Литмир - Электронная Библиотека

Изредка по первому каналу телевидения поздно вечером шла популярная у молодежи передача «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». В ней подробно знакомили с творчеством и новинками эстрадных исполнителей братских стран социализма — чеха Карела Готта, болгарки Лили Ивановой, польской группы «Червоны гитары», венгерских «Омеги» и «Локомотива ГТ», информировали о ходе эстрадных конкурсов в польском Сопоте или на болгарском «Златният Орфее». А в конце... в конце передачи, «на закуску», ставили какой-нибудь клип «АББы», «Бони М», «Би Джиз», а то и «Дип Папл» или «Куин». И знаете, когда программа этой передачи была наиболее насыщенна и интересна? В пасхальную ночь! Угадайте с трех раз — почему?

К слову, уверен, что полное игнорирование религии в качестве естественного союзника — однозначно крупное упущение идеологических бонз эпохи «развитого социализма». Ведь многие заповеди и нравственные нормы что христианства, что ислама были срисованы почти «под копирку» в свод «Морального кодекса строителя коммунизма». Понимаю, что в период становления власти большевиков религия была враждебно к ним настроена. Понимаю, что Владимир Ильич еще раньше «приласкал» религию незабываемыми определениями такими, как «вздох угнетённой твари» и «опиум народа» (почему-то все упорно произносили «опиум ДЛЯ народа»). Но ведь еще древние подметили: «всё течет, всё изменяется». И в годину тяжких военных испытаний Иосиф Виссарионович первым из властителей страны осознал, каким огромным положительным духовным, созидательным потенциалом обладает религия, использовав это во имя великой Победы. Так ведь нет, упёртый и недалекий Никита Сергеич во всеуслышание пообещал показать советскому народу «последнего попа». Слава Богу, «надорвался», но, по инерции, религия еще десятилетия три всячески гнобилась и унижалась.

На уровне массового глубинного подсознания нередко намертво впечатывалось: критикуют, осуждают, а, тем более, запрещают — значит круто; одобряют и тиражируют — значит «фуфло». Всеобщее недоверие, недосказанность порой выливались в навязчивое желание людей всюду искать некий подсмысл, скрытый там, где его зачастую не было вовсе. А эзопов язык тогда можно было смело признавать вторым государственным.

* * *

Коммунисты, конечно, были неплохими ребятами, но их постоянно держала в мучительном напряжении какая-то необъяснимая маниакальная опаска, что вдруг люди станут богатыми сверх некоего уровня, достигнув которого, они перестанут «строить коммунизм» и стремиться к его «светлым идеалам». Слово «зажиточный» воспринималось властью однозначно негативно. «Зажиточный» — значит потенциальный вр-р-раг! Враг Системы. И лучше свою зажиточность, если оная имела место, было не демонстрировать.

Но знаете, друзья, несмотря на вышеописанные «чудеса», равнодушие и даже насмешки людей над «перлами» официальной пропаганды, невзирая на многие выдуманные властями условности и их неистребимую тягу к «запретительству», всё же вынужден признать подлинную народность правившей в те годы партии. Люди, в массе своей, не относились к ней как к какому-то чужеродному явлению, а коммунистов, несмотря ни на что, воспринимали своими, родными. Конечно, огромную роль сыграло то, что все власть предержащие мужи (женщин во власти были единицы), в своё время, как пелось, «вышли из народа, дети семьи трудовой». Некоторые из них даже проливали кровь на фронтах Великой Отечественной. Но немаловажным мне представляется и тот факт, что миллионы рядовых коммунистов сплошь и рядом жили среди простого народа и, по большому счету, никакими привилегиями и льготами не пользовались. Так же «отбывали повинность» в очередях и «сражались» за «дифссыт», так же принимали позу буквы «зю» в общественном транспорте и стояли раком в своих садах-огородах. Были, как говорится, плотью от плоти своего родного народа.

