Стр. 448 16 мая 1894 г. в одном из номеров Петербургской гостиницы «Европа» Ольгой Палем было совершено убийство студента Института путей сообщения А. С. Довнара. В это же время Палем ранила себя в левую сторону груди и была доставлена в больницу в тяжелом состоянии (пуля, задев легкие, застряла в спине), но после благополучной операции жизнь ее была спасена.

Судебное разбирательство уголовного дела Олыи Палем началось 14 февраля 1895 г.

Председательствовал на заседании председатель окружного суда Н. Д. Чаплин, обвинял Н. П. Башилов. Всего было вызвано 92 свидетеля.

На решение присяжных, несомненно, большое влияние оказала яркая и образная речь защитника Н. П. Карабчевского, вскрывшего глубокие причины происшедшей трагедии. Палем была признана невиновною.

Оправдательный приговор Ольге Палем вызвал в некоторых слоях общества нападки на суд присяжных. Наиболее резко критиковали это решение суда присяжных газеты «Московские ведомости» и «Новое время».

В брошюре с материалами этого процесса Л. Снегирев писал, что в «русской уголовной летописи дело Палем навсегда останется поучительным примером», что «только коренная реформа следственной части и ограждение оправдательных приговоров присяжных в интересах подсудимых, как приговоров неприкосновенных, избавит правосудие от повторных дел, подобных Палем» (Л. Ф. Снегирев, Ольга Палем, СПб., 1895).

На оправдательный приговор в уголовный кассационный департамент поступил протест товарища прокурора Петербургского окружного суда и жалоба поверенного гражданской истицы.

21 октября 1895 г. дело слушалось в Сенате. Докладывал дело сенатор Н. С. Таганцев, заключение давал А. Ф. Кони.

Возражение на кассационный протест представил Н. П. Карабчевский. В своей речи он «доказывал, что принесенная жалоба представляет своеобразную попытку выйти из пределов состязательного процесса и ввести в кассационный суд разбор и анализ существа дела». Далее он отмечал, что большинство вопросов, которые были рассмотрены в заседании, относятся к числу общих. А. Ф. Кони «с свойственными ему глубокой вдумчивостью и чуткостью к внутреннему смыслу формальных вопросов представил в своем заключении талантливый анализ наболевших мест нашего судопроизводства. Выпукло и ярко обрисовал он темные стороны окутанного «непроницаемой тайной» предварительного следствия и «бездеятельную власть» его единственного стража и попечителя, «именуемого камерой предания суду» («Журнал юридического общества», 1895, кн. 5, стр. 162 и сл.).

Сенат по предложению А. Ф. Кони передал дело в Петербургскую судебную палату для нового рассмотрения в другом составе присутствия.

Стр. 474По делу о мултанском жертвоприношении первоначально было привлечено 11 жителей села Старый Мултан по нацио-‘ нальности удмуртов (дореволюционное название «вотяки»). Дознание и предварительное следствие велось полицейскими властями при помощи пыток и угроз в течение 29 месяцев. Показания обвиняемых и свидетелей настолько искажались, что одна из местных газет была вынуждена признать нарушение «самых элементарных начал правильного судебного процесса» (В. Г. К о-р о л е н к о, Собрание сочинений, т. 9, стр. 376).

Зимой 1894 года 10 вотяков (один из подсудимых умер во время следствия) были преданы суду Сарапульского округа в г. Малмыже. Троим был вынесен оправдательный приговор, семерым — обвинительный, отмененный впоследствии Сенатом по жалобе защиты.

Подсудимые обвинялись в том, что они в ритуальных целях — приношения жертвы языческим богам — убили крестьянина Матюнина.

При рассмотрении дела в кассационном порядке Сенат отменил обвинительный приговор и передал дело на новое рассмотрение.

Однако и при вторичном рассмотрении (дело слушалось в сентябре 1895 года в г. Елабуге Сарапульского округа) суд допустил грубые нарушения прав подсудимых и защитников и вновь вынес обвинительный приговор, которым был ошеломлен даже товарищ прокурора Микулин — «ловкая, но совершенно бессовестная каналья» (В. Г. Короленко, Собрание сочинений, т. 10, стр. 237).

