Хотела бы я посмотреть на человека, с удовольствием дающего показания про собственную глупость. Я не из их числа. Но ответила я Феликсу более здраво.

— Судя по кинофильмам, того, кто обнаружил труп, раскручивают в первую очередь. Так что.., подожду пока…

— У вас есть какая-то идея? — с надеждой спросил специалист по улаживанию щекотливых ситуаций.

Пожалуй, все-таки зря я так сильно его отметелила. Секретарь был полностью деморализован. Он растерялся. Из высокооплачиваемого шалуна Феликс превратился в подозреваемого номер один в убийстве олигарха. После обнаружения трупа Бурмистрова шум поднимется оглушительный, и за розыски «Фаины» возьмутся все спецслужбы страны. Метаморфоза манекенщицы в нашего секретаря недолго останется тайной, спецы его вычислят. И, пожалуй, Феликсу надо уносить ноги. Но не сегодня и не сейчас. Все выезды перекрыты.

— Жду вас в парке, Феликс.

Он тоскливо посмотрел на меня и медленно кивнул.

Бедный козлик отпущения, во что ты вляпался?!

Охрана встретила меня спинами, дети мирно беседовали со Светланой Александровной, я посмотрела в зеркало и пришла в ужас. Волосы всклокочены, лицо в красных пятнах, воротник блузки косо висит на вздымающейся от бурного дыхания груди.

Спрятавшись за кадкой с густой пальмой, я быстро привела себя в порядок. И вовремя. По лестнице спускался начальник службы безопасности Анатолий Викторович Басков. Пересчитав своих парней применительно к местам, он выскочил из дома, однако я была уверена, старый служака автоматически засек все погрешности ситуации.

Но гувернантка уже мило улыбалась рядом с детьми и женой депутата.

Стремительный бросок шефа безопасности через холл напомнил мне о недостатке информации. Шеф являлся основным ее носителем, я извинилась перед мадам Вохриной и со словами: «Нам надо Тину поискать», — поскакала вслед за Басковым.

Ориентируясь по блестящей лысине, я проследила его путь, вывела детей на лужайку вокруг фонтана и осторожными перебежками добралась до Флоры Анатольевны.

Анатолий Викторович стоял рядом с ней и что-то горячо доказывал, мадам болезненно морщилась и, подойдя почти вплотную к ним, я услышала последние ее слова:

— Извините, Анатолий, но я действительно не в курсе его передвижений! — мадам злилась, ее доставали пустыми вопросами, а вокруг сновали толпы гостей, безответственной прислуги и готовых напиться оркестрантов в сомбреро. Порой мне казалось, что Флора Анатольевна спокойна лишь тогда, когда держит под прицелом каждую особь на подконтрольной ей территории. Мужа она относила к свободно гуляющим самцам. В основном. — Ему позвонили на сотовый, он ответил и куда-то пошел.

— Куда? — не унимался Басков. "

— Я за ним не шпионю, — резко бросила хозяйка, — позвоните ему, в конце концов!

Кстати, — плотоядно ухмыльнувшись, вдруг произнесла она, — здесь какая-то фифа в разноцветном мелькала…

Шеф понимающе кивнул, сочувственно напряг лысину, но спрашивать, кого конкретно имеет в виду жена хозяина, не стал.

Отвернулся от расстроенной женщины и нажал на своем телефоне кнопку повторного набора номера.

Я знала, где сейчас раздается мелодия «Турецкого марша». Под моей кроватью, в кармане пиджака остывающего тела. Но совершенная звукоизоляция дома оставит мелодию в комнате.

Меня затрясло в ознобе, и я отступила в толпу гостей. Мимо проходил официант с подносом разнокалиберных фужеров, я подхватила коньячный и одним махом опрокинула в себя густую, словно масло, жидкость. Коньяк медленно скатился в желудок и взорвался в его пустоте огненным шаром.

«Надо успокоиться», — решила я и повела детей к столам с фуршетом.

Мальчики придирчиво выбрали себе по пирожному, я попросила официанта принести нам горячего чаю, и мы сели за свободный столик, подальше от оркестра.

Скрипки надрывались в плаче, смычки скользили по моим обнаженным нервам; на тарелке предо мной лежали тарталетки с икрой и жаренные в меду восточные сладости — голове и нервам нужна подпитка.

