– Отличная работа, ребенок, – говорит Койот, но не слышит в ответ ничего, кроме мерного скрипа дворников по лобовому стеклу.

– В порядке там? – спрашивает он. Подразумевая «если хочешь вытолкать этого зомби в окно – давай, только делай это сама. Дорога здесь слишком опасная».

Пассажирка молчит. Койот бросает взгляд на часы – на них 5:30, – и тогда он нажимает еще пару кнопок на счетчике, добавляя к счету стоимость двух разбитых окон и боль схватки с зомби. Стандартная такса набежала 18,40 и сверху – 1275,60. Зомби стоят денег. Койоту не доставляет радости драться с ними, но раз уж приходится и раз уж он вышел победителем, отлично, отблагодарить можно наличными – поездка мечты становится все ближе и ближе. В зеркале он видит, как пассажирка гладит зомби по голове, будто домашнего зверька. «Господи Иисусе! Можешь в это поверить? Кого же я везу? Что она сделала с зомби? Зачем такая сложная жизнь отличному псу-драйверу? И почему я чувствую желание ни с того ни с сего?»

Неожиданно у пса-драйвера появляется мощнейшая эрекция. Вставший член достает до низа руля, и это так приятно, что Койот ощущает – он мог бы вести машину без рук. Надо думать, во всем виноват запах, текущий от девочки. Вот сидит, ласкает зомби, как крепко выебанного любовника; машина напоминает сад в разгар весны, в воздухе туманом клубится пыльца. Койот жестоко кашляет, что больше напоминает оргазм с двух сторон. Вкус лета у него во рту и в штанах, и ночь распускается золотым цветком утра, пока машина скользит по горлу холмов к концу маршрута, до места назначения осталось двадцать километров…

Северная граница города.

Когда они едут по Оксфорд-роуд, сразу за университетом, их обгоняет икс-кеб, летящий в сторону центра Манчестера. Кровь сначала могучим валом бросается в лицо, а потом в чресла, когда Койот видит, что его конкурент – Бода. Приветствуя ее, он поднимает влажную лапу и слышит ее голос прямо у себя в голове; она говорит что-то вроде: «Королевский драйв, парень», как будто может передавать сообщения на расстоянии, громко и отчетливо. Как будто в ней есть Тень. Может, она и есть Тень. Может, и есть. Он передает ей ответ: «Везу девочку Персефону». Просто думает про себя, и, естественно, Бода отзывается: «Хороший заход в Лимбо, Кой». Может, у них что-то и выйдет, у Койота и иксерки. Наверняка. Надо найти ее на стоянке такси, потом, когда эта поездка закончится.

– Хороший заход в Лимбо, Кой, – повторяет пассажирка, словно Тень говорила и с ней.

Ну и спасибо мелкотравчатому копу, который погнался было за ними, за всё на круг счетчик теперь показывает весьма солидные 1597,20. Отличные деньги! Для Койота решение всех проблем. Но вот он чихает. Причем просто кошмарно.

– Тяжелые духи, цветочная девочка, – говорит он.

– Спасибо, – отвечает пассажирка. – Где мы сейчас?

– Почти там, – отвечает он. – Александра-парк ты хотела?

– Довези меня до травы.

Это легко. Сначала через пряные ароматы Расхолма, потом прямо на Клермонт-роуд. Парк тихо мерцает – задумчивое пространство, полное теней и деревьев.

– Прямо здесь, слева, пожалуйста, – говорит пассажирка.

Койот останавливает машину около парковых ворот. 6:14. Капли дождя бьют в ветровое стекло. Человекопес чувствует себя дома.

– Ты в порядке, пассажир? – спрашивает он. – Такси-лага нет?

Это бывает со слабыми пассажирами, когда их протаскивают сквозь зоны неуверенной езды. Первый же взгляд говорит ему, что с девочкой все шоколадно. Он смотрит на счетчик.

– С вас тысяча пятьсот девяносто девять фунтов и двадцать пенсов, прошу.

Когда разговор заходит о деньгах, Койот говорит на чистом английском.

– Сейчас все будет. – Она достает из кармана анорака цветок, черную анютину глазку.

– Что это?

Персефона просовывает цветок через решетку, чтобы Койот мог взять его в лапу. Взгляд бедного пса очарован ночными лепестками. Только пойдет ли такая плата для Кайфотауна?

– Такая шутка, пассажир-девочка? – спрашивает Койот.

– Попробуй, – говорит девочка. – Ведь попытка не пытка?

И Койот скармливает цветок читалке кредиток на счетчике. Ровно в 6:16 зеленые цифры счета превращаются в желтое 1599,40, а на экране появляются слова «ОПЛАЧЕНО ПОЛНОСТЬЮ». Койот поражен этим зрелищем. Деньги вливаются в его систему.

