Затем шеф немного смягчил тон — обращаясь уже лично к седому ученому:
— У вас… и у ваших коллег есть шанс… по крайней мере, остаться в живых. Если вы поможете нам переместиться в… как здесь называют Землю? Не важно. В тот мир, куда эта установка и переносит. И уж тем более не советую чинить нам препятствия. Это понятно?
— Более чем, — вздохнул ученый. И первым шагнул в подошедшую кабину лифта.
После спуска на подвальный этаж он провел сотрудников АВР в лабораторию. Где, посредством громкой связи, велел собраться ее сотрудникам. Голос ученого при этом дрожал — провоцируя хотя бы у Олега неуместные муки совести.
Один за другим сотрудники лаборатории прибывали на свои рабочие места. В последний раз. И немедленно принимались колдовать над приборами. Их руководитель неплохо владел собой — молча стоя посреди помещения и скрестив руки на груди. И лишь изредка поправлял подчиненных короткими репликами.
Причины столь скорого успокоения ученого мужа землянам остались непонятны. Смирился ли он с судьбой… а может, надеялся, что пронесет. Или, как вариант, успел сохранить все наработки в виде файлов и записей. С расчетом на быстрое восстановление.
Само перемещение между мирами заняло меньше минуты. Для чего Олегу и Георгию Павловичу потребовалось взойти на небольшую круглую металлическую площадку. Та стояла возле одной из стен в обрамлении вереницы перемигивающихся лампочек.
Сначала воздух над площадкой наполнился электричеством. Затем оба землянина ощутили ее вибрацию — мелкую, но интенсивную. И немало раздражавшую, надо сказать. Когда вибрация прекратилась, исчезла и лаборатория. Сменившись абсолютной темнотой. А потом, наконец, лица Олега и Георгия Павловича будто погрузились в аморфную массу, вязкую и прохладную.
Зазеркалье осталось позади.
* * *
— Итак, — пробормотал Монахов, недоуменно озираясь, — и куда нас, сударь, к черту занесло?
Комната, где он оказался на пару с Олегом Замшеловым, выглядела и впрямь неординарно. По крайней мере, по меркам российской провинции. Непривычно просторная, она могла бы вместить небольшую лекционную аудиторию. На прежнем месте работы Олега зал для совещаний так вообще имел площадь чуть ли не вдвое меньшую.
Вместо обоев стены здесь были облицованы плиткой, имитировавшей кирпичную кладку. Никакого ковра или пошлого линолеума не наблюдалось тоже. Под ногами новоприбывших сотрудников АВР оказался самый настоящий паркет.
На стенах красовались чучела из убитых кем-то на охоте зверей. Головы оленя, горного козла, медведя. И то ли тетерев, то ли глухарь почти целиком. Между чучелами разместилась картина в раме. Пейзаж с водопадом, белыми горными вершинами и рекой. Да с ярко зеленеющей травой на ее берегу.
Из-под плотных темно-зеленых занавесей проглядывали огромные окна. Их подоконники располагались всего в полуметре от пола. А рамы напоминали решетки — только с очень большими клетками.
Наконец, в углу ждало свой черед закрытое пианино.
— Не могу сказать определенно, — молвил не менее озадаченный Олег, — но уверен в одном: мы не в нашем родном городе. Если вообще в России.
Не обнадеживал и вид за одним из окон. Расположенное на высоте второго этажа, выходило оно на узкую улицу, мощенную булыжником. Дом напротив был улочке под стать: трехэтажный и с красной черепичной крышей. Первый этаж его был сложен из камня.
Отойдя от окна Замшелов вскрикнул, припоминая:
— Но ведь это невозможно! Яромир говорил: из Расстана попадают именно к нам, потому что совпадают какие-то координаты.
— И ты это накрепко запомнил, — не без иронии сказал Георгий Павлович, — принял на веру… как и подобает прилежному ученику. Ну или фанатику-сектанту. Когда тот слышит очередной бред от своего гуру.
С этими словами обернулся к большому зеркалу, висевшему посреди одной из стен. Провел пальцем по его поверхности — густо покрытой серебристой субстанцией.
