– Маленький брат, почему ты решил, что, кроме тебя, ни один из членов нашего семейства не может отправиться в странствия? Неужели ты полагал, что я смогу отпустить тебя одного? Отпущу, а потом вернусь домой и стану хвастать своим долгим путешествием? Нет, кто-то должен отправиться вместе с тобой, иначе ты нам потом такого наплетешь… Да и помощь тебе может понадобиться, – отвечал высокий светловолосый мужчина, пригнувшись, чтобы забраться в палатку.

В высокой и просторной палатке можно было спокойно стоять на коленях, в ней хватало места как для скарба путешественников, так и для шкур. Палатка поддерживалась тремя шестами, стоявшими в ряд. Возле центральной, самой высокой опоры имелся клапан, который мог закрываться (например, в случае дождя) или открываться (для того, чтобы выпустить дым от костра, разведенного в палатке). Джондалар выдернул из земли все три шеста и вылез из-под шкуры, держа их в руках.

– Говоришь, мне может понадобиться помощь? – презрительно усмехнулся Тонолан. – Теперь мне не только себя – мне и тебя защищать придется! Когда Даланар и ланзадонии явятся на Летний сход и Марона увидит, что тебя с ними нет, поднимется такое! Она превратится в донии и перелетит через этот ледник, который мы оставили позади, чтобы схватить тебя, Джондалар… – Они принялись складывать палатку. – Она уже давно положила на тебя глаз. Когда же она решила, что ты всецело принадлежишь ей, тебе вдруг вздумалось отправиться в путешествие. Думаю, ты просто не захотел быть пойманным этой петлей, которую тут же затянули бы зеландонии. Мой большой брат – большой скромник. – Они положили палатку рядом со стойками. – У очагов многих мужчин твоего возраста уже копошатся малыши.

На последнюю фразу Тонолана брат ответил резким ударом руки, от которого тот едва сумел увернуться. В серых глазах Тонолана засверкали смешинки.

– У мужчин моего возраста? Я всего на три года старше тебя! – воскликнул Джондалар, гнев которого уже стал спадать.

Совершенно неожиданно он начал смеяться, крайне смутив и поразив этим своего младшего брата.

Братья отличались друг от друга так же, как день от ночи, но тот, что был пониже и потемнее, обладал более легким характером. Дружелюбная натура Тонолана, его заразительная улыбка и звонкий смех всюду делали его желанным гостем. Джондалар был куда серьезнее, он часто морщил лоб в раздумье или тревоге; хотя – подобно своему младшему брату – Джондалар и отличался улыбчивостью, в голос он смеялся крайне редко. Его смех неизменно поражал Тонолана, сейчас – тем более.

– Откуда тебе знать, может, ко времени нашего возвращения Мароне уже будет кого привести к очагу? – усмехнулся Джондалар.

Они стали сворачивать шкуру, которой покрывался пол палатки. При необходимости из нее можно было устроить вторую палатку меньших размеров.

– А вдруг она решит, что мой неуловимый братец – единственный мужчина, стоящий ее бесценного внимания и ее чар? Кто знает, как ублажить мужчину, так это она – конечно, если она сама этого хочет. Но зато характер у нее… Джондалар, ты единственный мужчина, которому удавалось с ней совладать… Хотя, видит Дони, несмотря на характер, ею хотели бы овладеть многие… Почему ты не взял ее? Вот уже несколько лет, как все только этого и ждут…

Тонолан задал серьезный вопрос. Джондалар наморщил лоб, его живые синие глаза заметно поблекли.

– Может быть, именно потому, что все этого ждут. Даже не знаю, Тонолан, что тебе ответить. Я тоже полагал, что так оно в конце концов и выйдет. Кого еще я мог бы взять себе в жены?

– Кого? Да кого угодно, Джондалар! Во всех пещерах нет ни одной женщины, которая не мечтала бы о том, чтобы связать свою жизнь с Джондаларом из зеландонии, братом Джохаррана, вождя Девятой пещеры, я уже не говорю о другом его брате – отважном искателе приключений Тонолане!

– Ты забыл упомянуть о храбром сыне Мартоны, бывшем вожде Девятой пещеры зеландонии, и о прекрасной дочке Мартоны, совсем еще юной Фоларе… – заметил Джондалар с улыбкой. – Если ты хочешь перебрать всех, не забудь и о блаженных Дони.