Поданная защитниками новая кассационная жалоба 22 декабря 1895 г. была рассмотрена уголовно-кассационным департаментом Сената.

Заключение по делу давал А. Ф. Кони, проявивший себя стойким защитником маленькой, жестоко притесняемой народности. Кони особо отметил, что приговор по мултанскому делу знаменует собой суд над целой народностью, создавая опасный прецедент для будущего.

Приговор был отменен вторично, что представляло, по словам В. Г. Короленко, «явление очень редкое в нашей практике» (В. Г. Короленко, Собрание сочинений, т. 9, стр. 377).

Вспоминая об этом деле, А. Ф. Кони писал: «Вторичная отмена обвинительного приговора по делу вотяков возбудила в петербургских официальных сферах значительное неудовольствие. При первом служебном свидании со мною министр юстиции Муравьев выразил мне свое недоумение по поводу слишком строгого отношения Сената к допущенным судом нарушениям и сказал о том затруднительном положении, в которое он будет поставлен, если государь обратит внимание на то, что один и тот же суд по одному и тому же делу два раза постановил приговор, подлежащий отмене. А что такой вопрос может быть ему предложен, Муравьев заключил из того, что Победоносцев, далеко не утративший тогда своего влияния, никак не может примириться ни с решением Сената вообще, ни в особенности с тем местом моего заключения, где я говорил, что признание подсудимых виновными в человеческом жертвоприношении языческим богам должно быть совершено с соблюдением в полной точности всех форм и обрядов судопроизводства… «Я думаю, — сказал я ему, — что в этом случае ваш ответ может состоять в простом указании на то, что кассационной суд установлен именно для того, чтобы отменять приговоры, постановленные с нарушением коренных условий правосудия, сколько бы раз эти нарушения ни повторялись, примером чему служит известное дело Гартвиг по обвинению в поджоге, кассированное три раза подряд». В этом же смысле высказался при встрече со мною и Плеве» (А. Ф. Кони, «На жизненном пути», т. 5, Л., 1929, стр. 296, 297).

Особенно велики заслуги в разоблачении подлогов и злоупотреблений по этому делу В. Г. Короленко, отдавшего много сил и энергии этому процессу, ставшему историческим. Приехав в г. Елабугу на вторичное рассмотрение дела, он был потрясен жестоким и несправедливым приговором.

В письме к Н. Ф. Анненскому 19 октября 1895 г. В. Г. Короленко писал, что произошло настоящее жертвоприношение невинных людей «шайкой полицейских разбойников под предводительством тов. прокурора и с благословения Сарапульского окружного суда. Следствие совершенно сфальсифицировано, над подсудимыми и свидетелями совершались пытки. И все-таки вотяки осуждены вторично, и, вероятно, последует и третье осуждение, если не удастся добиться расследования действии полиции и разоблачить подложность следственного, материала. Я поклялся на сей счет чем-то вроде аннибаловой клятвы и теперь ничем не могу заниматься и ни о чем больше думать» (В. Г. Короленко, Собрание сочинений, т. 9, стр. 741— 742). Короленко действительно повел длительную и настойчивую борьбу с реакционной прессой и реакционно настроенным судебным чиновничеством. В защиту неосновательно обвиненных в тяжком преступлении вотяков он сумел привлечь прогрессивно настроенные научные силы этнографов, медиков, юристов и представителей прессы.

Составленный В. Г. Короленко и двумя местными журналистами отчет о вторичном рассмотрении дела был напечатан в октябре-ноябре 1895 года в «Русских ведомостях» (№288— 314), Вскоре этот отчет вышел отдельной брошюрой — «Дело мултанских вотяков, обвиненных в приношении человеческой жертвы».

В связи с этим делом А. М. Горький в 1931 году в статье «О литературе» писал: «Мултанское жертвоприношение, процесс не менее позорный, чем дело Бейлиса, принял бы еще более мрачный характер, если бы В. Г. Короленко не вмешался в этот процесс, не заставил бы прессу обратить внимание на идиотское мракобесие самодержавной власти».