– Вы знакомы с женщиной по имени Дина Льюис?

– А что?

– Вы сообщали ей какие-либо сведения о запуске нового программного обеспечения?

– Что?

– Это простой вопрос.

Эд переводил взгляд с одного на другого. Атмосфера была странно напряженной. Его желудок, словно перегруженный лифт, медленно поехал к ногам.

– Возможно, мы болтали о работе. Ничего определенного, насколько я помню.

– Дина Льюис? – произнес Ронан.

– Нам нужен точный ответ, Эд. Вы сообщали ей какие-либо сведения о запуске SFAX?

– Нет. Может быть. А что случилось?

– Полицейские обыскивают ваш кабинет, с ними два громилы из Управления по финансовым услугам. Брата Дины Льюис арестовали за торговлю на бирже с использованием конфиденциальной информации. Информации о запуске программного обеспечения, которую сообщили вы.

– Ха-ха-ха! Смешно.

– Дина Льюис? Наша Дина Льюис? – Ронан начал протирать очки салфеткой, как всегда, когда беспокоился.

– Ваша Дина Льюис?

– Мы были знакомы в колледже.

– Любопытно. Итак, хеджевый фонд ее брата заработал две целых шесть десятых миллиона долларов в первый день торговли. На ее личный счет перечислено сто девяносто тысяч.

Они не шутили.

– Хеджевый фонд ее брата?

– Да, его хеджевый фонд.

– Я не понимаю, – сказал Ронан. – Что происходит?

– Я вам объясню. Дина Льюис официально заявила, будто передала своему брату слова Эда о запуске SFAX. Якобы Эд сказал ей, что это будет нечто потрясающее. И знаете что? Через два дня фонд ее брата вошел в число крупнейших покупателей акций. Что именно вы ей сказали?

Ронан глядел на него. Эд пытался собраться с мыслями. Он шумно сглотнул. Разработчики выглядывали из кабинок на другой стороне офиса.

– Я ничего ей не говорил. – Он моргал. – Я не знаю. Может, что-то и сказал. Это же не государственная тайна.

– Это была чертова государственная тайна, Эд. Это называется «инсайдерская торговля». Дина Льюис заявила, что вы назвали ей дату и время. Она сказала брату, что компания разбогатеет.

– Она лжет! Болтает невесть что. Мы… между нами кое-что было.

– Вы хотели переспать с девчонкой и болтали невесть что, чтобы произвести на нее впечатление?

– Вовсе нет.

– Ты переспал с Диной Льюис? – Эд чувствовал, как Ронан буравит его близорукими глазами.

Сидней поднял руки, поворачиваясь к мужчине за спиной:

– Вам надо позвонить своему адвокату.

– Но как у меня могут быть неприятности? Я же не получил от этого никакой выгоды.

– Хеджевый фонд Майкла Льюиса стал крупнейшим одиночным инвестором в «Мэйфлай» за неделю до запуска SFAX.

– Я даже не знал, что у ее брата есть хеджевый фонд.

Сидней посмотрел ему за спину. Любопытные внезапно заинтересовались чем-то у себя на столах. Он понизил голос:

– Вам надо идти. Вас хотят допросить в полицейском участке.

– Что? Это нелепо. У меня совещание через двадцать минут. Я не поеду ни в какой полицейский участок.

– И разумеется, вы отстранены до тех пор, пока мы не разберемся с этим делом.

Эд едва не рассмеялся ему в лицо:

– Вы шутите? Вы не можете меня отстранить. Это моя компания. – Он бросил пенопластовый мячик в воздух и поймал его, наполовину отвернувшись от них. Никто не пошевелился. – Я не поеду. Это наша компания. Скажи им, Ронан.

Он посмотрел на Ронана, но Ронан отвернулся. Он посмотрел на Сиднея, но тот лишь покачал головой. Затем он посмотрел на двоих мужчин в форме, возникших у него за спиной, на секретаршу, которая поднесла ладонь ко рту, на ковровую дорожку, которая уже протянулась к двери офиса, и пенопластовый мячик бесшумно упал на пол между его ног.

Дина Льюис. Возможно, и не писаная красавица, но определенно первая в списке Эда и Ронана «Девчонки из кампуса, которых можно отжарить на трезвую голову». Как будто она смотрела в их сторону. Наверное, когда она шла по компьютерному центру, они таращились на нее, словно бассет на гамбургер.