Не могу избавиться от какого-то неясного, глубинного внутреннего сущностного ощущения о более справедливом устройстве тогдашнего общества. Жили мы, в целом, неплохо: работали, никто не голодал и не мёрз, все были одеты-обуты (главное, чтоб «не промокало» и «не жало»). Проживали пусть в скромненьких, но квартирах, бомжей (не путать с «бичами» и цыганами!) на улицах городов практически не наблюдалось. Многое решалось власть предержащими чиновниками вполне по совести, а деньги весили не столь внушительно, как сейчас. Связи? Связи — да, ценились, но они, пардон, ценились во все времена.

Не отрицая, в целом, единства народа и партии, в то же время, не могу забыть, как ГАИ-шники останавливали движение по Оренбургскому тракту, сгоняя все машины к обочинам. Как томительно длилось ожидание, пока по опустевшей дороге на огромной скорости в направлении «обкомовских» дач не пронесутся правительственные лимузины (кстати, отечественного производства). Народ тогда много недовольно бухтел и про бюрократизм, и про эти пресловутые дачи, и про «обкомовские больницы», и про закрытые «спецраспределители». Позднее, в пору Перестройки, кое-кому даже удалось ненадолго «взбежать» на политический Олимп страны под знаком борьбы с «привилегиями партноменклатуры». Но глядя на сегодняшние рублёвские зáмки и яхты на Лазурном берегу, честное слово, осознаешь скромные, по нынешним меркам, запросы той самой охаянной «партноменклатуры». Ведь набор их тогдашних «спецпайков» сегодня на выбор в любом гипермаркете, а средняя «обкомовская» дача отличается от поместий отечественных олигархов, как наша двухкомнатная хрущевка на Танкодроме от «квартирки» бывшей главы «Оборонсервиса» Васильевой.

Осознавался ли власть предержащей партией тот несомненный вред, который наносился святому делу «строительства коммунизма» всеми теми фактами и явлениями, о которых я веду речь? Безусловно! Ведь, помню, даже сам «дорогой» Леонид Ильич Брежнев называл их «болячками», причем не где-нибудь, а на святая святых — съезде КПСС. Листая старые номера республиканского сатирического журнала «Чаян», вижу, что большинство фельетонов и карикатур постоянно высмеивали проблемы «дифссыта», блата, несовершенства сферы услуг и коммунального хозяйства.

Да, высмеивалось и критиковалось. Да, заострялось и анализировалось. Делались выводы, после чего выходили постановления, подобные принятию величественной «Продовольственной программы». То есть, понимание вроде как было. Но и только. Честное слово, у меня до сих пор не укладывается в голове, с одной стороны, хроническая неспособность разрешения этих проблем, а с другой — освоение космоса, покорение атома, строительство каналов в пустыне и городов в тайге, создание самой мощной армии в мире, успешное функционирование государственных систем бесплатных медицины, среднего, специального и высшего образования. Упорное неумение (или нежелание?) за великим не видеть частного.

Вся промышленность, по выпускаемой ею продукции, делилась на две категории: «А» и «Б». В первую, «А», входили тяжелая промышленность, машиностроение, производство средств производства. И мы до сих пор по праву гордимся советскими синхроциклотронными ускорителями и орбитальными космическими станциями, шагающими экскаваторами, уникальными экранопланами и атомными ледоколами. Но продукция отраслей промышленности группы «Б» снисходительно именовалась «ширпотребом» и считалась второсортной. В результате, как патетически декламировал напарнику Шурика Феде прораб «Пуговкин» из гайдаевской кинокомедии «Операции «Ы», выходило так, что «в то время, когда наши космические корабли бороздят просторы вселенной», туалетная бумага была в большом дефиците. Каким непостижимым образом подобное могло сосуществовать?

Широко известна цитата Черчилля, правда, посвященная Сталину (а в его лице, и всей державе): «Он принял страну с деревянной сохой, а оставил с атомной бомбой». Логически смысл фразы воспринимается таким образом, что одно должно априори исключать другое. Однако парадокс заключался в том, что при всех величественных достижениях социалистического строя пресловутая «деревянная соха» ведь никуда не делась! Она лишь малость видоизменилась, приняв вид, к примеру, лопаты для копки картофеля силами студентов и «товарищей ученых, доцентов с кандидатами» или секатора для заготовки ими же веточного корма в «едином патриотическом порыве» оказать «шефскую помощь» селу.

19
{"b":"209855","o":1}