И, борясь с тошнотой, я начала пропихивать в себя горючее для активной мозговой деятельности и глотать, почти не жуя.

Или коньяк, или закуска, но что-то подействовало на меня вполне благотворно.

Руки перестали дрожать, пульс застучал в висках в ритме вопроса «кто, кто, кто?».

Кто мог свободно гулять по дому? Кто позвонил хозяину, после чего он исчез из поля зрения всех? Кто заманил его сначала в дом, потом в мою комнату? Или перетащил тяжелое тело…

Бог ты мой! Да конечно, Леонид!!

Я вскочила со стула и принялась озираться в поисках главного врага. Леонид знал, что я должна войти в темный кабинет, и надеялся свалить убийство на подозрительную гувернантку. Его слово против моего. Кому поверят? Очень хотелось ответить «мне». В отличие от Леонида, у меня нет мотива. Стоп. Под удивленными взглядами близнецов я опустилась на стул и задумалась. Никакой уверенности в том, что Леонид не подготовил для меня какую-то очередную пакость, у меня не было.

Я слепо таращилась на перепачканного кремом Максима, автоматически достала из кармана жилета салфетку и оттерла лицо мальчика.

— А я еще пирожное хочу, — заявил Филипп, — такое же, как у Макса. Вы меня потом тоже ототрете?

— Обязательно, — пообещала я, и малыши наперегонки бросились к вазам с пирожными.

По всей видимости, процедура умывания салфеткой им понравилась, и следующие минут десять мы посвятили данному действу. Пока у меня не закончились салфетки.

— Посидите немного здесь, — попросила я мальчиков.

«Пора подложить Лене свинью», — с этой мыслью я встала и направилась к мадам Флоре.

Но нужна мне была не она, а стоящая за ее спиной Тамара Ивановна.

— На ковре в моей комнате мальчики раздавили помаду. Пока пятно не засохло, попросите, пожалуйста, Тамара Ивановна, кого-нибудь отмыть ковер. Я бы и сама могла, но не знаю чем.

Горничная, отправившаяся на уборку, должна будет обнаружить труп. У меня нет сил на лицедейство. Я не смогу изображать шок, сильные эмоции под соусом из неубедительного вранья; я даже в обморок не грохнусь. Оставим это удовольствие уборщице.

— Вы о блузке, Мария Павловна? — к нам развернулась хозяйка.

— Нет. О ковре в моей комнате. На нем дети помаду раздавили.

— Пустяки, — махнула рукой Флора Анатольевна. — Ох, как я сегодня устала!

Томочка, проследи, пожалуйста, вон за тем господином. Пепел с его сигары второй раз засыпает тарелку соседки. Если у него уже не хватает сил донести сигару хотя бы до края стола и травы, попроси официанта поставить пепельницу ему под нос.

У Флоры Анатольевны вторая пара ушей на затылке и глаза по всему телу. Она ничего никогда не упускает. Тамара Ивановна остановила пробегающего официанта, передала ему распоряжение, а мадам тут же заметила еще одно недоразумение и указала пальчиком на бредущего в толпе Феликса.

— Мария Павловна, пригласите, пожалуйста, моего секретаря ко мне.

Ну всем работу найдет! А как же ковер?!

По-моему, о нем все забыли.

Я отправилась за секретарем. Бедняга Феликс прикрывал левую щеку шелковым платком, она распухла, и бедолаге ничего не оставалось, как муссировать зубную тему.

— Феликс, — позвала я, — вас требует мадам. — Потом быстро оглянулась и прошептала:

— Когда началась суматоха, вы успели добраться до своей комнаты?

— Да. Ко мне постучали, и я открыл дверь с сонным видом. Комнату обыскали…

Мы беседовали на ходу рублеными фразами, и я успела еще спросить, не заметил ли Феликс чего подозрительного в доме.

Оказалось, нет. А жаль. Впрочем, с чердака много не разглядишь.

Праздник приближался к своему апогею.

Скоро над парком вспыхнут костры фейерверков, и салют прогремит сорок раз, подводя итог жизни олигарха. Какой торжественный уход. Абсолютно в духе времени.

Ярко жил и умер на фоне праздника.

Я сидела за столиком рядом с уставшими детьми и наблюдала за гостями. Или я ничего не понимаю, или с помощью кого-то из них Леонид должен был создать себе алиби.