Он был совершенно пьян и захотел выйти из дома за бутылью рома, оставшейся где-то в саду. Лист рифленого железа снесло ветром, который дул со скоростью 140 километров в час. Голова отца, срезанная летевшим по горизонтали листом, покатилась под банановое дерево, на глазах у потрясенных соседей, в то время как дом поднимался в воздух. Корабль, на котором в то время ходил в море Даг, крейсировал у берегов Гвианы. О случившемся он узнал только спустя два дня, когда смог наконец дозвониться до жандармерии.

Он вздохнул. Неужели стоит мусолить подобные воспоминания таким тоскливым и хмурым днем? Он заметил разложенный на буфете пасьянс и решил немного расслабиться. Он давно уже понял, что при разгадывании загадок, впрочем, так же как и в делах любви, иногда полезно сделать небольшой перерыв: это порой приводит к единственно правильному решению.

Луиза в недоумении повесила телефонную трубку. Дождь усилился, и ветер хлестал по деревьям, сгибая их во все стороны. Не самое удачное время для прогулки до сахарного завода, «сахарницы», как его здесь называли. С другой стороны, священник словно сошел с ума. Она задумчиво покусывала ноготь большого пальца, взвешивая все за и против. За: священник был стар, одинок и смертельно напуган, и он настаивал на том, чтобы она не-мед-лен-но пришла за письмами. Против: циклон приближался и бывший сахарный завод, место их встречи, находился не в самом безопасном месте острова. Она подумала о том, что хорошо бы предупредить брата или Франсиско, но тут же отбросила эту мысль: вопросам не было бы конца. Марселло был весьма недалек, а Франсиско болезненно ревнив. Если бы он узнал, что она виделась с Леруа наедине…

Но что могло случиться с этими старыми письмами? С чего это вдруг священник решил, будто это вопрос жизни и смерти и она немедленно должна явиться в «сахарницу» их забрать? Самое лучшее было бы отправиться за ними сейчас, и совесть у нее была бы чиста. Тем более что мама, утомленная печальными событиями последних дней, отдыхала у себя в спальне. Марселло отправился к родственникам и предупредил, что вернется только вечером, после сигнала отбоя. Ну что ж, решение принято. Она схватила пустой конверт, в котором пришел последний счет из электрической компании, и наскоро нацарапала: «Мама, я пошла к священнику, вернусь позже, не беспокойся». Охваченная лихорадочным возбуждением, она сняла халат, натянула джинсы, розовый свитер, красные резиновые сапоги и такого же цвета непромокаемый плащ, потом, не колеблясь больше, переступила порог дома.

Дождь набросился на нее так яростно, что чуть было не сбил с ног. Ветер завывал на одной долгой, низкой и оглушительной ноте. Она, согнувшись пополам, стала продвигаться вперед, пытаясь по возможности увернуться от порывов ветра. Бывший сахарный завод, лежащий сейчас в развалинах, был выстроен на краю так называемого Старого квартала, где когда-то селились рабы. Из-за болотистой местности там теперь никто не жил. Только местная молодежь время от времени наведывалась по ночам в это заброшенное здание в поисках укрытия для своих любовных утех.

Особо сильный шквал ветра швырнул ее об стену, и она поняла, что буря еще усилилась. Наверное, «Чарли» изменил траекторию, напрасно она не стала слушать последнюю метеосводку. Она осмотрелась: улица была пустынна, огромные волны разбивались о берег, заливая старые понтонные мосты. Кокосовые пальмы опасно клонились к земле. Барка, поднятая гребнем волны, с грохотом разбилась о дамбу. С чего ей взбрело в голову выходить из дому? Она с ума сошла. Возле самого ее лица пролетела, вращаясь, оторванная ветка дерева и упала на ветровое стекло автомобиля, которое разлетелось вдребезги. Внезапно ее охватил страх. Но было уже слишком поздно возвращаться. Сахарный завод уже недалеко, там она и укроется. Действительно ли священнику грозит опасность? А если этот Леруа совсем не тот, за кого себя выдает? Ослепленная дождем, который струился по лицу, она ускорила шаг; мокрый капюшон плаща приклеился к голове, руки она засунула глубоко в карманы, ноги с трудом преодолевали тридцатисантиметровую толщу воды, которая потоком стремилась по улице.

