– Тогда они ваши. Забирайте их – но только на свой страх и риск, – сказал мистер Хед и сделал какую-то запись на клочке пергамента. – Передайте это старшему кладовщику, и он вывезет вам пару таких славных пушчонок, что просто пальчики оближешь. У меня еще и мортиры есть – не желаете?

– Весьма признателен вам, мистер Хед, – жизнерадостно отозвался Обри. – Главным образом, желаю, чтобы и впредь ваша служба протекала так же гладко.

– И я того же желаю, капитан, – внезапно побагровев, отрезал мистер Хед. – Есть такие хитрозадые, подлые людишки – играющие на флейте, пиликающие на скрипке, ожидающие подачек. Чумные канцелярские крысы, готовые заставить вас ждать месяцами. Но я не такой, как они.

– Честь имею. Капитан Мидлтон, насколько я понимаю, вам нужно огнестрельное оружие?

Снова оказавшись на солнце, Джек Обри подал знак и между мачтами и реями разглядел стоявшую на салинге фигуру. Согнувшись, как бы в приветствии, она соскользнула по штагу вниз, словно бусинка по нитке.

Быстрота – таков был девиз мистера Хеда, но старший кладовщик, похоже, не знал, что это такое.

– О таких игрушках можно только мечтать, – произнес он, поглаживая вингард ствола, после того как капитан расписался в получении орудий.

Однако вскоре его настроение изменилось. Нужно признать, что впереди Джека Обри были другие капитаны, которым нужно было получить вооружение калибром поменьше, препятствовавшее доступу к двенадцатифунтовым пушкам, а людей катастрофически недоставало.

«Софи» давно подошла к верфи и встала прямо под грузовыми стрелами. Шума и гама на ней было больше прежнего, больше, чем допускала даже ослабленная в порту дисциплина. Обри был уверен, что некоторые из матросов успели налакаться. Самые любопытные перегнулись через фальшборт и разглядывали своего командира, который расхаживал взад – вперед, поглядывая то на часы, то на небо.

– Черт бы меня побрал, – воскликнул он, хлопнув себя по лбу. – Ну что за идиот. Совсем забыл про масло. – Круто повернувшись, он поспешил к складу, откуда доносился жуткий скрип: это старший кладовщик и его помощники устанавливали на лафеты легкие пушки для Мидлтона.

– Старший кладовщик! – позвал Обри. – Взгляните-ка на мои двенадцатифунтовые орудия. Я так закрутился, что забыл их смазать. – С этими словами он положил по золотой монете на запальные отверстия, после чего на лице кладовщика появилось одобрительное выражение. – Если бы мой канонир не захворал, то он бы напомнил мне об этом, – добавил капитан.

– Спасибо, сэр. Так уж заведено, признаюсь, не по душе мне, когда старые обычаи исчезают, – заметил кладовщик по-прежнему недовольным голосом, но затем, просветлев, произнес: – Вы сказали, что торопитесь, капитан? Посмотрю, что смогу для вас сделать.

Пять минут спустя носовая пушка, аккуратно подцепленная за «ухо» откатных талей, боковые «уши», винград и дуло, поднялась над полубаком «Софи» и плавно опустилась в полудюйме от места ее установки. Джек Обри и плотник встали на четвереньки, словно занятые какой-то игрой, чтобы услышать звук, который произведут бимсы и стрингеры, как только стрела перестанет поддерживать груз. Джек Обри, подняв руку, скомандовал:

– А теперь очень аккуратно опускайте.

На судне воцарилась полная тишина, весь его экипаж внимательно наблюдал за происходящим. Даже матросы, таскавшие воду, застыли на месте с ведрами в руках. То же произошло и с людьми, вставшими в цепь и перекатывавшими двенадцатифунтовые ядра с берега на борт судна, а затем в арсенальную камеру. Пушка опустилась и прочно встала на место. Послышался глухой, но неопасный треск, и судно получило небольшой дифферент на нос.

– Превосходно, – заключил Джек Обри, убедившись, что пушка заняла обведенный мелом контур. – Места вокруг достаточно, просто уйма места, честное слово, – сказал он, сделав шаг назад.

