Так что складывается впечатление (потому что можно говорить только о впечатлениях ввиду недостаточности разрозненной документации), что всегда существовали особые секторы экономической жизни, находившиеся под знаком высокой прибыли, и что эти секторы варьировали. Всякий раз, как под воздействием самой экономической жизни происходило одно из таких изменений, в эти секторы являлся проворный капитал, устраивался там и процветал. Заметьте, что, как общее правило, не он их создавал. Эта дифференциальная география прибыли — ключ к пониманию конъюнктурных колебаний капитализма, балансировавшего между Левантом, Америкой, Индонезией, Китаем, торговлей неграми и т. д., или между

==432

181

Georgelin J. Venise au siècle des Lumières (1669—1797), p. 436 (машинописный текст). "2 Ibid., p. 435.

183 Обратите внимание на способ, каким капиталы, освободившиеся после оставления крупной промышленности в Кане, были реинвестированы в иных местах. См. Perrot J.-C. Op. ci(., I, p. 381 sq.

184 См. статью С. Марголина (Margohn S.) в: "Le Nouvel bservateur", 9 ]um 1975, p. 37.

торговлей, банковским делом, промышленностью или даже земледелием. Ибо случалось, что некая капиталистическая группа (например, в Венеции в XVI в.) оставляла видные позиции в торговле, делая ставку на какую-то отрасль промышленности (в данном случае — шерстяную), даже более того — на возделывание] земли и скотоводство; но происходило это тогда потому, что ее деятельность в торговле переставала быть высокоприбыльной. Венеция показательна и в XVIII в., потому что попытается заново внедриться в левантинскую торговлю, опять ставшую выгодной. Но если она занималась этим не слишком упорно, так, может быть, оттого, что земля и скотоводство в тот момент были для нее еще золотой жилой. Около 1775 г. овчарня приносила «в хороший год» 40 % на первоначально вложенный в нее капитал — результат, наверняка способный «пробудить любовь у всякого капиталиста» ("da inamorare ogni capitalista") 181. Конечно, такие доходы получали не со всех земель, очень разных, Венецианской области, но в целом, как утверждала в 1773 г. «Джорнале Венето», «Деньги, кои используются в сих [сельскохозяйственных] видах деятельности, всегда приносят более, нежели любой иной способ помещения капитала, включая и риск морской торговли» 182.

Мы видим, что трудно приемлемым образом раз и навсегда классифицировать прибыли промышленные, сельскохозяйственные и торговые. В общем обычное распределение по убывающей — торговля, промышленность, сельское хозяйство — соответствует действительности, но с целым рядом исключений, которые оправдывали переход из одного сектора в другой 183.

Подчеркнем еще раз это важнейшее для общей истории капитализма качество: его испытанную гибкость, его способность к трансформации и к адаптации. Если, как я полагаю, существует определенное единство капитализма, от Италии XIII в. до сегодняшнего Запада, то как раз здесь его следует помещать и наблюдать в первую очередь. Разве нельзя было бы применить к истории европейского капитализма от начала до конца высказывание одного американского экономиста наших дней 184 о его собственной стране, немного это высказывание смягчив? «История [США] за последнее столетие,— говорит он,— доказывает, что класс капиталистов всегда умел направлять и контролировать перемены, чтобы сохранить свою гегемонию». В масштабах глобальной экономики следует остерегаться упрощенного изображения такого капитализма, который будто бы прошел в своем росте последовательные этапы от стадии к стадии, от торговли к финансовым операциям и к промышленности, т. е. к стадии зрелости, стадии индустриальной, единственно соответствующей «подлинному» капитализму. В так называемой торговой фазе, как и в фазе, именуемой промышленной — термины эти, и тот и другой, покрывают большое разнообразие форм,— капитализм отличала (и это главнейшая его характеристика) способность почти мгновенно переходить от одной формы к другой, из одного сектора в другой в случаях серьезного кризиса или резко выраженного понижения нормы прибыли.

==433

Сеньер приехал в деревню. Картина Пьетро Лонги (1702—1785). Сравните это посещение с изображением на с. 287. Здесь сеньер не встретил процветающего арендатора. Он из числа тех венецианских патрициев, что заново вкладывали свои накопленные в торговле капиталы в земли, которыми сами же и управляли, по-капиталистически. И именно наемные рабочие униженно его приветствуют по приезде. Фото Андре Хельда, Цьоло.

00.htm - glava22

ТОВАРИЩЕСТВА И КОМПАНИИ

Товарищества и компании не столько интересуют нас сами по себе, сколько в качестве «индикаторов», как возможность увидеть за их собственными свидетельствами совокупность экономической жизни и капиталистической игры.

Товарищества и компании следует различать, несмотря на их сходные черты и аналогичные функции: товарищества — так называемые коммерческие — интересовали капитализм сами по себе, и их различавшиеся формы в самой своей последовательности служат вехами капиталистической эволюции. Компании же крупного масштаба (какими были Индийские компании) одновременно затрагивали интересы и капитала, и государства; последнее росло, оно навязывало свое вмешательство, а капиталистам оставалось подчиняться, протестовать и в конечном счете выпутываться из затруднительных ситуаций.

ТОВАРИЩЕСТВА: НАЧАЛО ЭВОЛЮЦИИ

Во все времена с того момента, как начиналась или возобновлялась торговля, купцы объединялись, действовали

==434

185

Kulischer J. Storia

economica

(итальянский перевод), I, p. 444.

"8 См. том. 3

настоящей работы, гл. 2.

"7 Kulischer J. Op. cit., I, p. 446.

'" Gentil da Silva J.

Op. cit., p. 148

сообща. Могли ли они поступать иначе? Рим знал коммерческие товарищества, деятельность которых с легкостью и вполне логично распространялась на все Средиземноморье. Впрочем, «коммерциалисты» XVIII в. все еще обращались к прецедентам, к словарю, а порой и к самому духу римского права и не слишком заблуждались.

Чтобы обнаружить первые формы таких товариществ на Западе, следует углубиться очень далеко, если не в римские времена, то по меньшей мере до самого пробуждения средиземноморской жизни, до IX и Χ вв. Амальфи, Венеция и другие города, как бы малы они еще ни были, начинали тогда [этот путь]. Снова появилась монета. Вновь завязавшиеся торговые связи с Византией и крупными городами ислама предполагали господство над перевозками и финансовые резервы, необходимые для продолжительных операций, а значит, и окрепшие объединения купцов.

Одним из ранних решений [проблемы] было societas maris — «морское товарищество» (именовавшееся также societas vera— «истинное товарищество», «что заставляет предположить, что эта форма товарищества была поначалу единственно существовавшей») 185. Оно также называлось в разных вариантах либо collegantia, либо commenda. В принципе речь шла об объединении двух компаньонов, одного, остававшегося на месте (socius stans), и другого, грузившегося на отплывающий корабль (socius tractator). To было раннее отделение капитала от труда, как вслед за некоторыми другими исследователями полагал Марк Блок, если только tractator— «доставщик» (следовало бы перевести «разносчик») — не участвовал, пусть зачастую в скромном размере, в финансировании операции. А возможны были неожиданные комбинации. Но оставим этот спор, к которому мы возвратимся далее 186. Обычно societas maris создавалось на одно-единственное плавание; оно было игрой на короткий срок, имея, однако, в виду, что плавания через Средиземное море длились тогда месяцами. Такие товарищества мы встречаем как в «Записях» («Notularium») генуэзского нотариуса Джованни Скрибы (1155—1164 гг.) — более 400 упоминаний,— так и в актах марсельского нотариуса XIII в. Амальрика (360 упоминаний) 187. Так же обстояло дело и в приморских ганзейских городах. Эта примитивная форма товарищества из-за своей простоты сохранится долго. Как в Марселе, так и в Рагузе ее можно обнаружить еще в XVI в. И конечно, в Венеции. А также и в иных местах. В Португалии (довольно поздно — в 1578 г.) один трактат (tractado) различал два типа договоров о [создании] компаний (товариществ); второй [из них], который мы узнаем сразу же, заключается между двумя лицами, «когда один обеспечивает деньги, а другой — работу» ("quand hum рое о dinheiro e outro o trabalho") 188. Как бы эхо этого вида объединения труда и капитала я усматриваю в такой сложной фразе одного реймсского негоцианта (1655 г.). «Конечно же,— записывал он в своем дневнике,— вы не можете составить товарищество с людьми, кои не имеют средств; ибо они разделяют с вами прибыли, а все убытки падают