– Разве их можно забыть? – спросил Тонолан, повернувшись к спальным мешкам, сделанным из двух сшитых вместе шкур, с горловиной, затягивающейся специальным ремешком. – О чем ты говоришь? Я думаю, Джондалар, что от тебя не отказалась бы и сама Джоплайя.

Братья принялись упаковывать свои жесткие, похожие на ящики котомки, суживавшиеся кверху. Они были изготовлены из жесткой сыромятной кожи на каркасе из деревянных перекладин. Длина плечевых ремней регулировалась с помощью расположенных в ряд пуговиц, вырезанных из мамонтовой кости. Через центральные отверстия, сделанные в пуговицах, был пропущен ремешок, на котором пуговицы чередовались с узлами, удерживавшими их в определенном положении.

– Ты же знаешь, что мы не можем сочетаться браком. Джоплайя – моя двоюродная сестра. И вообще не стоит принимать ее всерьез – она ужасно любит дразнить своих знакомых. Мы стали друзьями, когда я обучался ремеслу у Даланара. Он учил нас одновременно – и меня, и ее. Она замечательно обрабатывает камень. Но не вздумай сказать ей об этом, иначе мне не поздоровится. Мы постоянно пытаемся превзойти друг друга.

Джондалар поднял тяжелый пакет с инструментами и несколькими необработанными кусками кремня. Он думал о Даланаре и основанной им пещере. Ланзадонии множились. С тех пор как он ушел оттуда, к ним присоединилось множество людей, при этом семьи их постоянно росли. «Если так пойдет и дальше, скоро у ланзадонии появится вторая пещера», – подумал он. Он бросил пакет в свою котомку, положив сверху приспособления для готовки пищи, всевозможную утварь и еду. Далее следовали спальный мешок и палатка. В углубление с левой стороны укладки он поместил два шеста, служившие опорой для палатки. Третий шест и подстилку нес Тонолан. Справа в их котомках имелись специальные гнезда, в которых лежали дротики.

Тонолан наполнил мешок для воды снегом. Мешок этот представлял собой коровий желудок, помещенный в сумку из меха. Когда становилось совсем холодно, как это было на покрытом льдом высокогорном плато, через которое они только что перешли, они помещали мешки под одежду, так чтобы тепло их тел могло растопить снег. Горючее для костра на плато отсутствовало. Теперь ледник уже остался позади, однако они все еще находились на слишком большой высоте для того, чтобы возможно было отыскать источник талой воды.

– Да, Джондалар, – сказал Тонолан, глядя куда-то вверх. – Хорошо, что эта самая Джоплайя не сестра мне… Ради этой женщины я готов был бы даже отказаться от путешествия. Ты никогда не говорил мне о том, как она красива. Я еще не видел таких женщин – от нее просто невозможно глаз отвести… Как хорошо, что я был рожден Мартоной от Вилломара, а не от Даланара. Так у меня есть хоть какой-то шанс…

– Да, спору нет, она красива. Я не видел ее целых три года. Думаю, у нее уже были мужчины. Я очень рад тому, что Даланар на это Летнее сходбище решил пригласить и зеландонии, и ланзадонии. О каком выборе может идти речь, если соберется одна-единственная пещера? Теперь же Джоплайя сможет найти других мужчин, верно?

– Да, и отбить их у Мароны. Как жаль, что меня не будет при этом. Марона уже привыкла к роли признанной красавицы. Она наверняка возненавидит Джоплайю. Ну а без тебя это Летнее сходбище покажется Мароне совсем тоскливым.

– Ты прав, Тонолан. Она страшно озлится и оскорбится, но я не стану корить ее за это. Характер у нее, конечно же, тяжелый, зато все остальное в порядке, уж можешь мне поверить. Мароне нужен мужчина ей под стать. Она умеет доставить удовольствие… Когда я рядом с Мароной, я готов вступить с ней в брачные узы, но стоит мне куда-то отлучиться… Не знаю, что и сказать тебе, Тонолан…

Джондалар нахмурился и засунул мешок со снегом под пояс своей парки.

– Послушай, – сказал Тонолан, вновь посерьезнев. – А что ты скажешь, если за время нашего отсутствия она найдет себе другого? Скорее всего, так оно и будет, ты же понимаешь…