Даг раздраженно отбросил пасьянс. Обычно он у него сходился хотя бы раз! Он бросил карты на деревянный поднос и заломил пальцы. За окном струился дождь, а ветер ревел, как гудок гигантского теплохода, заблудившегося в тумане. Он поднялся, сделал несколько шагов по темной комнате, вздохнул. Образ Луизы не шел у него из головы. Наверняка она спрашивает себя, кто он такой. Очаровательная, вспыхивающая, как порох, Луиза. Единственное существо, за исключением отца Леже, которому было известно, что он украл в архиве папку с делом Дженифер. Кому она рассказала об этом? Внезапно Даг почувствовал тревогу. А что если из-за него она подвергается опасности? Ведь отца Леже кто-то ударил по голове… Ему нужно позвонить ей и сказать… что сказать? Чтобы остерегалась всех и вся? Никому не открывала дверь? Смешно, да она просто расхохочется ему в лицо. А если с ней что-нибудь случится? Он решил все-таки позвонить ей, чтобы рассказать о нападении на отца Леже. А дальше пусть сама решает, воспринимать ли это всерьез. Он схватил старую телефонную книгу, валявшуюся на полу рядом с креслом, стал водить пальцем по алфавиту «Желтых страниц»: Родригес, вот…

Телефонный звонок долго раздавался в полной тишине. То ли никого не было, то ли линия оказалась повреждена. Даг собирался уже повесить трубку, когда отозвался сонный женский голос:

– Алло.

– Здравствуйте, мадам, могу я поговорить с Луизой?

– Минутку, пжалста… Луиза!

Наступила тишина, во время которой было слышно, как женщина перебирает предметы на столе.

– Ой, простите меня, я только что нашла записку, которую она оставила. Ее нет, она в домике священника. Позвоните ей вечером, после окончания тревоги.

– В домике священника?

– Ну да, у отца Леже.

Даг чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Она давно ушла?

– Не знаю, я спала.

Попрощавшись, Даг в недоумении повесил трубку. Луиза отправилась сюда, несмотря на угрозу урагана. Но зачем? Что-то случилось? Почему она не позвонила? И почему ее до сих пор нет? Он нервно вцепился рукой в волосы.

Что-то здесь было не так. Непонятно. Сегодня никому не придет в голову выходить из дому без серьезной причины. Она чувствует какую-то опасность? Но в таком случае явиться сюда – далеко не лучшая мысль. Даг представил, как она идет под дождем, а за ней во мраке крадется молчаливая тень. Он застыл на месте: аббат по-прежнему спал, из-за притворенной двери не доносилось ни звука. Еще не успев осознать, что отправляется ей навстречу, он схватил свою старую бежевую куртку и распахнул дверь.

Борясь с порывами ветра, он закрыл за собой дверь и успел увидеть, как от сквозняка бумаги отца Леже разлетелись по всей комнате. Тем хуже. Куртка оказалась совершенно ничтожным прикрытием от обрушившегося на город проливного дождя и в мгновение ока прилипла к его телу, как мокрый компресс. Даг сложил руки козырьком, силясь хоть что-то разглядеть сквозь потоки, которые закрыли город непроницаемой пеленой. Никого не было видно. Вообще-то Луизе следовало бы появиться справа. Борясь с ветром, он попытался сделать несколько шагов в том направлении. Внезапно пронзительный звук сирены заставил его подскочить.

– Эй, вы там!

Даг повернул голову: на углу улицы остановился грузовичок комитета по чрезвычайным обстоятельствам, и водитель, закутанный в герметично облегающую накидку, махал руками, привлекая его внимание.

–Ipabon[61] оставаться там! Надо идти в мэрию! – прокричал служащий, высунувшись из окна машины.

– Я жду человека, он должен прийти со стороны подводного клуба, – проорал ему в ответ Даг.

– Это невозможно. Дорога перерезана, ее залило море, там никто не может пройти! Идите в укрытие, через полчаса здесь будет настоящий ад!