ИММИГРАЦИЯ

СОВМЕСТИМОСТЬ

Вполне естественно предположить — и так оно, собственно, и было на протяжении американской истории, — что на скорость и легкость ассимиляции иммигрантов американским социумом и американской культурой оказывали существенное влияние культурная близость «исконного» общества иммигрантов и общества американского. Впрочем, это предположение верно лишь отчасти.

Если сравнить политические институты и ценности «исконного» общества иммигрантов с институтами и ценностями Соединенных Штатов, не замедлит выясниться, что общего у них не так уж и много. Джефферсон считал иммигрантов из стран, где торжествует абсолютная монархия, серьезной угрозой Соединенным Штатам — по той причине, что «от них мы можем ожидать все большего притока иммигрантов»*. Вдобавок эти иммигранты, полагал Джефферсон, «принесут с собой те принципы управления, к которым они привыкли с детских лет, и даже если они смогут их отринуть, это обернется величайшим распутством, ибо человеку

* Эти аргументы приводятся в «Записках о Виргинии», написанных в начале 1780-х годов, еще до того, как Америка привнесла в английский язык само слово «иммигрант». — Примеч. автора.

293

свойственно бросаться из крайности в крайность. Будет чудом, если они смогут удержаться на лезвии свободы. Кроме того, они передадут свои принципы и свой язык своим детям». Поскольку, как признавал тот же Джефферсон, американская политическая система не имеет аналогов в мире, высказанные им опасения относительно последствий иммиграции для этой системы должны были приостановить приток иммигрантов289 . Значительная часть иммигрантов происходила из обществ, политическое устройство которых было антитезой политической системе Соединенных Штатов. Однако большинство не принесло с собой своих «принципов управления», потому что пострадало от применения этих принципов на практике и стремилось, насколько возможно, отдалиться от сферы их действия. Менее эмоциональные и более прагматичные доводы приводились применительно к проблеме совместимости культур. В девятнадцатом столетии Верховный суд поддержал решение о высылке китайских иммигрантов на том основании, что китайская культура слишком сильно отличается от американской и потому китайцы не смогут прижиться в Америке. Со схожим отношением к себе сталкивались и представители других культур. Впрочем, оценить «подверженность» тех или иных народов ассимиляции довольно затруднительно. Вероятно, здесь можно ориентироваться на такой показатель, как количество иммигрантов, не пожелавших оставаться в Америке и вернувшихся на историческую родину. Но и этот показатель сильно варьируется. Например, в 1908-1910 годах, как подсчитал Майкл Пиоре, эмиграция составила 32 процента от иммиграции; при этом «показатель возвращаемости» равнялся 65 процентам у венгров, 63 процентам у северных итальянцев, 59 процентам у словаков, 57 процентам у хорватов и словенцев и 56 процентам у итальянцев юж-

294

297

ского происхождения 19 процентов выбрали исламское государство, 38 процентов солидаризировались с Соединенными Штатами, 28 процентов затруднились с ответом. Пятьдесят семь процентов иммигрантов и 32 процента американских мусульман согласились с тем, что «будь у них возможность, они бы покинули США и переселились в исламскую страну». Пятьдесят два процента опрошенных заявили, что чрезвычайно важно (и 24 процента — что важно) заменить общеобразовательные средние школы на территории США исламскими учебными заведениями294.

При некоторых условиях желание мусульман сохранить чистоту своей веры и религиозной практики может привести к конфликту с немусульманами. Над городом Дирборн, штат Мичиган, где находится крупная мусульманская община, витает атмосфера напряженности; этот город не раз становился ареной конфликтов между мусульманами и христианами. Дирборнские мусульмане публично заявляли, что общеобразовательные школы «забирают вашу юность у ислама» и что «политическая система Америки себя не оправдала и превратилась в помеху развитию общества». Единственное спасение от всех пороков социума, по их мнению, — это «100-процентный ислам, не что иное, как бескровное восстановление Хилафа, монструозного исламского сверхгосударства!»295 После событий 11 сентября 2001 года трудно предположить, какой отныне будет ассимиляция мусульман и возможна ли теперь она вообще.

ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ

Более важны для ассимиляции не культура общества, к которому принадлежали иммигранты, а их личные мотивы и характеры. Люди, которые более или менее

298

добровольно решают покинуть родную страну и перебраться в другую, зачастую расположенную очень далеко от их дома, сильно отличаются от тех, кто подобного решения не принимает. Существует, так сказать, общеиммигрантская культура, отличающая иммигрантов от тех представителей национальных обществ, которые не выказывают желания покидать родной дом и отправляться в поисках счастья на чужбину.

Мнение Эммы Лазарус об американских иммигрантах как о «несчастном отребье» Земли является в значительной степени ошибочным; сенатор Дэниел Патрик Мойниган назвал это мнение «неаккуратным мифом». Те, кто перебирался в Америку, были «людьми особенными, предприимчивыми и самодостаточными, твердо знавшими, чего они добиваются, и добивавшимися этого исключительно собственными силами»296. До конца девятнадцатого столетия те, кто пересекал Атлантику, обычно выстаивали длинные очереди при посадке на корабли, стоически выносили плавания протяженностью не меньше месяца, проходившие в антисанитарных условиях и при невероятной скученности людей на палубах и в трюмах. До 17 процентов людей, покидавших Европу, умирали во время плавания. С появлением пароходов срок плавания сократился, само плавание сделалось более безопасным и предсказуемым; тем не менее иммигрантам по-прежнему приходилось идти на риск — ведь они неизбежно рисковали оказаться в числе тех 15 процентов, которых не пускали дальше острова Эллис297. Тем, кто решал пересечь Атлантику, требовались немалые амбиции, мужество и энергичность, инициативность и стойкость, терпение и выносливость, как физическая, так и душевная, а еще — неутолимая мечта о новой, счастливой жизни в далекой и прекрасной стране, о которой они почти ничего не знали наверняка. Большинству из тех, кто не

299

отваживался пускаться в путь, либо недоставало решительности, либо у них имелись иные цели и заботы. «Европейцы, — как заметил в 2000 году один из французских социалистов, — суть американцы, отказавшиеся взойти на борт. Мы не хотим рисковать; нам нужны покой и безопасность»298.

Сегодняшняя иммиграция значительно отличается от иммиграции прошлых лет. Трудности, неудобства, тяготы пути, риск и неуверенность в радушном приеме практически устранены. Современные иммигранты сохранили упрямство, решительность и одержимость своих предшественников, хотя им вовсе не обязательно было сохранять эти черты — сегодня вполне можно обойтись и без них. По иронии судьбы эти качества более всего потребны тем, кто пытается проникнуть на территорию Соединенных Штатов незаконно. До известной степени эти черты присущи мексиканским нелегальным иммигрантам, которые вряд ли рискуют пострадать от рук пограничников, но могут умереть в Аризонской пустыне. В намного большей степени эти черты присущи нелегальным иммигрантам из Китая и других азиатских стран, доверяющим свои сбережения и самое жизни нечистоплотным и зачастую связанным с криминалом дельцам в обмен на малокомфортабельное, нередко опасное путешествие длиной в пять-десять тысяч миль. Подобно тем, кто приплывал в Америку на парусных кораблях, эти иммигранты, должно быть, и вправду одержимы Америкой. Но на самом ли деле они хотят стать американцами?

ОДЕРЖИМОСТЬ