Она не обращала на него внимания все три года, за исключением того случая, когда попросила подбросить от станции до общежития в сильный дождь. Пока она сидела на пассажирском сиденье, он не мог связать двух слов и лишь в конце пути невнятно пробормотал: «Обращайся, подруга». Два слова охватили три октавы. Дина Льюис окинула его взглядом, говорившим, что он смотрит слишком много австралийских сериалов, наклонилась, отлепила пустой пакетик из-под чипсов от подошвы сапог и тактично бросила обратно на пол машины.

Если у Эда вышло плохо, у Ронана вышло еще хуже. Любовь давила на него, словно карикатурная гиря, он черпал надежду в признаках, неуловимых, словно пылинки в луче света. Он писал ей стихи, посылал анонимные букеты в День святого Валентина, с надеждой улыбался в очереди в столовой и старался не подавать виду, что расстроен, когда она его не замечала. В конце концов он стал относиться к этому философски. Понадобилось всего три года. Они с Эдом оба понимали, что такая красотка, которая стоит так высоко в неофициальной иерархии кампуса, не станет тратить время ни на одного из них. А когда они закончили учебу, основали свою компанию и стали думать не о женщинах, а о программном обеспечении – со временем им и вправду стало нравиться думать о программном обеспечении, – Дина Льюис оказалась в том странном уголке воспоминаний, куда заглядываешь под хмельком с целью доказать коллегам, что в университете общался с людьми, а не сидел все три года, уткнувшись в экран. «О… Дина Льюис», – говорили они друг другу, рассеянно глядя поверх голов собутыльников, как будто она плыла над ними в замедленной съемке. Или порой говорили о другой девушке у бара: «Ничего. Но до Льюис ей далеко».

А потом, три месяца назад, через полгода после того, как Лара ушла, прихватив квартиру в Риме, половину его портфеля акций и остатки желания заводить отношения, Дина Льюис связалась с ним через «Фейсбук». Она на пару лет перебралась в Нью-Йорк, но собиралась вернуться и отыскать старых университетских друзей. Он помнит Рину? А Сэма? Как насчет вместе выпить?

Впоследствии ему было стыдно, что он не сказал Ронану. Он убедил себя, что Ронан занят очередным обновлением программного обеспечения. Ему понадобилась целая вечность, чтобы вычистить Дину из своей системы. Он только-только начал встречаться с девушкой из благотворительной столовой. Зачем ворошить прошлое? По правде говоря, Эд накрепко увяз в послеразводном болоте. Он сто лет не ходил на свидания. И в глубине души ему хотелось, чтобы Дина Льюис увидела, каким он стал после продажи компании год назад. Оказывается, за деньги можно купить специалистов по одежде, коже и волосам. Можно купить персонального тренера. Эд Николс больше не выглядел как косноязычный ботаник в «мини». Он не носил дорогих костюмов или часов, но знал, что в тридцать три года от него так и веет богатством. Они встретились в баре в Сохо. Она извинилась: Рина – помнишь Рину? – продинамила их в последний момент. У нее ребенок, видите ли. Дина насмешливо подняла бровь. Много позже он сообразил, что Сэм тоже не явился. О Ронане Дина не спрашивала.

Он не мог отвести от нее глаз. Она выглядела совсем как раньше, только лучше. Ее искусно подстриженные темные волосы пружинили, как в рекламе шампуня, и с ее скул сошел последний юношеский жирок. Она была прекраснее, чем он помнил, более человечной. Возможно, даже золотые девочки становятся чуть ближе к земле, покинув стены университета. Она смеялась над всеми его шутками. Время от времени он искоса посматривал, как она хлопает ресницами. Он заметил, как она мимолетно удивилась тому, что помнит его совсем другим человеком. Бальзам на душу. Они расстались через пару часов, и он был поражен, когда она перезвонила через два дня и предложила встретиться. На этот раз они пошли в клуб, и он танцевал с ней, и когда она подняла руки над головой, ему пришлось сильно постараться, чтобы не представлять ее распростертой на кровати. За третьим или четвертым бокалом она сообщила, что только что рассталась с парнем. И очень переживает. Вряд ли она готова к чему-то серьезному. Он поддакивал в нужных местах. Рассказал ей о Ларе, своей бывшей жене, которая заявила, что работа всегда будет ее первой любовью и она должна уйти от него, чтобы не сойти с ума.