Помощник старшего канонира отступил, чтобы его не сбили с ног, но столкнулся в тесноте с соседом, и так пошло – поехало по цепочке дальше. Дело кончилось тем, что одного юнгу покалечили, а второй едва не утонул.

– А где боцман? – поинтересовался Обри. – Мистер Уотт, позвольте, я взгляну на тали. На этот блок нужен строп попрочнее. А где строп на казенник?

– Почти готов, сэр, – отвечал вспотевший, задерганный боцман. – Я вплесниваю[21] коуш[22].

– Хорошо, – отозвался капитан, спеша на корму, где над шканцами повисла кормовая ретирадная пушка, готовая пробить судну днище, если сила тяжести возьмет свое. – Думаю, такая нехитрая работа, как вплеснить коуш, не отнимет много времени у боцмана военного судна. Заставьте этих людей работать, мистер Лэмб, прошу вас. Нечего им баклуши бить. – Снова посмотрев на часы, а затем на веселого молодого помощника боцмана, он продолжал: – Мистер Моуэт, вы знаете кофейню Хоселито?

– Так точно, сэр, – ответил Моуэт, сразу же посерьезнев.

– Будьте добры, сходите туда и попросите доктора Мэтьюрина. Передайте ему привет и скажите, что к обеду мы в порт не вернемся. Но я пошлю за ним вечером шлюпку, к тому времени, какое он укажет.

К обеду в порт они действительно не вернулись. Да это было бы просто невозможно, поскольку «Софи» еще не успела покинуть его: она неспешно проталкивалась среди множества судов, двигаясь к фарватеру. Одно из преимуществ небольшого корабля заключается в том, что, имея в своем распоряжении столько матросов, можно было выполнять маневры, которые не под силу ни одному линейному кораблю. Джек Обри предпочел медленно ползти, чем тащиться на буксире или нестись на всех парусах с незнакомой, разношерстной и недружной пока командой.

В открытом канале он сам обошел на веслах вокруг «Софи». Изучил судно со всех сторон и в то же время взвесил преимущества и отрицательные последствия того, что он отправит всех женщин на берег. Отыскать их будет нетрудно, пока матросы обедают. Это были разбитные местные девки, решившие поразвлечься и заработать деньжат на карманные расходы – словом, полупрофессиональные шлюхи. Если выгнать кого-то из них сейчас, а затем, перед самым выходом в море, и остальных, то, глядишь, и осадка будет повыше. Женщины на борту ему не нужны. Они приносят только хлопоты, а с этим новым пополнением хлопот и так будет хоть отбавляй. С другой стороны, среди команды не было заметно ни рвения, ни жизнерадостности, и Джеку не хотелось подливать масла в огонь. Он знал, что моряки консервативны как коты: они могут смириться с тяжким трудом и невероятными лишениями, но начни грубо ломать их привычки – и они взбунтуются.

Судно сидело очень низко в воде, имея небольшой дифферент на нос и крен на левый борт, – весь лишний вес следует держать ниже ватерлинии. Но он должен проверить, как оно управляется.

– Прикажете отправить экипаж обедать, сэр? – спросил Джеймс Диллон, когда Джек Обри снова поднялся на борт.

– Нет, мистер Диллон. Мы должны воспользоваться этим ветром. После того как обогнем мыс, люди могут спуститься вниз. Как пушки – установлены и закреплены?

– Так точно.

– Тогда поднимем паруса. Пойдем галсами. Свистать всех наверх!

Боцман поспешил на бак под топот множества ног и гул голосов.

– Новички вниз. И не шуметь!

Снова послышался топот ног. Штатная команда корабля в полном молчании заняла свои места. С борта «Софи» за кабельтов был отчетливо слышен голос:

– Ставим паруса.

Бриг плавно покачивался на волнах. Остальные суда оказались по правой раковине[23], а залитый солнцем город остался по корме. Бриз, дувший чуть позади левого траверза, подталкивал корабль с кормы.

– Всем наверх! – крикнул Джек Обри. Команду повторили, и тотчас ванты потемнели от множества матросов, взбегавших вверх, словно по лестнице у себя дома.

– По реям. Поднять паруса! – Снова послышались команды боцмана, и марсовые побежали по реям. Сняв чехлы и развязав лини, туго прижимавшие к реям паруса, взяв плотную ткань под мышки, они выжидали.