вв) Наконец тем, что Собор одобрил послание, которое на­писано было от лица всей церкви египетской к Несторию, и заключало в себе, между прочим, еледующие слова: “Дух Святой не есть и Сын, но не чужд Ему, — ибо называется Духом истины, а Христос есть истина, и от Него изливается, как из Бога и Отца.”[812] Но выражение: Дух изливается от Сына — не тоже значит, что — исходит от Сына, а означает только временное излияние или посольство Святого Духа чрез Сына в души верующих, как выражается и святой Апостол (Тит. 3:6).[813] Притом замечательно, что писавшие послание и в этом отношении полагают различие между Сыном и Отцом: Дух, говорят, изливается от (παρά) Сына, как и из (έκ) Бога и Отца.

б) Из поместных Соборов, до отпадения своего от Церкви вселенской, западные могут указать только на Соборы толедские и другие, бывшие в Испании, начиная с пятого века, и вносившие в свои частные исповедания прибавление: Filioque, и на Собор ахенский (или аквисгранский), бывший при Карле Великом в 809 году. Но —

аа) что до первых: то —

1) нельзя сказать с решительностью, точно ли сами Соборы вносили в свои исповедания слово — Filioque, или оно внесено впоследствии другими, потому что в определениях тех же Соборов встречаются выражения, утверждающие, что Дух Святой исходит только от Отца, и что Отец есть единственный источник всего Божества,[814] а притом известно, что акты толедских Соборов, действительно, не чужды повреждений касательно рассматриваемого нами предмета.[815] Если —

2) допустим, что Соборы сами вносили означенное прибавление, то нельзя определить с точностью, в каком смысле они употреб­ляли слово — исходит (procedit), когда говорили об исхождении Святого Духа от Сына, в смысле ли вечного исхождения, как от Отца, или только в смысле временного посольства в мир, по­тому что когда в седьмом столетии Греки, услышав в первый раз о таком нововведении некоторых на западе, стали обличать их, — святой Максим Исповедник, в успокоение православных, писал, что западные, говоря об исхождении Святого Духа и от Сына, имеют ввиду именно временное Его посольство в мир, а отнюдь не называют Сына причиной Духа,[816] как подтвердил потом это объяснение Максима и один из западных писателей, Анастасий библиотекарь.[817] Впрочем, если бы —

3) некоторые испанские соборы допускали уже тогда вечное исхождение Святого Духа от Сына, как и от Отца, то отсюда следовало бы только, что в Испании, местами, явилось это заблуждение прежде, нежели в других странах запада, и голос таких малых поместных соборов ничего не значит перед голосом всей Церкви, веровавшей тогда не только на востоке, но и на западе, что Дух Святой исходит только от Отца.

бб) Собор же ахенский, если рассмотреть обстоятельства, служит, напротив, неопровержимым свидетелем, что до девятого века исхождение Святого Духа и от Сына вовсе не было признаваемо на самом западе, и что оно считалось еще тогда нововведением. Ибо —

1) спрашивается: о чем рассуждали на Соборе? Об исхождении Святого Духа, отвечают современные писатели, точно ли Он так же исходит и от Сына, как исходит от Отца. По какому случаю рассуждали? Потому что какой-то иерусалимский монах Иоанн, первый возбудил этот вопрос.[818] Но если, как утверждают ныне западные Христиане, Церковь во все времена с самого начала своего несомненно исповедала вечное исхождение Святого Духа и от Сына, то стоило ли из-за вопроса какого-то безвестного иерусалимского инока созывать в Галлии целый Собор пастырей и заново переисследывать несомненный догмат Церкви? Явный знак, что этот вопрос на самом западе возбудил раз­ные толки, что одни решали его так, другие — иначе, и что, следовательно, на самом западе не существовало еще тогда положительного учения Церкви об исхождении Святого Духа и от Сына.

2) Как про­исходило дело на Соборе и чем кончилось? Акты Собора не уце­лели; но из кратких сказаний летописцев можно заключать, что на Соборе происходили жаркие споры, что обе спорившие стороны не хотели уступить одна другой, и оттого ничего оконча­тельно не порешили[819] — новое доказательство, что и на самом западе не признавали еще тогда исхождения Святого Духа и от Сына за догмат веры!

3) По окончании Собора, император Карл Великий, председательствовавший на нем и разделявший мнение, что Дух Святой исходит и от Сына, отправил послов и послание к папе Льву III, чтобы испросить у него подтверждение но­вому лжедогмату. В этом послании, которое послы произносили перед папой от лица Собора, между прочим говорится: “недавно возникший (nuper exorta) вопрос об исхождении Святого Духа уже давно со всем вниманием был рассматриваем святыми Отцами Церкви. Но так как уже с давних пор он находился в пренебрежении у исследователей, то не остался в покое, как древле раcсмотренный, а как будто только в настоящие дни внезапно возник перед нами из-под спуда”..., и далее: “так как вопрос сей с давних пор оставался у исследователей нерешенным, то всемогущий Бог восхотел обратить на него сердца пастырей, дабы, когда окончилось время нерадения, решились они посредством священного исследования поверить небесное сокровище.”[820] Отсюда видно:

а) что постоянного верования, будто Дух Святой исходит и от Сына, не было в Церкви: ибо этот вопрос, говорят послы, с давних уже пор оставался в пренебрежении;

б) что учение об исхождении Святого Духа и от Сына не со­ставляло чего либо догматического, чему обязаны веровать все Христиане, а было издревле предметом частных мнений, служило вопросом, которым занимались только исследователи, и —

в) наконец, что этот вопрос даже у частных исследователей до начала девятого века, или до ахенского Собора, не был еще решенным (jacebat indiscussa).

4) Папа, выслушав речь послов, в которой они старались доказать свою мысль (ложно-истолкован­ными) местами Писания и свидетельствами Отцов (частью испорченными, частью неточно приведенными),[821] будто бы убедился, что Дух Святой исходит и от Сына, и повелел другим так веровать, но решительно воспротивился тому, чтобы это учение внесено было в символ веры, — так что даже приказал начер­тать никео-цареградский символ на двух серебряных досках, без прибавления — Filioque, и поставить в базилике святого Петра, в Риме, с надписью: “я, Лев, поставил это по любви к пра­вославной вере и для охранения ее.”[822] Но —

а) если происхождение Святого Духа и от Сына издревле составляло догмат Церкви, зачем же еще нужно, было доказывать этот догмат перед самим папой из Писания и из Отцов Церкви, и зачем было папе определять, чтобы впредь и другие так веровали ?[823] Папа —

б) выразил свое согласие словами: “так думаю, так со­держу, вместе с этими писателями и свидетельствами Священного Писания;”[824] но места из Отцов Церкви приведены были ложно, и тексты Писания объяснены неправильно, следовательно, папа был обманут или обманулся. Папа —

в) определил веровать в исхождение Святого Духа только тем, которые способны возвыситься до уразумения столь высокой тайны[825] — что же это за догмат, когда принимать его обязываются не все? И выразив свое согласие, папа —

г) заметил, однако, послам, что таинство Пресвятой Троицы недоступно для ума человеческого, что Отцы вселенских Соборов, не поставившие в символе веры — и от Сына, и опреде­лившее: “никому ничего не прибавлять и не изменять в этом символе,” были не проще нас, и руководились мудростью не столько человеческой, сколько Божественной.[826] А потому-то сам он и не согласился сделать прибавление к символу, не смотря на все убеждения послов.