет ли его где-то рядом и не он ли сам говорит с вами в эту минуту.

– Ну, раз так, – заметил Кристиано, – то можно ли вообще что-нибудь толком о нем узнать? Чего доброго, он сейчас тут, среди нас, в этой комнате!

– Ну уж нет! – возразила Маргарита, обведя глазами стены. – Тут все друг другу знакомы.

– Но меня-то никто не знает? Может быть, я и есть Христиан Вальдо!

– Тогда где же ваш череп? – смеясь, сказала одна из девушек. – Без маски и без черепа вы только мнимый Вальдо! Кстати, господа, кто-нибудь скажет нам, откуда известно, что он приехал?

– Могу вам сказать, – предложил майор, – как я узнал об этом. Какой-то неизвестный попросил здесь пристанища, ему сказали, чтобы он шел на хутор, потому что в доме полно народу. Он назвал себя, показал письмо мажордома Юхана, пригласившего его от имени своего господина, барона, развлечь собравшееся общество. Не знаю, нашелся ли для него уголок в замке или в другом месте. Но что он приехал – это верно.

– Кто вам это рассказал?

– Сам мажордом.

– И он был в маске?

– Да, в маске.

– Как же он выглядит: высокого роста, толстый, статный, кривоногий?

– Об этом мне было незачем расспрашивать, я его своими глазами видел в Стокгольме, хотя и в маске. И знаю, что он высок, строен и легок, как олень.

– Может быть, в прошлом он канатный плясун? – заметил Кристиано. Казалось, что разговор уже перестал его занимать и поддерживал он его только из вежливости.

– Нет, что вы, – возразила Маргарита, – это человек, получивший отличное образование. Все в восторге от его пьес – они написаны прекрасным стилем и остроумны.

– А кто докажет, что писал их он сам?

– Люди, сведущие в старой и новой словесности, утверждают, что там ничего не заимствовано. Эти балаганные пустячки, иногда, как говорят, сентиментальные, явились литературным событием в Стокгольме.

– Как вы думаете, мы услышим его завтра? – посыпались вопросы со всех сторон.

– Весьма возможно, – ответил майор, – но если барышням не терпится это узнать, я берусь сам отыскать его и спросить у него об этом.

– Сейчас, в полночь? – спросил Кристиано, поглядев на стенные часы. – Бедный малый, должно быть, давно уже спит. А я-то думал, что графиня Маргарита собиралась представить на обсуждение общества более важное предложение.

– Да, действительно, – воскликнула Маргарита, – мне хотелось предложить вам устроить маленький бал в своей компании. Признаюсь, я здесь новенькая, настоящая дикарка; всего два-три дня, как мы с вами знакомы, но все, кто здесь присутствует, оказали мне прекрасный прием и были со мной так предупредительны, что я беру на себя смелость сказать… Пусть уж господин Гёфле будет так любезен и все вам расскажет сам.