— Увы или к счастью, но теория вероятностей помимо прочего еще и добавляет возможностей, — заключил Монахов с глубокомысленным видом, — сверх того, что считается привычным. И что сама эта теория числит по департаменту среднестатистических случаев.
Если вероятность какого-то события становится слишком большой, то событие это, как правило, и происходит. Статистике назло. Как например с дорожно-транспортными происшествиями. Средняя вероятность угодить в таковое ничтожна. Но если сесть за руль пьяным в стельку, игнорировать сигналы светофора да еще и время выбрать рискованное. Час пик… или глухую ночь. Вот тогда шансы навернуться в данном конкретном случае возрастают катастрофически.
— Спасибо, Кэп, — хмыкнул в ответ Олег.
— Всегда пожалуйста, — пожал плечами ничуть не смутившийся Георгий Павлович, — звание у меня, правда, было майор. Но речь не об этом. А о том, чтобы ты понял: даже маловероятные события могут произойти. Особенно, если вероятность их кто-то искусственно повышает. Вот кто-то и повысил… от души.
На последних словах он указал оттопыренным большим пальцем руки в направлении зеркала.
— Так что не спеши говорить «невозможно»…
Едва произнеся эту фразу, Монахов вдруг резко замолк и насторожился. Ни дать ни взять, сторожевой пес, почуявший чужака. Глядя на него, весь обратился в слух и Олег.
И предчувствия их обоих не обманули. Из-за тяжелой дубовой двери донеслись звуки шагов — легких и уверенных. Шаги приближались. Затем, не издав даже слабого скрипучего звука, дверь отворилась.
Через порог комнаты переступил мужчина в фиолетовом домашнем халате. Несмотря на побелевшие от седины волосы, стариком он не выглядел. На гладком холеном лице не было заметно даже тоненькой морщинки. Тело оставалось стройным и подтянутым. Без согбенности, шаркающей походки и других неприятных особенностей почтенного возраста.
Не иначе, этот человек за собой следил. Мог себе позволить.
— Wer ist hier? — были первые его слова. Еще на пороге.
Затем, словно узнав незваных гостей, мужчина в халате перешел на язык туманного Альбиона:
— Ah… hello! — произнес он с легким смущением. И улыбнулся, зачем-то помахав кистью правой руки.
— Сейчас кому-то будет «хэллоу», — угрожающим тоном проговорил Георгий Монахов.
Вошедший не был для него незнакомцем — отнюдь. За что благодарить следовало хотя бы Скайп, который этот человек использовал, не страшась слежки и прослушивания. Не чураясь даже общаться по рабочим вопросам. Что Монахову, например, казалось чуть ли не преступной беспечностью.
Еще это моложавое лицо Георгий Павлович мог узнать по фотографии. Из личного дела, хранившегося в базе данных Агентства. Ну и, наконец, один раз с директором АВР они даже сподобились личной встрече. В Москве. Куда господин Валленхаус прибыл, дабы ознакомиться с работой российских филиалов.
— George? — успел произнести директор, прежде чем Монахов двинулся на него с кулаками.
Несмотря на склонность к сибаритству, изнеженным тюфяком Валленхаус точно не был. Более того, начав профессиональную карьеру простым полицейским, он впоследствии прослыл легендой частного сыска. Во всяком случае, в родном Берне. Да и охотничьи трофеи, развешенные на стенах, директор АВР добыл самолично.
А это дорогого стоило. В том смысле, что Валленхаус привык иметь дело и с преступниками, и с дикими зверями. В том числе с экземплярами опасными, готовыми сопротивляться.
Так что подстегнутую гневом атаку Георгия Павловича он отразил. Не без труда, но все же блокировав все удары. Монахов, впрочем, тоже в долгу не остался. По крайней мере, ответные выпады Валленхауса отбивая более-менее успешно.
А решило схватку равноценных противников, как водится, вмешательство третьей силы. Чью роль на сей раз пришлось сыграть Олегу Замшелову. И винтовке, предусмотрительно прихваченной им из Зазеркалья.
Под нацеленным прямо ему в лицо стволом директор сразу сник. И замер покорно, держа руки на уровне головы.
— Вот и замечательно, — с прежним миролюбием обратился к нему Георгий Монахов, — а теперь, уважаемый, сядьте вон туда.