И в тот же момент – понедельник, 1 мая, 6:16 утра – в Уилмслоу исчез со своей перины мальчик по имени Брайан Ласточка. Его родители, Джон и Мэвис Ласточка, не знали о том, что сын исчез, до 7:30, времени, когда они проснулись. Комната Брайана оказалась пуста, одеяло смято, как после жестокой борьбы. Окно в комнате закрыто изнутри, как, впрочем, и остальные окна и двери. Джон и Мэвис вызвали полицию. Побеседовать к ним приехал инспектор Томми Голубь. Родители сказали Томми Голубю, что поцеловали любимого сына перед сном в 10:15 вечера, а потом легли спать, закрыв за собой все двери. Детектив осмотрел комнату мальчика, обнюхал простыни, а потом воздух. Он слишком часто исследовал атмосферу, чтобы не понять, что это значит. Кто-то где-то был обменен на что-то из Вирта. И объяснить это мистеру и миссис Ласточке будет совсем не просто. Томми Голубь вздохнул и обрушил новость на обезумевших родителей.

У Койота кружится голова. Деньги его торкают. Ни с того ни с сего он начинает чувствовать себя членом общества.

– Нравится? – спрашивает Персефона.

– Нравится. Еще как нравится. Хорошая поездка.

Он еще некоторое время разглядывает знак «оплачено полностью», перед тем как открыть дверь. Его бесят разбитое окно и боль в щеке, в том месте, куда воткнулся осколок стекла. Но все это мелочи. Оно того стоило. Он идет к задней двери машины. Девочка отстегивает ремни, спихивает на пол такси ставшее почти невесомым тело зомби. Койот понимает, что ему придется где-нибудь выбросить это печальное высохшее создание. Тем временем девочка выходит из машины. Подходит вплотную к Койоту. Ее духи ласкают его ноздри. Он хочет чихнуть, но умудряется сдержать позыв.

– Спасибо, что довез меня, – говорит она.

– Нет проблем, – отвечает он.

«Просто холодное, дождливое утро на пустошах, дурная поездка через Лимбо, два безумных зомби, один из них лежит мертвый в машине, кусок стекла в щеке, кусок полумертвого мяса во рту, меня едва не размазала огромная вазовозка, небольшая кровопотеря, игра в прятки с городской стражей, запах цветов, разрывающий мой нос».

– Я заплачу тебе, – говорит Персефона.

– Уже уплачено.

– Немного сверху.

Персефона снимает капюшон.

Койот смотрит на девочку. Ее лицо прекрасно. Его, словно пчелу, притягивает эта внешность, этот запах. Так соблазнительно. Он не знает, куда девать глаза. Поднимает взгляд на деревья Александра-парка. Не дело. Надо смотреть на нее. Эти сияющие зеленью глаза, они смотрят, как два цветка, прямо ему в душу. Девочкины детские полные губы как два дрожащих лепестка.

– Поцелуй меня, – говорит она.

Ей не больше одиннадцати, но у губ Койота нет выбора – они опускаются к ее губам, ощущая вкус пыльцы. Он чувствует, как ее язык проникает глубоко в его горло…

«Господи, языков такой длины просто не бывает».

Он думает о своем неизвестном отце, о мертвой матери, о дочери, которую так редко видит. И о своей злобной бывшей жене, и о сладкой, возбуждающей песне Боды. Крошки последних ощущений.

А потом его разум взрывается тьмой и цветами.

«…боже мой! Цветы танцуют… танцуют…»

Минуту двадцать пять секунд спустя Койот мертв.

Моего начальника зовут Крекер, шеф полиции Джейкоб Крекер. Единственный человек, названный (собственными родителями) в честь конкретного бренда тонких сухих печений. За глаза все копы зовут его Вафлей. Это голос Крекера из телефона возле моей кровати отправил меня в путешествие. Стоит раннее утро 1 мая не-пойми-какого года. В мой высохший проспиртованный мозг с трудом пробиваются его слова:

– Сивилла Джонс… Для тебя новое дело.

Нашли тело, прямо около ворот Александра-парка. Мне надо немедленно прибыть туда. Дело темное, сказал Крекер, и больше не сказал ничего. А мне-то что? Смерть – моя специальность. Так что я быстро оделась, а потом, как обычно, забежала во вторую спальню, где лежал и спал мой Сапфир, моя любовь. Я накрыла кроватку, коснувшись Сапфира губами, потом вышла из дома, залезла в «Форд-комету» и поехала сквозь дождь к парку, в Мосс-сайд. Я терпеть не могла оставлять Сапфира одного, но в тяжелые времена коп должен много работать. Одной рукой я вытащила сигарету из бардачка. Естественно, «напалм». Надпись гласила: «КУРЕНИЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ ПИСАТЬ ЛУЧШЕ – ОФИЦИАЛЬНЫЙ БИОГРАФ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА».